Читать книгу Русалка и гламурный пират - Лина Филимонова - Страница 2

Я поднялась на чердак и принюхалась. Ну, точно. Опять курил. Ну, что с ним будешь делать?! Знает же, что нельзя, что снова может быть приступ. Врач ему тогда ясно сказал: хотите еще пожить, бросайте. Он, вроде, согласился, но надолго его не хватило. Тайком покупает сигареты и курит на чердаке, скрываясь от меня. Как мальчишка, ей-богу!

– Вынюхиваешь? – дед появился у подножия лестницы.

– Ты бы хоть менял явки и пароли. Палишься же.

– Ругаться будешь?

– Буду, но попозже. Сначала в душ схожу.

– Давай. А я пока чай заварю. И картошку с грибами разогрею.

– Ага.

Главное преимущество моей квартиры – вид из окон. В него входит не только сливающееся с горизонтом море, но и кусочек набережной, сквер, две улицы и многочисленные красные крыши домов, прибавляющие виду живописности. Сидеть на балконе и любоваться можно в любое время: днем – бирюзовым морем, ночью – россыпью огней.

У нас с дедом общий коридор, но квартиры отдельные, почти одинаковые – кухня-гостиная, спальня и ванная. Только у меня одна спальня, а у деда, кроме своей, есть запасная, гостевая. Раньше здесь была одна большая квартира, где жили дед с бабушкой и почти все время я. Но после смерти бабушки дед все перестроил, и гостиницу, и свое жилье.

Я тогда училась на первом курсе, мама уехала с очередным ухажером, так что он остался совсем один. Нас всех потрясла внезапная смерть бабушки, но дед был просто сломлен. Помню, приехала я однажды на выходные, а его нет дома. Оказалось, что он перебрался в один из номеров. Объяснил, что просто не может находиться в своей квартире, где каждая мелочь напоминает о бабушке и у него каждую секунду разрывается сердце. Вот тогда я и предложила ему все переделать.

Я забрала его на месяц в Питер, а в это время рабочие, под руководством его друга, вынесли мебель и снесли часть стен. Вернувшись, дед втянулся в работу, на что я и рассчитывала. Такой масштабный ремонт забирает все силы, на печаль и депрессивные мысли просто не остается времени. Тогда он решил, что я буду жить в соседней квартире. Помнится, я была не совсем уверена, что так и будет, но перечить не стала.

В итоге дед оказался прав: пожив в разных местах, я вернулась в свой родной город, потому что только здесь я чувствую себя в своей стихии. Без моря, гор и свежего воздуха я просто чахну. Может, во мне, и правда, есть что-то от русалки?

Перед ужином я успела спуститься вниз, в ближайший магазинчик. То, что я там купила, должно было произвести неизгладимое впечатление на деда. Я надеялась, что он даже бросит курить.

За ужином дед, как бы между прочим, спросил:

– А что нужно было от тебя этому уголовнику?

– Какому уголовнику? – не поняла я.

– Ну, этому, белобрысому, в наколках.

А-а, теперь понятно, какому.

– Не думаю, что он уголовник. Просто сейчас модно делать татуировки.

Скорчив презрительную мину, дед выказал свое отношение к подобной моде.

– Все в порядке, – успокоила его я. – На мою честь он не покушался. Так, спросил что-то. Не помню даже, что.

– Не нравится он мне.

– Может, выселим его из отеля? Так и скажем: что-то ты нам не нравишься. Мне кстати, еще пара постояльцев не по вкусу.

Дед хмыкнул. На этом мы закрыли тему.

После ужина я, под удивленным взглядом деда, достала из кармана сигареты и зажигалку. Его взгляд стал просто ошарашенным, когда я вставила сигарету в рот и прикурила. Может, не очень умело, но эффект был достигнут. В горле деда что-то булькнуло, как будто он подавился готовыми вырваться словами.

– Эт-то… Эт-то еще что? – впервые слышу, как он заикается.

– А что? – я невозмутимо затянулась еще раз. В горле адски запершило, и мне пришлось приложить все силы, чтобы не закашляться и не испортить впечатление.

– Вот, значит, ты как… – дед постепенно осознавал значение моего поступка.

– Да. Ты куришь – я курю. Бросишь – и я брошу.

– Ну ты…

– Зараза?

– Именно! Не будь бы моей внучкой, я бы выразился покрепче.

– Давай, не стесняйся.

Дед выдернул сигарету из моего рта и выбросил в мусорное ведро.

– Меня не обмануть, – сказала я. – У меня нюх как у ищейки, ты же знаешь.

– А упрямство – как у ослицы, – добавил дед.

