Читать книгу Клык. Хвост. Луна. Том I - Лин Возовски - Страница 11

Рубек слегка приоткрыл дверь и просунул в образовавшуюся щель свой сопливый, после морозной улицы, нос.

– Госпожа Цейла, вы здесь? – шепотом произнес прислужник, боясь заглянуть в комнату.

Его замерзшее румяное лицо обдувал слабый сквознячок. Побелевшие руки постепенно оттаивали в прогретом помещении. Рот наполнялся сладкой слюной от мысли о жареной кабаньей ноге и стакане пенной ягодной браги. Холодный и голодный после изматывающей дороги, Рубек молился о том, чтобы ответом на его отправленный в комнату вопрос стала облегчающая тишина.

– Проходи, Рубек, не стесняйся, – прозвучал рокочущий голос Цейлы, разбивающий все надежды Рубека на теплую пастель и горячий ужин.

Невысокий северянин, укутанный с головы в косматый мех, с опаской раскрыл дверь и перешагнул порог, оказавшись в залитой тускло-вишневым светом комнате. В самом конце помещения находился небольшой алтарь с расставленными по кругу горящими красными свечами, перед которым, на коленях, сидела Цейла.

– Закрой дверь, иначе от сквозняка погаснут свечи, – произнесла Цейла, не отводя взгляда от стоячей деревянной доски с множеством вырезанных на ней древних рун.

Рубек неуверенно прикрыл дверное полотно, борясь с навязчивой мыслью вылететь из этой страшной комнаты и бежать, не оборачиваясь, до самого Рауса.

– Подойди поближе, Рубек.

Северянин молча прошел по комнате и встал за спиной Цейлы. У Рубека выдался редкий шанс поравняться ростом со своей госпожой, пока та сидела на коленях.

– Вун-о дхале, госпожа Цейла. Честь предкам, – произнес Рубек дрожащими, не то от холода, не то от страха, губами.

– Ты произносишь эти слова, но, к сожалению, не понимаешь их природу, – сказала женщина, затем повернула свою голову вбок. – Но винить тебя в этом было бы несправедливо. Присядь я тебе кое-что покажу.

Цейла плавным движением указала на пол рядом с собой.

Рубек, продолжая сопротивляться собственному страху, подчинился словам Цейлы и упал на колени перед красным алтарем. Она потянулась правой рукой к своей голове и достала из пучка серых волос тонкий обоюдоострый нож, похожий на заточенную широкую спицу. Острый кончик клинка сверкнул алым серебром при свете красных свечей.

– Дай мне свою ладонь, Рубек, – произнесла Цейла, перекладывая спицу в левую руку.

«Прошу Вас, моя госпожа, не надо» – хотел было выкрикнуть испуганный северянин, но лишь смиренно протянул дрожащую руку.

Цейла схватила руку Рубека, затем медленно поднесла острый предмет к его потной ладони. Кончик спицы идеально прошелся по кривым линиям на поверхности руки, оставляя после себя дорожки вяло выступающей крови. Во лбу северянина вздулась синяя вена. Из уголков его глаз выступили капли слез. Голова тряслась от боли, рискуя в любую секунду взорваться от напряжения.

– Готово. Теперь, проведи своей рукой по доске. Твоя кровь должна окрасить каждую руну, – сказала Цейла, вытирая свое оружие о кожаный плащ.

Рубек потянулся своей порезанной рукой к деревянному полотну. Кровь струйкой стекала на его запястье, прячась в рукаве меховой куртки. Начиная с верхнего символа, северянин не спеша опускал свою кисть вниз, купая расположенные в столб руны в своей теплой крови.

– Здесь написано имя богини Скали, дочери отца всего сущего, повелительницы всех стихий. – Цейла взяла с алтаря свечу и поднесла к лицу сидящего рядом Рубека. Ее серые глаза мерцали кровью от красного свечения.

Как только северянин опустил свою руку, Цейла дождалась, когда он повернется к ней, после чего задула свечу в его лицо. Сизый дымок от фитиля защипал глаза Рубека, затем скользко проник в его рот и ноздри.

Опьяненный дымом, он медленно сполз на пол и распластался на досках с туманным взглядом, направленным в потолок.

– Внемли ее ледяному голосу. Почувствуй ее присутствие в бегущей по венам крови, – произнесла Цейла с нарастающей силой. – Прими же своим сердцем богиню Скали, владычицу снов, охраняющую мир мертвых. Признайся ей в любви и преданности, вверяя свою душу и плоть в ее всевластные руки!

