Читать книгу Фаза быстрого сна - Лина Николаева - Страница 5

4. Не стоит закрывать глаза

Оглавление

С трудом встав и держась рукой за голову, Марк подошел к окну, чтобы впустить в комнату прохладный воздух. По раме прошла рябь, она превратилась в скопище точек, совершавших едва заметные движения – каждое вызывало покалывание в ладонях, будто через них пропускали электрический заряд. Он отдернул штору: свет от луны и ламп отозвался резью в глазах – зажмурился и на ощупь открыл окно.

В комнату залетели голоса: слова не удавалось разобрать, но явно говорили двое. Марк выглянул: внизу действительно стояли двое слуг в ливреях дома Кристоге, рядом – еще четыре жмущиеся друг к другу фигуры. У самой худенькой подрагивали плечи, как при плаче. Вокруг них было столько золотых нитей, что они казались спрятанными в кокон.

Не в силах смотреть, Марк задернул штору и вернулся в кровать.

Головная боль и тошнота закончились на восьмой день, вместе с ними исчезли чувствительность к свету и звукам, а шевеления больше не отзывались пульсацией в висках. Марк выбрался из кровати уже без стонов и проклятий, голова была предельно ясной, тело двигалось свободно, а мир оставался целым и больше не превращался в мозаику.

Синеватые сумерки за окном говорили о том, что сейчас около четырех утра, может, ближе к пяти. Лежать было невыносимо, хотелось выйти на воздух, и Марк начал одеваться. Из зеркала в ответ посмотрел бледный человек с заострившимися чертами лица, мешками под глазами и выступающими ребрами.

Дверь в сад, что в столовой, была заперта на простую щеколду, и, открыв ее, Марк остановился на пороге, с удовольствием вдыхая ночной воздух, в котором по-прежнему мешались ароматы персиков и груш. С улицы веяло теплом, точно уже наступил июнь, и после недели заточения увиденное казалось по-особому прекрасным. Не сдерживая улыбки, Марк вышел.

Сад делился на две части: парадную с аллеями, фонтанами, статуями и хозяйственную, с оранжереей и флигелями, похожими на домики для слуг. Мир уснул, став тихим и мирным, словно секретов у него не было вовсе.

Марк обошел меньше четверти, однако ноги уже отозвались слабостью, а дыхание стало тяжелее. Усевшись на скамью, он поднял голову к куполу. Маленькие, тусклые лампы можно было принять за звезды, хотя на горизонте уже появилось светло-желтое марево.

Сидеть было хорошо. Марк хотел бы, чтобы таких спокойных, одиноких ночей стало больше. Без вопросов. Без всяких слов. Без боли. Сейчас мир даже казался прекрасным, и улеглись все иглы, которые заставляли присматриваться, прислушиваться, выжидать. На отсутствие ответов, непрошенное испытание, странных ночных гуляк хотелось просто закрыть глаза, вычеркнуть из памяти и попробовать заново, точно неделя боли стала отмашкой, закончившей первую попытку и начавшей вторую.

Послышался скрип – открылась дверь флигеля. Это не было домиком для слуг: Марк увидел похожий на больничный коридор с холодным белым светом. На порог вышла девушка и по тому, как резко опустились плечи, показалось, что она тяжело вздохнула. На бежевом подоле платья отчетливо виднелось пятно, бордовое, как засохшая кровь.

«Заново?» – на лице появилась ухмылка. Видимо, с этим желанием Марк поторопился – не быть ему. Стараясь держаться в тени живой изгороди, он сделал несколько шагов навстречу и узнал ту девушку с рогами.

– Прости, я буду есть аккуратнее, – донесся звонкий голос.

Из-за плеча рогатой показался рыжеватый парень – выглядел он лет на восемнадцать-двадцать, но виноватая улыбка придавала ему по-особому детский и наивный вид. Девушка кивнула, что-то ответила – слишком тихо, чтобы разобрать.

Рыжий закрутил головой, морща нос, затем ссутулился и принюхался, как ищейка. Напряг плечи, согнул колени – бегун, приготовившийся к старту. Рогатая посмотрела в ту же сторону.

– Кэй? – она заволновалась.

У рыжего появился оскал, напрочь стеревший с лица всю наивность и детскость. Рогатая вытянула руку, тесня его к дверям, но парень за доли, за какие-то чертовы доли секунды превратился в гепарда и бросился вперед.

Марк даже не успел поднять рук. Лицом он ощутил тяжелое дыхание, пропахшее мясом и кровью, когти рванули грудь. Прежде чем по телу прокатилась боль, гепард уже вцепился в плечо, клыками раздирая его до кости, и только тогда она навалилась с новой силой, острее и тяжелее, чем за всю неделю, и не щадила, а жгла тело огнем.

Будто огромная стрела ударила гепарда в бок, повалила, сплелась с ним в клубок. Подняв голову, Марк попытался отползти. Похожая на огромную змею тварь сжала гепарда в кольцо, тот молотил лапами, кусался, и чешуя летела, точно хлопья снега, но кольцо все сжималось, пока хищник не зарычал жалобно и с надрывом.

На порог флигеля выскочил Кристоге. Змея ослабила захват, скользнула по земле, афенор вскинул руки – сквозь воздух протянулись золотые нити, они вились вокруг гепарда, пока не оплели его плотной паутиной, прижавшей лапы к телу и налипшей на голову подобно наморднику.

– Приведи Аркиана, – скомандовал Кристоге. Не голос – сплошной лед.