Три новых сообщения и все – от моих бывших однокурсниц. Снова собираются устроить встречу выпускников. Каждый год одно и то же, и как им не надоело? Я, как всегда, напишу что-то невнятное, вроде: буду очень стараться, может, и получится, если карты лягут и рак на горе свистнет. Но он не свистнет. Я не поеду.

Они это знают, я это знаю, почему бы им не прекратить тратить трафик на бесполезные сообщения? Вон, Ксюха целую поэму накатала, даром что работает менеджером в турагентстве. О том, как в прошлый раз было весело, и как они все по мне соскучились и о том, что надо хоть иногда проявлять дружескую солидарность и коллегиальную сплоченность. И ни слова – о настоящей причине моих отказов. Ну что ж, я тоже об этом деликатно промолчу. Деликатно или трусливо? Мне больше нравится первый вариант.

Как я и предполагала, это был хвост. Остальные части тела огнедышащего монстра раскинулись на плече и, частично, на спине.

– Нравится? – он повернулся ко мне спиной.

– А тебе?

Он пожал плечами.

– Не особо.

– Тогда зачем?

– Не помню. Пьяный был.

Как ни удивительно, он был на месте даже раньше меня. А я чуть не проспала. Вот был бы номер, если бы так случилось! Будильник-то я услышала, но вылезать из теплой постели жуть как не хотелось, я на секунду закрыла глаза, а очнулась только через двадцать пять минут.

Ночью меня одолела бессонница, так что желанной утренней бодрости не было и в помине. Я жалела, что все это затеяла, мечтала отменить бесполезное соревнование (и так ясно, что я выиграю) и снова завалиться спать. Пришлось собрать всю волю в кулак и вытащить себя за шкирку из постели. Я едва успела натянуть купальник и почистить зубы! Когда я выходила из квартиры, стрелка неумолимо приближалась к семи.

– Еще минута – и я засчитал бы тебе поражение, – радостно сообщил он.

Бодрый, улыбающийся, аж противно. Я ничего не сказала, молча пошла вперед, бросив на него хмурый утренний взгляд, который, как я знаю от деда, напоминает взгляд невыспавшегося василиска.

– Опять не в настроении? – Он догнал меня и пошел рядом. – Плохо спала?

Я не собиралась делиться с ним деталями столь интимного свойства.

Долго оставаться хмурой в такое прекрасное утро невозможно, как ни старайся. Солнце, пока еще нежное и ласковое, греет плечи, море, гладкое, как зеркало, переливается в его лучах. Птички снуют туда-сюда и что-то щебечут. К тому моменту, как мы пришли на пляж, мне и самой хотелось махать крылышками и весело щебетать. Но я сдерживалась.

И тут он снял майку, чтобы продемонстрировать огнедышащего дракона и прокачанные мышцы. Ну и чтобы зайти в воду, как это принято, в одних плавках. Я уставилась на дракона, бицепсы с трицепсами меня не интересуют. Ничего такой зверь, высокохудожественный.

– Готова? – спросил он. – Тогда пошли.

Вообще-то, тут я командую.

– Предлагаю плыть вдоль второй линии буйков, – сказала я. – Заходим здесь, пересекаем первую линию, доплываем до второй и поворачиваем налево. Видишь вон там, вдалеке, большую полосатую штуку?

– Красно-белую?

– Ага. Это маяк, он вечером горит. Доплывешь до него? Тут километра полтора будет.

– Без проблем.

Он начал размахивать руками, вертеть головой и растягивать мышцы ног. Я заплела волосы в косу, чтобы не мешали, и надела очки.

– Жаль, не успел очки купить.

– Да там смотреть особо не на что.

Вообще-то мне его забывчивость очень даже на руку.

– Ты поплывешь с внутренней стороны буйков, ближе к берегу, я – с внешней. Устраивает? Линию буйков не пересекай, терпеть не могу, когда кто-то под ногами путается.

– Э-э… ну ладно.

– Могу дать тебе фору минуты три. Или даже пять.

– Так в себе уверена?

Вообще-то, да. И тому есть причины.

– А вдруг я очень хорошо плаваю? Не может такого быть? – внезапно распалился он.

Мужчины и их честолюбие! Не может и мысли допустить, что его обгонит слабая хрупкая девушка. Обгонит-обгонит, готовься быть поверженным в прах, как сказал бы полководец Александр Македонский или какой-нибудь из его коллег.

– Значит, ты прямо-таки отличный пловец?

Он кивнул.

– А выиграть хочешь?

– Спрашиваешь, – его губы растянулись в улыбке. – Ставки-то высоки.