Грохочущий голос Цейлы постепенно затухал в голове Рубека. Потолок перед его глазами расплывался в когтистый туман. Северянин погружался в гипнотический сон, в котором из пустоты появлялись его мертвые предки. Упавший с мельницы прадед с расколотой головой улыбался Рубеку своей беззубой улыбкой. Висящий на виселице племянник с торчащей из шеи острой костью приветственно махал ему рукой. Бледный отец с колотыми ранами в груди навис с замахом топора над матерью Рубека, которая лежала с гниющим лицом в пропитанной собственной кровью кровати. Вся жестокая и мрачная история смертей членов семьи северянина проносилась в его глазах.

В какой-то момент из пустоты показалась светящаяся бледным пламенем рука, которая тянулась указательным пальцем к Рубеку. Он протянул к ней на встречу свою руку и едва их пальцы соприкоснулись, как он очутился сидячим посреди черных деревянных скал. За его спиной бушевала и пузырилась река кипящей крови.

Рубек опустил голову вниз и с ужасом заметил, что его грудь распахнулась как рубаха, обнажая белые кости. Через мгновение с неба спустился черный, как ночь, ворон с синим, ледяным глазом, и принялся клевать бьющееся сердце северянина. Ворон стучал своим острым клювом, разрывая розовые мышцы, затем набирал в рот немного крови и начинал истошно каркать на Рубека, окропляя его лицо красными каплями. Затем птица взлетела над головой Рубека на небольшом расстоянии и принялась хлестать черным крылом по его лицу.

– Карр! Карр!

Удар, затем еще и еще. Рубек начинал чувствовать в лице реальную боль.

– Карр! Карр!

После очередного удара крыла перед северянином возник расплывчатый образ Цейлы с замахом своей ладони в воздухе. Ее глаза были пустыми и бездонно серыми.

– Очнись, животное! – Цейла с треском влепила пощечину. Затем еще одну. И еще одну.

– Моя госпожа, я тут, я проснулся! – хриплым голосом простонал Рубек, очнувшись от видений.

Туман одновременно сошел с глаз Цейлы и Рубека. Женщина начала подниматься на ноги, зарядив при этом последний, проверяющий, удар по щеке.

– Простите, моя госпожа. Вероятно, я так вымотался после дороги, что бессильно отключился прямо тут, на полу. Прошу вас, простить меня, сайха Цейла, – оправдывался Рубек, протирая свои опухшие глаза.

Цейла опустила на лежащего северянина уставший взгляд, наполненный презрением.

– Ты безнадежно лишен возможности видеть дальше своего длинного носа, Рубек. Но это не страшно. Я увидела в твоих глазах все, что хотела.

Северянин проигнорировал слова Цейлы, затем встал на ноги, отряхиваясь от пыли.

– Ты привез с Юга то, о чем я тебя просила?

– Так точно, моя госпожа, – сказал Рубек, затем потянулся рукой в нагрудный карман меховой куртки. – Вот то, что вы просили достать.

Он протянул Цейле сверток небольшой тряпицы.

– Кто-нибудь видел тебя с ним? – поинтересовалась Цейла, убирая сверток за пазуху.

– Не думаю, моя госпожа. Все происходило глубокой ночью.

– А наши влиятельные друзья с Юга. Возникли ли у них вопросы по поводу этого свертка?

– Канцлер Брутт не интересовался нашими планами, но я уверен, что человек его положения остается в курсе всех событий в землях, что окружают его королевство.

– Надеюсь, канцлер не настолько глуп, и заметет все следы, ведущие к нам, – произнесла Цейла, затем двинулась в сторону алтаря.

– Занятно, что его человек высказал то же самое и по поводу вас, моя госпожа. Но насчет Брутта не беспокойтесь. Этот человек исключительного ума. Весьма образован и опытен в делах подобного рода, – говорил Рубек, словно хвастаясь своими заслугами. – Человек, который готовит переворот в королевстве, не станет допускать таких мелких ошибок.

– Будем надеяться. – Цейла подушечками пальцев тушила огонь в свечах. – Ступай и займись своими делами на рынке. В твое отсутствие их накопилось предостаточно.

– Слушаюсь, моя госпожа, – искалечено простонал Рубек, затем прогнулся в низком поклоне и направился к выходу, прижимая к животу кровоточащую руку.

