Читать книгу Сталин. Личная жизнь - Лилли Маркоу - Страница 6

Итак, в 1899 году молодой Иосиф начал вести жизнь подпольщика, жизнь революционера, жизнь заговорщика, пребывающего в постоянной настороженности. В кругу своих товарищей по политической борьбе – на уровне подпольного кружка, фракции, партии в целом – он столкнулся с обстановкой постоянного нервного напряжения, внутренних распрей, сильной личной неприязни к отдельным соратникам… Он столкнулся с предательствами, которые усилили его подозрительность в условиях постоянной угрозы проникновения в ряды партии агентов тайной полиции. Он столкнулся с теоретическими спорами, различными «уклонами» и всевозможными толкованиями тех или иных основополагающих идей. Сосо очень быстро усвоил правила жизни революционера-подпольщика: как прятаться, как уходить от слежки, как избегать обыска. Иосиф Джугашвили, ходивший по улицам ночью, прикрывая лицо воротником пальто и постоянно оглядываясь, чтобы проверить, нет ли за ним слежки, стал известен полиции царской России под кличкой «Кавказец».

Хотя Сосо постоянно выслеживали, он отнюдь не терял мужества и решительности: он без устали организовывал забастовки, уличные манифестации, тайные собрания, митинги. Его жизнь была отныне посвящена политической борьбе, отодвинувшей все остальное на второй план. Отдых, уют, благосостояние – эти понятия стали для него чуждыми, и когда он много лет спустя достигнет вершин власти и получит полный доступ ко всему этому, он не будет знать, как этим воспользоваться. Сомнения, подозрения, боязнь предательства станут для него своего рода наваждением, которое помешает ему и в зрелом возрасте, и затем в старости в полной мере наслаждаться отдыхом.

Уйдя из Тифлисской физической обсерватории, Сосо в материальном плане оказался предоставленным самому себе. Он не мог рассчитывать на финансовую помощь ни со стороны матери, ни со стороны какого-либо другого родственника или друга. Ему не хотелось быть обузой для Кеке: он предпочел бы, наоборот, ей помогать. Пришлось искать себе какой-нибудь заработок – хотя бы и очень скромный. Поначалу он занимался репетиторством, а также работал бухгалтером. Однако бо́льшую часть своего времени он посвящал пропагандистской деятельности в кружках, состоящих из железнодорожных рабочих. При этом он постепенно скатился до полной нищеты. Ему приходилось жить на «пожертвования» некоторых своих товарищей, материальное положение которых было чуть-чуть получше, чем у него.

Он стал сотрудничать с Ладо Кецховели и Александром Цулукидзе[31] и помог им организовать издание газеты «Брдзола» («Борьба») – первой грузинской марксистской газеты. Первые политические статьи, напечатанные в этой газете, были написаны им[32]. Приобретая все больший и больший авторитет, он в ноябре 1901 года стал членом Тифлисского комитета Российской социал-демократической рабочей партии (РСДРП)[33]. Данный комитет, состоявший из девяти человек, занимался координацией действий социал-демократических групп Тифлиса (а ранее – и вообще всего Кавказа).

Молодой Джугашвили, решительно включившийся в революционную борьбу, был мужчиной невысокого роста (167 сантиметров), со слабым здоровьем, обладавшим стройной фигурой и характерными чертами внешности, включая длинный нос, мощный подбородок и густую черную шевелюру. Его усы и короткая борода придавали ему вид человека необузданного. Примкнув к большевикам сразу же после возникновения большевизма, он начал приобретать репутацию весьма энергичного и активного деятеля, на которого можно положиться, но при этом еще и отличающегося тяжелым характером и склонного к индивидуализму и авторитаризму.

Второго декабря 1901 года Тифлисский комитет отправил его заниматься пропагандистской работой в Батум[34]. Этот черноморский порт, расположенный неподалеку от границы с Турцией и связанный нефтепроводом с Баку, стал в 1900 году новым центром нефтяной промышленности. Рабочий класс Батума нуждался в очень энергичном организаторе, и Сосо активно взялся за пробуждение самосознания батумских рабочих, которые сильно отставали в своем политическом развитии от рабочих Тифлиса. Прибыв в Батум, он занялся агитацией и пропагандой. Начал он с того, что собрал семерых рабочих дома у одного из активистов партии. Однако прежде чем все они встретились, Сосо переговорил с каждым из них отдельно. Он вел себя очень осторожно. Никто не знал его настоящего имени, никто не знал, где он живет, где спит. Он сразу же нашел надлежащую манеру общения с рабочими: простые слова, несложные и недвусмысленные фразы. У него имелись ответы на все вопросы. В конце собрания он потребовал от каждого из присутствующих собрать, в свою очередь, по семь рабочих, изложить им содержание состоявшегося только что разговора и тоже потребовать от них собрать по семь рабочих. Благодаря такому подходу в течение двух недель проводимая Сосо пропаганда в той или иной степени охватила рабочих всех фабрик города[35].