– Тогда что тебя не устраивает? Плыви давай.

Мы вошли в воду, и он поплыл. Хорошо поплыл, надо сказать. Правильным таким кролем, размеренно, без суеты. Обычно неопытные пловцы рвут на старте, а потом выдыхаются. Но он, похоже, не из таких. Начал хорошо и по всему видно, что продолжит в том же духе. Он даже мог бы меня обогнать. Я ведь не так уж и быстро плаваю. Могу плыть долго, даже очень долго, но скорость у меня не спринтерская, все же в спортивных школах я не обучалась.

Есть большая вероятность, что он придет первым и выиграет пари. Вернее, была бы, если бы не мой секрет. У первого буйка второй линии, на глубине полутора метров, специальным морским узлом привязаны мои ласты. Когда я их надену, у него не будет ни единого шанса.

Через пять минут я вынырнула с ластами в руках. Он ушел вперед метров на двести, это немало, но теперь не критично. На меня не смотрит, плывет, старается. Да и не разглядел бы он ничего на таком расстоянии. Теперь важно проплыть мимо него, не сверкая ластами. Просто замечательно, что у него нет очков. Если бы были, мне пришлось бы туго. Но я бы что-нибудь придумала, например, другие правила заплыва, предписывающие ему держаться от меня еще дальше.

Я тоже плыла кролем – так легче спрятать ласты, да и быстрее. Увидев, что я приближаюсь, он засуетился. Замахал руками быстрее, попытался увеличить темп. Это серьезная ошибка, так он выдохнется задолго до финиша. Но его скорость реально выросла, я минут десять не могла его обогнать, несмотря на использование запрещенных в честном спорте приемов.

Естественно, по прошествии приблизительно пятидесяти минут, я оказалась у маяка первой. И даже успела снять ласты и привязать их к тросу, идущему к якорю. Нырять пришлось глубоко, у меня даже уши слегка заложило. Только я закончила свою преступную деятельность, как появился он. Злой, уставший, с высунутым языком и выпученными глазами. Прицепился к маяку, дышит, как загнанный конь. Мне даже жалко его стало.

– Клянусь, я видел у тебя хвост, – выпалил он, слегка отдышавшись.

Я похолодела. Неужели спалилась? Да нет, он просто шутит.

– Ты, и правда, русалка или какая другая нечисть. Люди так быстро не плавают.

У меня отлегло от сердца.

– Я предупреждала, – скромно потупилась я.

– Рада победе?

– А то.

На самом деле, что-то мне не очень радостно. Совесть, что ли, проснулась? Очень неудобная штука, вылезает в самый неподходящий момент.

– Мне прямо сейчас перестать тебе докучать?

Так и видно, как у него зубы сводит от досады. Я попыталась пожать плечами, но вышло как-то смазано, все же мы торчали в воде, ухватившись за железный обод маяка.

– Можешь подождать до того момента, как мы выберемся на сушу, – смилостивилась я.

– О! Так, может, останемся тут до вечера? Или даже до утра?

Он подмигнул. Это у него вышло так же плохо, как у меня пожимание плечами.

– Можно, конечно, – кивнула я. – Но, боюсь, к тому моменту мы плавники отморозим.

– Вода-то теплая! – удивился он.

– Но все же не 36,6. Кровь постепенно остывает, и буквально через пару часов начинаешь стучать зубами. Я проверяла. Особенно, если не двигаешься и висишь на буйке, как водоросль. Так что пора плыть обратно. Доплывешь?

– А что, похоже, что я устал?

Вообще-то очень похоже.

– Наоборот. Это я устала, слишком быстро плыла. Не знаю, как доберусь до берега.

Надо же объяснить неожиданное замедление своего темпа.

– Может, тогда еще отдохнем?

– Я просто буду двигаться не спеша, без напряжения. А ты плыви как тебе удобно.

– Неужели я брошу даму одну, посреди океана?

– Я не дама, я русалка в своей стихии.

Мы поплыли. Я, имитирующая усталость, и он, уставший по-настоящему. Он плыл кролем на спине, я – брассом, своим любимым стилем. Прошло не больше пяти минут, когда я заметила, что он перевернулся и как-то странно машет руками, как будто ему что-то мешает плыть. Я переместила очки на лоб и подплыла к нему.

– Проблемы?

– Ногу свело. Сейчас отпустит.

Да, это проблема. И далеко не всегда сразу отпускает.

– Постарайся ее расслабить. Ляг на спину, медленно поводи ногой из стороны в сторону.

Он покосился на меня с недоверием, но инструкции выполнил. Правда, результата это не дало. Значит, будем пробовать другие способы.