Цейла душила своими пальцами огонь один за другим. С каждой потухшей свечой комната становилась все темнее и мрачнее, и когда на алтаре осталась последняя зажженная свеча, Цейла окликнула Рубек, который уже подходил к двери:

– И еще кое-что, Рубек…

Северянин замер в ожидании слов, держась за ручку двери.

Цейла поднесла руку к последней горящей свече и громко, с задором в голосе, проклокотала на всю комнату:

– Кааарррр!!!

Ее ледяные пальцы сомкнулись. Комната провалилась во мрак. Где-то у двери слышалось свистящее дыхание до смерти испуганного человека.

В новой кузнице Тоил освоился на удивление быстро. Великан успел проделать заметную впадину на поверхности новой блестящей наковальни из сверхпрочного металла, изобретенного алхимиками из Бронзовой Цитадели в Раусе. Формы для заливки металла приняли боевой вид за время его непродолжительной работы, а клещи начинали потихоньку изнашиваться и скрипеть при работе. Тоил Вирсмунк был с головой завален работой с самого первого дня его приезда в общину Гойлов. Из-под рук искусного мастера на свет появилось несколько десятков крепких стальных мечей, бесчисленное множество наконечников для стрел, несколько идеально сбалансированных ножей, грубых топоров и огромных двусторонних секир.

Липкое от горячего пота тело кузнеца поблескивало в свете горящего горна. На руках и торсе появились новые алые пятна ожогов. Железнохват кропотливо завершал работу над уникальным и причудливым предметом. Он вертел в своих могучих руках сплошной стальной шест с изящным прямым клинком на конце, проверяя оружие на баланс.

Дверь широко распахнулась. Свежий морозный воздух принялся заполнять душную комнату, но вскоре растворялся в горячем воздухе, встретив сопротивление в лице изголодавшегося адского жара пыхтящей кузницы.

– Вун-о дхале, Железнохват. У тебя здесь так душно, что можно выращивать овощи. Давай, немного, проветрим это место. – Цейла раскрыла дверь пошире, подперев ее куском необработанной руды, затем переместилась в середину кузницы.

Тоил отвлекся от своей работы, поставил шест у стены, затем подошел к двери и пинком отправил кусок руды в сторону, давая возможность двери захлопнуться под своим весом.

– Кузница любит жару, ни к чему ее проветривать, – угрюмо произнес Тоил, затем принялся промывать почерневшие руки в ведре с теплой водой.

Цейла собиралась ответить Тоилу с привычной для нее колкостью, но ее внимание привлек стоящий в углу блестящий шест с острием на конце. Она одной рукой приподняла оружие над землей и принялась с восхищением его осматривать.

– Какая аккуратная и филигранная работа; изумительное внимание к мелочам. – Цейла поставила шест, затем повернулась к великану. – Ты воистину великий мастер, Железнохват!

Тоил молча продолжал намыливать свои руки, не оборачиваясь на похвалу Цейлы.

– Поэтому у меня для тебя еще одна тонкая, кропотливая работа. – Женщина достала из-за пазухи небольшой кусок тряпки, свернутый в трубу и протянула его кузнецу. Тоил перехватил сверток мокрыми руками и развернул его, положив на поверхность стоящей рядом наковальни.

Перед мастером оказался рисунок странного кинжала, нарисованного в подробностях с разных ракурсов. Кинжал представлял собой уменьшенную копию меча с перпендикулярным перекрестием, нехарактерным для коротких ножей и кортиков. Ромбовидный клинок с двумя углублениями тянулся от перекрестия до кончика. Навершие ручки украшало заключенное в круг изображение остроугольного кленового листа.

Тоил долго изучал рисунок, периодически переворачивая тряпицу с ног на голову.

– Два дня, и я сделаю для вас этот кинжал.

– К сожалению, мне он нужен не позднее завтрашнего полудня, – ровным голосом произнесла Цейла.

– Тогда я не отвечаю за качество оружия. Я могу выковать его из легких сплавов, тогда клинок станет мягким и быстро затупится, – пробурчал Тоил. Торговаться с женщиной ему не было никакого смысла.

– Пусть будет так. Этот клинок будет не более чем сувениром, – загадочно произнесла Цейла, затем подошла к стальному шесту и снова приподняла его над полом.

– Это оружие готово? – спросила женщина, любуясь игрой огня по блестящей поверхности шеста.

