Читать книгу Правда обо мне. Мои секреты красоты - Лина Кавальери - Страница 17

Из всех стран, где я когда-либо была, Северная Америка оказалась наиболее далекой от европейской жизни в ее сентиментальных и практических проявлениях. Странное сочетание наивности и блефа, активности и лени; страна, где все верят только тому, что рекомендует реклама, где нельзя прославиться без скандала. Странный для нас, европейцев, менталитет, который терпит все, пока это не становится публичным, понимает только доводы сильнейших, дисциплинирует все очень поверхностно, мало видит и понимает за пределами бизнеса. Учитывая все это, логично было бы ожидать, что в моей творческой жизни произойдет нечто необычное. И не только для меня.

Моим коллегой по «Федоре» был незабываемый Энрико Карузо, а с Фаррар в «Ромео и Джульетте» пел Шарль Руссельер[28] из парижской Оперы. Моя соперница сообщила об их большом успехе, что сделало мой дебют еще тревожнее. Наконец настал долгожданный вечер. Думаю, можно не описывать, с каким настроением я пришла в театр. Меня буквально трясло, а главное, я плохо себя чувствовала. Первый акт прошел при доброжелательном внимании публики и моем отчаянии. Когда перед вторым актом поднялся занавес, я осознала, что на кону мое будущее. Нас очень внимательно слушали зрители. Мы сами оказались эмоционально втянуты в трагическую историю Лориса и Федоры. Когда в конце любовного дуэта Карузо прокричал «Федора, я люблю тебя!», я так была поглощена своей ролью, что упала в его объятия. Когда занавес медленно опускался, все увидели настоящий страстный поцелуй. Впервые в Америке артисты на сцене по-настоящему целовались. Это был триумф! Но разразился скандал, и это еще больше подогрело успех.

Лина Кавальери и Энрико Карузо, 1907

На следующий день американские газеты, жадные до скандалов, много писали о моем исполнении Федоры и спорили о возможности или запрещении подобных сцен. New York World писала: «Кавальери и Карузо в горячих объятьях вызвали восхищение у публики в “Метрополитен-опера”». Я была счастлива, особенно потому, что объектом моего живописного поцелуя был Карузо, мой большой и хороший друг, которым я всегда безмерно восхищалась. Зачем это отрицать?!

Весь этот шум помог моей победе над Джеральдиной Фаррар, и мне передали главную партию в опере Пуччини «Манон Леско». Таким образом был освещен мой путь в крупнейший храм искусства, и американцы стали называть меня «Лина – целующаяся примадонна». Позже уже все артистки целовались на сцене, но меня так называют до сих пор.