– Теперь выпрями сведенную ногу и изо всех сил тяни носок на себя. Лучше, если ты ухватишься за пальцы ноги рукой. Как у тебя с гибкостью?

– С гибкостью нормально, а вот с плавучестью при таких кульбитах не очень.

Он пытался держаться на плаву, работая одной рукой и ногой, и при этом вытягивая оставшиеся конечности. Это довольно сложно, даже у меня с трудом получается. Но зато всегда помогает. Ему, похоже, не помогало.

– Обопрись о мое плечо и тяни носок сильнее.

– Я тебя утоплю.

– Делай, что тебе говорят.

Он аккуратно положил ладонь мне на плечо и повторил упражнение. Сначала он пытался не давить, но, так как обе руки были заняты, и грести было нечем, ему, в итоге, пришлось переместить на мои хрупкие плечи весь свой вес. Хорошо хоть в воде человек весит меньше, на суше я бы этого не выдержала.

Я изо всех сил работала ногами, чтобы удержать на поверхности нас обоих, он пыхтел, старательно оттягивая носок. По его глазам я видела, что боль не отпускает. У меня такое случается редко, но метко. Как-то раз пришлось целый километр плыть на одних руках, кусая губы от боли. Надеюсь, сейчас не такой случай.

– Где конкретно свело? – спросила я, когда он, отчаявшись добиться результата, оставил попытки.

– В нижней части икры.

Это плохо. У меня обычно сводит стопу, с этим бороться легче. А сведенную икру, насколько я знаю, нужно уколоть булавкой. К сожалению, я этим колющим инструментом не запаслась. Он, вероятно, тоже.

– Булавки у тебя, конечно, нет.

Он только хмыкнул.

– Ладно, попробуем крайнее средство, – решилась я.

– Что такое? – он насторожился.

Видимо, по моему лицу он догадался, то ничего хорошего моя решимость не сулит.

– Не дрейфь, моряк, – произнесла я странную фразу, надела очки и погрузилась в пучину.

Действовать надо было быстро, пока он не разобрался, что к чему. Эффект неожиданности тоже может сыграть свою роль. Это как при икоте – если внезапно напугать, может, и отпустит. Я резво подплыла к его ноге, не дав себе времени на раздумья и колебания, и впилась в нее зубами. Не укол булавкой, конечно, но тоже болевой прием. Я слышала, иногда такое срабатывает. Он, естественно, от неожиданности дернулся, но я была к этому готова и увернулась от его колена, метившего мне в висок.

Вынырнув на поверхность и сняв очки, я застала совершенно неожиданную картину: он хохотал. Ну, хоть не рыдает. Приложилась я зубами знатно, так что такой вариант был возможен. Видимо, сработало.

– Нет, ну ты просто прелесть, – выдал он, отсмеявшись. – Никак не ожидал, что ты цапнешь меня за ногу. Думаешь, это похоже на укол булавкой? Да ты клок мяса вырвала, чисто акула.

– Акула бы ногу откусила, – оборвала я поток его излияний. – Помогло?

– Вполне могло бы помочь, – произнес он и многозначительно замолчал.

– Так помогло или нет?! – разозлилась я.

– Ты меня не за ту ногу куснула.

Тут уж приступ нервного истерического смеха одолел меня. Он наблюдал за мной с совершенно невозмутимым видом, медленно гребя обеими руками. Нет, ну надо же так опростоволоситься!

– Будем повторять процедуру? – спросил он.

– Придется. Только не говори, что тебе понравилось.

– Ну, сама интимность процесса, конечно, в определенной степени приятна… – начал он.

– Заткнись!

Я надела очки, нацелилась на этот раз как следует, снова нырнула и на секунду впилась зубами в еще не покусанную ногу. В этот раз он не дернулся.

– Ну? – спросила я, выныривая.

– Э-э… Пока ничего.

Ну, значит, мой позор был напрасным. Если помогает, то сразу.

– Может, вернемся к маяку и еще что-нибудь попробуем? Такое, что поможет расслабиться?

Направление его мыслей не вызывало сомнений.

– На тебя укусы так возбуждающе действуют?

– Ну… не знаю. Возможно. Раньше я ничего подобного не пробовал. Люблю новые ощущения.

– Ты вообще как планируешь до берега добираться?

– Доковыляю как-нибудь. Руки-то целы. И одна нога работает.