– Я сбалансировал его, увеличив длину клинка. Да, он полностью готов, – ответил Тоил, неотрывно продолжая рассматривать изображение кинжала.

– Отлично, я заберу его, – сказала Цейла, после чего направилась к выходу, но у самой двери обратилась к великану: – И да, Тоил, за кинжалом зайдут завтра ровно в полдень. Я рассчитываю на тебя, Железнохват.

Цейла вышла из гнетущей жары кузницы в ледяную свежесть зимней Станоки. Тоил продолжал пристально изучать профессиональным взглядом рисунок. Душу великана начала заполнять необъяснимая тревога.

Ровные ряды серых мешков, набитых мукой и зерном, пестрой вереницей разместились по широкому амбару, занимая половину всей площади и оставляя между собой лишь узкие проходы шириной в один шаг. Множество устойчивых длинных опор были связаны под высоким потолком с несущими поперечными балками. На втором этаже хранилища, в благодатном сне, разлеглись душистые тюки лугового сена и пучки позолоченной соломы.

На своде высокого потолка, в самом углу крыши, из небольшого дощатого домика выглядывала амбарная сова, которая бдительно осматривала пространство хранилища в поисках вредных грызунов, решивших полакомиться заготовками. Темно-зеленые глаза сипухи, утопленные в белоснежном сердце лицевого венчика, метались от одного ряда мешков к другому, иногда отвлекаясь на движение двух человеческих тел в самом низу амбара.

Глова сидела на застеленной по полу соломе со смоченной тряпкой в руке, настырно пытаясь стереть со своего пальто почерневшие пятна собственной крови. Разорванная в подоле нательная рубашка прилипала к вспотевшему телу девушки. Ее правую кисть обвивала льняная полоска ткани, местами окропленная алыми подтеками. Две черные пряди назойливо маячили перед ее лицом, тогда как остальная, серая часть волос, была на скорую руку убрана в небрежный хвостик.

Волчонок не спеша расхаживал по амбару на двух ногах, не сводя пронзительного взгляда с трудящейся Гловы, как хищник, выжидающий кролика из норы. Его причинное место было скрыто за набедренной повязкой, которую Глова с трудом натянула на сопротивляющегося брата.

– Перестань на меня так пялиться, – фыркнула девушка, на секунду оторвавшись от стирки, чтобы перевести дух, после чего принялась дальше растирать свое изящное пальто.

Юноша проигнорировал замечание Гловы, продолжая разгуливать за ее спиной из стороны в сторону. В какой-то момент он остановился, зацепившись краем уха за едва слышный мышиный писк, затем упал на четвереньки и начал медленно пробираться сквозь ряды с мешками.

Наблюдающая под потолком сивуха заметила своим острым совиным зрением небольшую полевку, пытающуюся прогрызть себе дорогу в мешок. Когтистые лапы со скрежетом оттолкнулись от дерева. В воздухе раздался звук раскрывающихся в полете крыльев. Сова стремительно пикировала на свою цель, угрожающе выставив вперед свои цепкие когти, но, опустившись до уровня первого верхнего мешка, попала в руки выпрыгнувшего Волчонка, затем скрылась вместе с ним в темноте междурядья.

Несколько легких, пушистых перьев начали лениво опускаться вниз, кружась и описывая в воздухе головокружительные пируэты.

Через минуту, на четырех конечностях, в свет выполз юноша, в зубах которого на окровавленном крыле болталась мертвая птица. Подойдя поближе к сестре, Волчонок разжал зубы, от чего бездыханная тушка птицы упала рядом со спиной Гловы.

– Черт тебя дери, Волчонок! – Глова вскрикнула от неожиданного подарка и вскочила на ноги. – Я два дня просидела в глухом лесу, чтобы поймать эту гребаную птицу!

Юноша слегка поник головой, ощущая на себе гнев разъяренной сестры.

– Я скормила тебе целого зажаренного кабана, но тебе и этого оказалось мало – ты решил удавить еще и нашу амбарную сову.

Волчонок уселся на пол и сгреб к своим ногам мертвую сову.

– Хотя, чему я удивляюсь. Ты же просто – зверь, – успокоившись, произнесла Глова, после чего упала на колени и продолжила бороться с кровяными пятнами.