В сохранившихся до наших дней полицейских донесениях указывается, что Иосиф беспрестанно требовал от своих товарищей, оставшихся в Тифлисе, присылать ему запрещенную литературу. Поскольку полиции удалось внедрить своих агентов в ряды социал-демократов, она имела возможность постоянно следить за ними и быть в курсе практически всех их замыслов и действий. Судя по полицейским донесениям, Джугашвили был одним из главных руководителей революционного движения[36]. Во время своего пребывания в Батуме он начал использовать псевдоним «Коба». Будучи худощавым и стройным, он обычно носил русскую синюю сатиновую рубаху-косоворотку, поверх которой надевал приталенный пиджак. Головным убором ему служила черная турецкая феска. Именно таким он остался в памяти тех, кто был знаком с ним во время его пребывания в Батуме[37].

Начиная с 1901 года в городе Батум разворачивается беспрецедентная рабочая агитация. В феврале 1902 года вспыхивают забастовки на нефтеперерабатывающем предприятии Ротшильда и на заводе Манташева. Арест бастующих рабочих спровоцировал 9 мая массовые волнения, закончившиеся стычками с полицией, в результате которых множество манифестантов было убито и ранено.

В секретном донесении полиции Батума от 13 февраля 1902 года было написано, что в собрании на квартире одного из рабочих завода Манташева участвовал «уволенный из духовной семинарии, проживающий в Батуме без письменного вида и определенных занятий, а также и квартиры, горийский житель Иосиф Джугашвили»[38].

Спасаясь от полиции, Коба отправился в одно из абхазских сел, расположенное недалеко от Батума. Там он поселился в доме старого мусульманина по имени Хашим. В этом доме он организовал маленькую типографию. Его товарищи по партии, чтобы прийти к нему за листовками, переодевались в женское платье и прятали лицо под чадрой, которую обычно носят кавказские мусульманки. Бесконечный поток людей начал вызывать беспокойство у соседей, и по округе распространился слух, что этот грузин печатает фальшивые деньги. Жители села потребовали поделиться с ними прибылью. Коба тогда объяснил им смысл своей деятельности и сумел завоевать их доверие. При этом, насколько известно, ему вроде бы пришлось пообещать Хашиму принять ислам[39].

В ночь на 6 апреля члены Батумского комитета РСДРП – в том числе и Джугашвили – были арестованы. Коба пробыл в Батуме всего лишь четыре с половиной месяца, однако это были месяцы весьма напряженной деятельности. В ходе этого ареста ему впервые пришлось непосредственно столкнуться с полицией.

За членами Российской социал-демократической рабочей партии, проживающими в Тифлисе, велась, начиная с 1901 года, тщательная слежка, и Иосиф Джугашвили входил в число тех партийных активистов, которые вызывали у тайной полиции особый интерес. В донесениях, получаемых жандармским управлением Тифлиса, о нем начали писать как об интеллектуале и одном из главных руководителей социал-демократов. Он стал указывать в документах другие дату и место своего рождения, и поэтому в полицейских досье начал фигурировать как двадцатитрехлетний «крестьянин из села Диди-Лило». Зачем он перестал указывать Гори как место своего рождения? Может, чтобы уберечь от лишних беспокойств свою мать? Вполне возможно. Но зачем же тогда он уменьшил свой возраст на один год? Он, конечно же, руководствовался при этом какими-то текущими практическими соображениями, однако что это были за соображения – доподлинно не известно…

Во время волнений в Батуме его вместе с Константином Канделаки[40] охарактеризовали как одного из главных руководителей и вожаков рабочих Батума. Их обвинили в том, что они призывали к бунту и к свержению царского правительства[41]. Тем самым они, согласно статье 251, совершили преступление.

Мать Сосо, находясь в Гори, предпринимала множество усилий для того, чтобы спасти своего сына. Она отправила в полицию письмо, в котором умоляла власти освободить Иосифа[42]. Однако все эти усилия ни к чему не привели. Сведения, поступившие от полицейских агентов, и показания свидетелей позволили обвинить Иосифа Джугашвили в том, что он являлся одним из организаторов волнений, поскольку выступал с речами с целью вызвать недовольство рабочих существующими порядками и тем самым поднять их на борьбу с самодержавием. Его, как и других грузинских социал-демократов, также обвинили в том, что с осени 1901 года по февраль 1902 года он входил в тайную преступную организацию, ставившую себе целью свержение монархического режима в России и провозглашение демократической конституции[43]. Один из жандармов подтвердил, что Джугашвили находился во время волнений в толпе бунтующих людей. Двадцать восьмого мая 1902 года жандармерия Кутаиси сообщила, что сведения, полученные от ее осведомителей относительно Канделаки и Джугашвили, были очень внимательно изучены прокурором суда города Кутаиси, и тот счел необходимым арестовать Канделаки и Джугашвили[44].