Все так. Доплыть можно и на одних руках, если плавать умеешь. Но он, видимо, еще не заметил того, что вот уже десять минут напрягает меня. Погода меняется. Когда наш заплыв начинался, светило солнце и море было безмятежным и гладким, как зеркало. Сейчас небо застилают неизвестно откуда взявшиеся тучи, а водная поверхность начала потихоньку колебаться. Это волны. Возможно, даже будет шторм. Вряд ли серьезный, но все же человеку с неработающей конечностью плыть среди волн непросто. Особенно ближе к берегу, где они разбиваются на мелководье и буйствуют.

Так что к буйку вернуться все же придется – мне одной, чтобы взять ласты, довершить тем самым свой позор, но зато помочь незадачливому спортсмену выплыть. Как бы я к нему не относилась, вылавливать потом, вместе со спасателями, баграми его бездыханное тело совершенно не хочется. А в ластах мне гораздо легче будет удерживаться на плаву и, при необходимости, тащить его на берег.

Я не собиралась пугать его раньше времени, но, видимо, по взглядам, бросаемым мной на небо и в сторону берега, он догадался, что что-то не так.

– Что, сейчас какая-нибудь ерунда начнется, вроде шторма?

– С чего ты взял?

– Небо потемнело, и вода заколыхалась.

– Ну, шторм – не шторм, а какая-то ерунда точно начнется. Так что мы поплывем не обратно на пляж вдоль буйков, а по прямой к берегу. Тут метров восемьсот. Но сначала я вернусь к маяку.

– Зачем?

– Надо.

– Жди меня здесь или потихоньку плыви вон туда, – я махнула рукой в сторону суши. – Я тебя скоро догоню.

К тому времени, когда я, уже в ластах, оказалась рядом с ним, волны разошлись не на шутку. Пока я плыла, его голова то появлялась над поверхностью, то исчезала за очередным гребнем. В какой-то момент ритм нарушился: волна схлынула, а его не было видно. Я по-настоящему испугалась. Вообще-то утонуть при таких обстоятельствах сложно, но кто его знает, вдруг у него и вторую ногу свело, и обе руки заодно. Когда белобрысая макушка все же показалась над водой, у меня отлегло от сердца. Никогда бы не подумала, что буду так радоваться виду его мокрой головы!

– Привет, – сказала я, выныривая рядом с ним.

– О, ты вернулась.

Он по-прежнему греб только руками и прихрамывал на одну ногу, если можно так выразиться о пловце.

– Не полегчало? – спросила я, хотя и так было видно, что нет.

– Как-то не особо. Но зато волны такие прикольные, раскачивают, как в гамаке.

Ну что ж, я рада, что он не впадает в панику.

– Ага, прикольные, – согласилась я. – Ближе к берегу будет еще прикольнее. Боюсь, придется тащить тебя на себе.

– С чего это? – возмутился он.

– Жаль, что волосы у тебя короткие. Ухватиться не за что.

– Э-э… как бы тебе намекнуть… У меня есть, за что ухватиться.

– Если я ухвачусь за то, на что ты намекаешь, и поволоку тебя за это на берег, боюсь, пользоваться этим ты больше не сможешь.

Он аж скривился, видимо, его воображение нарисовало яркую картину.

Мы плыли в сторону берега, я находилась недалеко от него, так что ласты он должен заметить в течение ближайшей минуты. Мне было очень не по себе. Моя победа сейчас превратится в бесславное поражение, а мое имя будет покрыто несмываемым позором. Ждать разоблачения было невыносимо, так что я решила броситься грудью на амбразуру и признаться. Но тут он мне помог.

– Так зачем тебе нужно было к буйку? Я уж подумал, может, с дельфинами пообщаться?

– Вроде того, – согласилась я. И вытащила ногу в ласте из воды. – Я сама теперь вроде дельфина. Готова к спасению утопающих.

– О! – он удивился, но, кажется, в первый момент не понял значения увиденного. Через несколько секунд до него дошло. – Вот, значит, как…

– Да! – я приготовилась к шквалу едких замечаний по поводу нечестной игры и неспортивного поведения.

Но он ничего не сказал. Мы плыли в полном молчании. Лучше бы он на меня наорал!

Я видела, что плыть ему становится все сложнее. Нога, видимо, болит, руки устали – чтобы выныривать из волн, нужно прилагать в два раза больше усилий, чем при плавании на гладкой воде. Я тоже немного запыхалась, но ласты очень помогали. По сути, у меня было четыре ноги, а него всего одна. Неравное положение.

– Мы уже близко к берегу, – сказала я.

– Я вижу. Метров триста – и я выползу на твердую землю, – радостно сообщил он.

– Радо радуешься, – оборвала его я. – Сейчас начнется самое трудное. У берега волны выше и мощнее. И они будут тянуть назад.

– Да выплыву я.