Юноша долгое время задумчиво смотрел на труп птицы, затем уставился вопросительным взглядом на спину сестры. Он начал истошно водить своей челюстью, тщательно прожевывая слово, затем выпустил его из острых зубов:

– Зверь… – прошипел Волчонок, после чего поднялся на обе ноги и силой отшвырнул тушку к стене амбара.

– Как мило, первое слово моего младшего брата, – иронично произнесла Глова, не отрываясь от стирки. – Нужно немедленно позвать за матерью – пусть порадуется за сына.

Глова успела лишь на мгновение растянуться в улыбке от собственных язвительных слов, как входная дверь раскрылась, и в освещенный настенными факелами амбар вошла стройная фигура высокой женщины. Глова бросила тряпку из рук и припала на одно колено, приветствуя женщину:

– Вун-о дхале, моя госпожа, – отрезала девушка, не поднимая головы.

Цейла быстрым шагом пронеслась мимо Гловы, игнорируя ее присутствие, и направилась к стоящему Волчонку. Приблизившись вплотную, она с интересом осмотрела юношу с верхушки грязных волос, до опасных когтей на ногах, затем принялась мерить шаги вокруг него, оценивая взглядом его внушительные физические данные. Она водила по его мощному торсу своими длинными ногтями, оставляя на грязной коже светлые полосы. Постепенно поднимаясь к шее, ласково приглаживала широкую грудь Волчонка, задерживаясь на заживших шрамах и следах от когтей.

Описав очередной круг, Цейла остановилась напротив его лица. Вытянутые кисти заботливо легли по обе щеки Волчонка. Мать Стаи пристально всматривалась в серые глаза, медленно утопая в холодной бездне дикого взгляда. Ее руки слегка потянули голову юноши на себя, после чего Цейла горячо поцеловала юношу в грязный лоб через его свисающие сальные волосы.

– Мальчик, рожденный при свете полной луны и взращенный диким зверем. Юноша, в чьей крови закипает необузданная ярость. – Цейла опустила ладонь на подбородок Волчонка и провела большим пальцем по его черным губам. – На этих губах сохранился вкус пойманной дичи – вкус убийства.

Цейла оглянулась в сторону и заметила лежащий у стены труп сипухи.

– Охота – есть твое предназначение. Убийство ради выживания. Ради всей стаи. Доброго пожаловать домой, Волчонок, – произнесла Цейла, после чего заботливо смахнула грязную челку с глаз юноши и отступила на шаг.

– Домой… – осипшим голосом повторил Волчонок, пробуя на вкус новое для него слово.

– Глова, подойди ко мне, – скомандовала Цейла, не сводя пожирающих глаз со своего одичалого сына.

Девушка, стоявшая на колене с опущенной головой с самого прихода матери, вмиг среагировала на приказ.

– Да, моя госпожа.

– Ты, как всегда, отлично справилась со своим заданием, – произнесла Цейла, не оборачиваясь к стоящей за ее спиной дочери.

– Благодарю, моя госпожа. Все на благо стаи.

– Теперь твой долг: научить Волчонка держать оружие в руках. Его разнузданное буйство требует самоконтроля, хладнокровия и выдержки. Научи его мыслить трезво при виде пленяющей крови.

– Моя госпожа, этот зверь вонзил свои зубы в мою руку. Он бросается на все живое. Боюсь, дикарь разорвет меня в клочья, прежде чем я приближусь к нему с оружием.

– Мальчик прожил всю жизнь во враждебной природе, но он все еще твой брат, Глова. Его нюх чует опасность издалека так же хорошо, как и различает запах членов своей стаи.

Цейла угрожающе медленно развернулась лицом к своей дочери.

– Приступайте к тренировкам немедленно. И не смей никогда сомневаться в моих словах, Тень Волчицы, – грозно рявкнула Цейла, затем направилась к выходу.

От злобы Глова сжала кулаки с такой силой, что из повязки на руке выступила ароматная кровь. Алые капли со всплеском разбивались о половую доску, сверкая рубинами в хищных глазах Волчонка.

– Слушаюсь, моя госпожа, – грубо проворчала девушка, растирая сапогом лежащие на полу капли крови, после чего раздраженно вылетела из амбара вслед за матерью.

Волчонок упал на колени. Его челюсть свело от непреодолимого желания вылизать с пола языком кровь своей сестры. В темной глубине сознания дикаря, за право контроля, человеческая сущность отчаянно сражалась с напором голодного зверя.

Где-то среди мешков, с головой зарывшись в пшеничную муку, попискивала довольная сытая мышка.