Джугашвили перед лицом подобных обвинений признавать себя виновным отказался. Это его, однако, не спасло. Его признали одним из главных организаторов беспорядков и вынесли в отношении него обвинительный приговор. После того как он отсидел один год в батумской и затем еще шесть месяцев в кутаисской тюрьме, его отправили на три года в ссылку в Восточную Сибирь, а именно в село Новая Уда Иркутской губернии. Туда он прибыл в конце ноября 1903 года. Это было первое из целой череды подобных событий, продолжавшихся до 1913 года: его арестовывали, бросали за решетку, отправляли в ссылку, но ему почти каждый раз удавалось сбежать. С 1902 по 1913 год его восемь раз арестовывали, семь раз отправляли в ссылку, шесть раз он умудрялся сбежать. Он будет жить подобной жизнью вплоть до 1917 года. Однако ему удастся во время пребывания в тюрьмах и ссылках активно заниматься самообразованием – он превратит их в свои «университеты». Режим, действовавший в тюрьмах и местах ссылки царской России, был одновременно и суровым, и щадящим. Он подразумевал достаточно насилия для того, чтобы вызывать ненависть заключенных к существующим порядкам, и достаточно послаблений для того, чтобы революционная работа могла продолжаться за тюремными стенами и чтобы иногда кому-нибудь из узников удавалось сбежать.

Коба пользовался этим в полной мере. Он установил для себя строгую дисциплину, напряженно работал, очень много читал и старался почаще выступать с речами перед товарищами по заключению. Предпочитая поначалу помалкивать и вести себя замкнуто, он затем неизменно вмешивался в разговор с решительным и надменным видом.

В марте 1903 года, когда он все еще находился в ссылке, социал-демократические организации Кавказа создали Закавказскую федерацию. Хотя Джугашвили в этот момент находился далеко от Кавказа, его избрали членом исполнительного комитета.

В июле того же – 1903 – года в Брюсселе открылся съезд Российской социал-демократической рабочей партии, который затем был перенесен в Лондон и закончился во второй половине августа. Этот съезд впоследствии назовут Вторым съездом РСДРП, а первым станут считать съезд социал-демократов, который состоялся в 1898 году в Минске и на котором было формально провозглашено о создании партии. В ходе работы этого второго съезда произойдет раскол российских социал-демократов на два «крыла» – большевиков и меньшевиков. Большевики считались ярыми революционерами, а меньшевики – революционерами более умеренными. Тех и других называли соответственно «твердыми искровцами» и «мягкими искровцами» (по имени партийной газеты – «Искра»).

Коба узнал об этом событии, находясь очень и очень далеко, однако оно коснулось его самым непосредственным образом. Его жизнь в это время состояла из переездов из одной тюрьмы в другую перед последующей ссылкой в Сибирь. Возможно, до него дошли слухи о произошедшем на съезде расколе еще до того, как группа приговоренных к ссылке, конвоируемая жандармами, покинула черноморское побережье и отправилась в тяжелое путешествие в условиях сибирской зимы. Этой группе приходилось часто останавливаться по дороге: к ней добавляли ссыльных из других тюрем.

Едва ссыльные прибыли к месту назначения, как Коба стал готовиться к побегу. В обстановке суматохи, начавшейся в связи с надвигающейся войной с Японией, бдительность властей по отношению к ссыльным ослабла. Пятого января 1904 года Коба отправился в обратный путь через занесенные снегом равнины. Первая попытка побега окончилась неудачей из-за того, что у него не оказалось достаточно теплой одежды. Едва не замерзнув насмерть, он был вынужден вернуться к месту отбывания ссылки. В деревне, в которую он был сослан, он снимал комнату в доме одного из местных жителей. Жить в этой деревне он мог так, как ему вздумается, но при этом находился под постоянным надзором полиции. Главная трудность заключалась в том, что нужно было выдержать суровую сибирскую зиму и оторванность от внешнего мира, а это требовало недюжинного физического и психического здоровья и огромной силы воли. Ко второй попытке побега Коба подготовился гораздо лучше. Он сначала шел пешком, а затем ехал на крестьянской телеге и добрался таким образом до Урала. Он очень сильно страдал от холода и голода, все время кашлял и едва не заболел туберкулезом[45]. Ослабевший физически, но и закалившийся морально в ходе этого первого по-настоящему сурового испытания за все время его пребывания в тюрьме и в ссылке, он прибыл в начале февраля в Тифлис.