– Спасателей здесь нет, – продолжала я, – это дикий пляж. Можно было бы доплыть до городского, где мы начинали, но к тому времени шторм будет еще сильнее. И я не уверена, что Ерш с Лаптем уже на месте.

– По-моему, ты зря паникуешь.

Ему совсем не страшно. Ну да, он же не видел раздувшиеся трупы утопленников, которые как минимум два-три раза за лето вытаскивают водолазы.

– Тебе надо немного отдохнуть перед последним рывком. Положи руки мне на плечи, а все остальное пусть будет на поверхности. Я буду грести ногами, ты просто расслабься.

– От такого я отказаться никак не могу, – заулыбался он.

Вот кретин! Речь о жизни и смерти, а у него одни пошлости на уме!

Надо сказать, держался он за меня довольно деликатно, прижиматься не пытался и руки не распускал. Мне пока что тяжело не было, хотя, когда высота волн увеличится, все будет по-другому.

Ну все, остался самый трудный участок. Берег, вроде бы, совсем рядом, но достичь его гораздо сложнее, чем проплыть километр на глубине. Он уже на себе почувствовал, что такое двухметровые волны, а скоро их высота еще увеличится. В общем-то, я не сомневаюсь в успехе, ласты очень помогают держаться на поверхности. Мы плыли рядом, двигаясь, вместе с волнами, то вверх, то вниз.

– Если что – хватайся за меня, – крикнула я ему сквозь шум волн. – Я в ластах, так что удержу.

– Все нормально, – ответил он, стараясь грести равномерно.

– Осталось немного, – подбодрила я.

Очередная волна, внезапно взмывшая ввысь прямо перед нами, заставила меня надолго задержать дыхание. На секунду я потеряла его из вида, а когда снова увидела, то поняла, что он наглотался воды. Он хватал ртом воздух, отплевывался, пытался отдышаться, но следующий вал не дал ему такой возможности, накрыв его с головой. Вот так люди и захлебываются.

Я метнулась к нему, схватила за плавки и потащила вверх. Он, видимо, совсем потерял ориентацию, беспорядочно колотил руками и ногами, даже заехал локтем мне в лицо. Когда наши головы показались над поверхностью, я больно скрутила ему ухо – не лепить же пощечину, неудобно. Но какое-то болевое воздействие было необходимо, чтобы помочь ему придти в себя. Он уставился на меня остекленевшими глазами, открывая рот, как рыба.

Наконец-то мы заняли удобную позицию – он одной рукой уцепился за мое плечо, я изо всех сил гребла ластами. Так вполне можно было держаться на плаву. В его глазах появилось осмысленное выражение. Первые слова, которые он произнес, меня ошарашили:

– Так как тебя все-таки зовут?

– Руслана, – представилась я.

– А я Аркадий.

Я, вообще-то, знаю. Посмотрела в журнале.

– Очень приятно, – продолжила я светскую беседу, активно шевеля ластами.

Внезапно я почувствовала, что официально представившийся мне Аркадий стал легче.

– Отпустило? – спросила я.

– Да! – радостно завопил он. – Я и сам не заметил, как.

– Ну тогда и ты меня отпускай, и поплыли к берегу.

Он убрал ладонь с моего плеча и поплыл брасом, высоко выпрыгивая из волн и вполне нормально загребая обеими ногами. Хоть я и совсем выбилась из сил, но все же догнала его.

Обычно я снимаю ласты в воде у берега – идти в них практически невозможно, разве что очень медленно и спиной вперед. Но сейчас у меня никак не получалось занять удобную позицию и стянуть плотно прилегающие к стопам ласты – как только я останавливалась, волны сбивали меня с ног. Я даже успела сделать хороший глоток соленой воды, что меня сильно разозлило. Повернувшись спиной вперед, я, как рак, стала пятиться назад, то и дело приземляясь на пятую точку.

Вдруг меня что-то подхватило подмышки, подняло вверх и водрузило себе на плечо, как мешок с картошкой. Естественно, это был он, Аркадий. Как у него еще силы остались на такие подвиги? В любом случае, это была дурацкая идея. Если он сейчас упадет, я треснусь об камни прямо головой, которая болтается за его спиной. Я попыталась сползти с его плеча, в ответ он шлепнул меня по пятой точке и прижал к себе еще крепче.

К счастью, он не упал. Вдвоем мы весили больше, и волнам труднее было сбить нас с ног. Честно говоря, к концу этого недолгого похода меня больше волновало не то, что мы можем упасть, а то, что его руки лежат на самой выступающей части моего тела, прикрытой лишь мокрым купальником. Мне было неловко. Очень.

Как только мы выбрались на берег, я начала дрыгать ногами и толкаться руками, чтобы слезть с его плеча. Он без возражений опустил меня на землю. Оказалось, что у меня трясутся колени, так что, не сопротивляясь силе тяжести, я рухнула на песок, смешанный с водорослями и мелкой галькой. Аркадий приземлился рядом.

Мы оба дышали, как загнанные рысаки, у меня даже не было сил снять ласты. Вот уж не ожидала, что наше легкомысленное соревнование закончится именно так! Вообще-то, финал мог бы быть гораздо более печальным. Все же хорошо, что я смухлевала и использовала запрещенный прием. Без ласт пришлось бы туго.

Я перевернулась на спину. Небо стало совсем темным, клочковатые синие тучи нависли над горами и медленно плыли в сторону моря. Красиво. Наверное, будет дождь. Внезапно тучи исчезли. Вместо них в поле моего зрения появились его глаза. Такие же темные, как небо, и такие же тревожные. В следующую секунду его горячие губы прижались к моим и, совершенно неожиданно для себя, я ответила на его поцелуй.

Это было затягивающее сладостное головокружение, на несколько секунд я потеряла сознание от усталости и перенесенных переживаний, иначе как объяснить мое поведение? Я не собиралась с ним целоваться, но сопротивляться этому нежному напору было невозможно. Но я все же смогла взять себя в руки – в тот момент, когда его губы переместились к шее, а мои стали свободны.

– Эй, – произнесла я строго.

Он не обратил внимания, может, потому, что у меня почти пропал голос. Я отстранилась и сказала громче:

– Хватит.

Получилось как-то хрипло, но он услышал. Затаился, продолжая дышать мне в ухо и прижиматься разгоряченным телом.

– Прекрати, – на этот раз получилось вполне отчетливо.

– Ладно, – прошептал он, не меняя положения.

– Мне жарко, – сказала я.

– Мне тоже, – он продолжал шептать мне в ухо.

Я собрала в кулак всю имеющуюся в наличии волю и отодвинулась от него. И сразу села, так легче избавиться от головокружения. Я ухватилась за ласту, потянула – безрезультатно. То ли силы меня совершенно оставили, то ли ласты уже высохли, снять их было невозможно. Придется, видимо, ползти к воде, чтобы намочить ноги и избавиться, наконец, от этих перепончатых лап. Не могу же я идти в них домой.

Аркадий сел передом мной на корточки, схватил за ласту со стороны пятки и потянул.

– Ай! – вскрикнула я.

– Не «ай», а «ой».

Ему удалось освободить сначала одну, а потом вторую мою ногу. Я пошевелила ступнями. Они слегка онемели, но, в целом, работали вполне исправно. До дома меня донесут. Но сначала нужно дойти до пляжа, забрать полотенце и, главное, ключ, пристегнутый к нему булавкой.

Я поднялась на ноги. Аркадий стоял рядом с моими ластами в руках.

– Устала? – спросил он.

– Мне не привыкать, – буркнула я.

– Постоянно вылавливаешь потенциальных утопленников?

– Периодически.

Вообще-то, это был первый раз.

– Если бы не ты, я бы утонул. По-настоящему.

Что-то он слишком серьезен, мне это не нравится.

– Если бы не я, ты бы вообще туда не поплыл. Так что расслабься.

– Снова кусаешься? Правильно, так мне и надо. Было непростительной вольностью с моей стороны обслюнявить свою спасительницу.

Я не выдержала и рассмеялась.

– Мир? – с надеждой спросил он.

Я кивнула, и мы пошли в сторону пляжа. Пройти, правда, удалось совсем немного. Через минуту мы увидели, как в нашу сторону, в клубах пыли несется квадроцикл.

– Кто это? – удивился Аркадий.

– Ерш или Лапоть, – сказала я. – Скорее всего, Ерш.

Я не ошиблась.

– Мы пришли – там твое полотенце висит, – стрекотал Ерш, соскочив с квадроцикла и нарезая вокруг нас круги. – И еще какие-то шмотки. В море шторм, а тебя нигде не видно. Я, честно скажу, перетрухнул не по-детски. А Лапоть говорит: «Русалки, мол, не тонут». Чуть морду ему не набил.

– Лапоть дело говорит, – вставила я в его трескотню.

– Ну, я на вышку забрался, смотрю в бинокль – да что там увидишь. Волны, еще волны и ни черта больше. А Лапоть орет: «На берегу поищи». Я посмотрел – и правда ты. На плече у этого, – Ерш неприязненно кивнул в сторону Аркадия.

Тот задумчиво перебирал в руках мои ласты.

– Я сначала подумал – утопла, не дышишь. Потом смотрю – вроде стоишь. Но на ногах не держишься.

Нет, ну что за дурацкая привычка подглядывать за людьми в бинокль! Надеюсь, дальше он не смотрел, а сразу рванул к квадроциклу.

– Ты в порядке? – Ерш встревожено меня разглядывал, и, впервые за все время нашего знакомства, в его взгляде не было ничего от неутомимого охотника.

– Да все нормально. Я просто развлекаюсь.

– Ну ты, блин! Развлекается она! А люди тут с ума сходят!

Он пнул ни в чем не повинный квадроцикл. Это даже трогательно – Ерш сходит с ума от волнения. И не потому, что ему некого тащить вечером на крышу, а потому что я, которая с ним на крышу никогда не ходила и не пойду, могла утонуть.

– Ерш, слушай, успокойся, а? Все нормально. Тонуть – это не мое.

– Ладно. Поехали, до пляжа довезу.

Аркадий протянул мне ласты.

– У меня только одно место, – буркнул Ерш, не глядя на него.

– Ага.

– Дойдешь? – мне почему-то не хотелось смотреть Аркадию в глаза.

– Без проблем.

Я забралась на заднее сиденье квадроцикла, Ерш резко дал газу, так, что мне пришлось крепко за него ухватиться и прижаться, чтобы не вылететь, и заржал. Все возвращается на круги своя.

По дороге мы не разговаривали – даже Ершу с его вечной несмолкающей трескотней было неудобно перекрикивать рычание квадроцикла. Зато когда остановились у спасательной вышки, фонтан его красноречия возобновил свою работу. По его рассказу, адресованному Лаптю, выходило, что он то ли вытащил меня из морской пучины, то ли вырвал из мохнатых лап неведомого чудовища.

– А где этот м… как его… Ну, с которым ты там…

Лапоть никогда красноречием не отличался.

– Молодой человек, – подсказала я.

– Развлекалась, – подсказал Ерш и махнул рукой. – Мы его там бросили. Сам доползет.

Я сидела на пластиковом стуле, завернувшись в полотенце, и прихлебывала чай из термоса, который нашелся у запасливого Лаптя. Вообще-то в кружке был не только чай, Лапоть щедрой рукой плеснул туда коньяка. Я не возражала – обжигающий напиток приятно растекался от горла к конечностям, согревая, расслабляя и успокаивая. И тут мой взгляд упал на вещи Аркадия. Он же скоро за ними придет – вспомнила я, и засобиралась домой.

– Спасибо, что подобрали и обогрели, но мне пора.

– Давай я тебя отвезу.

– Тут идти пятьсот метров. Давай.

Я поняла, что идти мне совсем не хочется. Даже пятьсот метров.

– Слушай, – решился Лапоть. – А чего тебя понесло в море в такую погоду?

– Вообще-то с утра погода была вполне нормальная.

– С утра – это часов в семь?

– Ага.

– Тогда еще один вопрос: чего тебе в такую рань не спалось?

Я пожала плечами. И забралась на сиденье квадроцикла. Лапоть вообще-то не очень разговорчивый, но если уж на него нашло – не успокоится, пока не спросит обо всем, что его волнует. Например, откуда взялся мой спутник. Лапоть знает, что я всегда плаваю одна и терпеть не могу, когда кто-то путается под ногами.

– Согласись, я поступила вполне по-дружески: пришла в семь. Так что если бы я утонула, вы бы не были виноваты.

Спасатели трудятся с восьми утра до восьми вечера. Это официальное время работы городского пляжа, указанное на табличке у входа. После восьми вход на пляж закрывается железной цепью. Через нее, естественно, все перелезают и продолжают отдыхать на мягком песочке и плескаться в воде. Кто-то вообще торчит тут целыми ночами. Это их дело. Фишка в том, что администрация пляжа, повесив табличку, юридически снимает с себя ответственность за безопасность курортников. Если кто утонул в неурочное время – сам виноват.

Квадроцикл резко затормозил у заднего входа в отель, я спрыгнула и поправила сползшее полотенце.

– Ты же не собираешься замутить с этим, – Ерш махнул подбородком в сторону моря.

– При всем уважении – а тебе какое дело?

– Других парней, что ли, нету, – недовольно пробурчал Ерш.

– Каких это – других?

– Ну, мало ли…

– Знаешь, что я тебе скажу, дорогой Ершик?

– Что? – он радостно встрепенулся.

– Для рыбы ты необыкновенно болтлив. Пока! И спасибо, что подвез.