Марк едва успел заметить тонкие лапы, рога – змея превратилась в девушку и побежала к дому. Склонившись над лежащим, Кристоге посмотрел на него так быстро, будто скользил взглядом по случайным прохожим в толпе.

– Органы не задеты. Ты можешь встать, – это не было вопросом, а, скорее, напоминало приказ.

Марк хватанул ртом воздух и оперся на здоровую руку. Боль рвала грудь и правое плечо, кровь насквозь пропитала рубашку красным, но поддерживаемый Кристоге, он встал.

– Туда, – кивком головы мужчина указал на соседний флигель.

Как бешеный пес, гепард все молотил лапами, пытаясь освободиться, и не перестал глухо рычать, даже когда Марк и Кристоге зашли внутрь.

Во флигеле было всего одно помещение – настоящая лаборатория с белеными стенами и стеклянными шкафами с посудой: колбами, мензурками, цилиндрами, стаканами, тиглями. Целый ряд занимали пробирки с цветной жидкостью. На железном столе стояли весы и штатив. В лаборатории не было ни звуков, ни запахов, и эта пустота вызывала такую же пустоту внутри.

– У нас мало времени, – голос Кристоге тоже казался пустым – врач, скупо рассказывающий о ходе заболевания. – Надо промыть рану, чтобы вышла слюна – в ней яд. Без работы мага не обойтись, мы не можем рисковать тобой. Рана на груди – царапина, но о руке стоит задуматься. Она слишком важна.

– Важна? – только и переспросил Марк, пока Кристоге ловкими, выверенными движениями промывал рану, оторвав ему рукав рубашки.

– Поговорим позднее, – скупо ответил Крианса-Антервен.

Марк посмотрел на плечо: красное мясо, покрасневшие лоскуты кожи – и закрыл глаза. Вспоминалась собака отчима: когда ей давали игрушку, она хватала ее и мотала из стороны в сторону, пока та не превращалась в кусочки флиса или плюша.

Почувствовав тошноту, Марк сжал ручку кресла. На него напал гепард. В гепарда превратился рыжий парень. Парня остановила девушка с рогами. Девушка тоже умела превращаться. Хотелось покачать головой и недоверчиво ухмыльнуться – наверное, он до сих пор лежит в кровати и бредит.

Когда Кристоге закончил промывать рану и обработал ее, во флигель вошел мужчина с припухшими веками и тусклыми глазами невыспавшегося человека, но сил пренебрежительно поджимать губы у него хватало, и этим он охотно занялся.

– Аркиан, – начал Кристоге. – Это был Кэй.

Слова прозвучали подобно секретному коду. Аркиан быстро кивнул и покрутил ручку под креслом – оно опустилось, и уже оказавшись в лежачем положении, Марк увидел свисающие по бокам кожаные ремни: на уровне груди, запястий и голеней. Заметив разглядывания, Аркиан улыбнулся еще пренебрежительнее – настолько, словно других эмоций он и не знал. Кристоге навис рядом, внимательно следя за действиями мужчины. Тот поднял руки и переплел пальцы в сложном жесте, медленно развел ладони. Марк почувствовал, как в плече что-то двигается, как бугрится кожа, точно внутри ползают черви. Он дернулся, Аркиан буркнул:

– Лежи.

– Это магия, Марк, – пояснил Кристоге, но смотрел он на врача, а не на пациента. – Целители не избавляют от болезней, но ускоряют естественные процессы организма. Заживление, в данном случае. Я все объясню позднее.

– Я буду ждать, – столь же скупо ответил Марк и снова закрыл глаза, чувствуя, как множатся «черви». Они копошились не только в руке, но и в груди, и казалось, прогрызают себе путь наружу, однако стоило Аркиану отвести ладони от одного участка, боль исчезала, а на коже оставались белесые шрамы, словно когти коснулись ее месяцы назад.

Врач работал молча, только тихонько звенели металл со стеклом – Кристоге занялся чем-то в углу лаборатории.

Почувствовав запах спирта и прикосновение к сгибу локтя, Марк открыл глаза. Быстрым и ловким движением афенор воткнул в вену полую иглу, по тонкой трубке медленно потекла кровь.

– Сжимай и разжимай кулак, чтобы кровь текла лучше.

– Зачем это? – Марк вытянулся, отчего Аркиан выругался на него.

С закрытыми глазами он сидел не больше пяти минут, однако за звоном посуды, оказалось, скрывается достаточно изменений: весь стол был заставлен приборами, отчего комната еще сильнее напомнила лабораторию химика. На передвижном столе стоял штатив с пробирками с желтоватой жидкостью и второй – с бордовой, похожей на кровь.

Черт возьми. К истине «не стоит брать из чужих рук» добавилась новая – не стоит закрывать глаза.

Аристократ позволил себе легкую улыбку:

– Пожалуйста, Марк, не смотри на меня, как дикий зверь, я не враг тебе. Кровь необходима, чтобы я мог сделать твой запах невосприимчивым для Кэя. Мы все обсудим, дай мне немного времени, – Кристоге наклонился ниже. – Если ты проявишь терпение и не будешь стараться бежать впереди всех, с тобой ничего не случится.

Голос звучал беспристрастно, но в нем все равно слышался не совет – угроза.

***

Вечером в комнате появился слуга и сообщил, что «Господин Крианса-Антервен ожидает вас на ужине». Марк переоделся. Одарив таким взглядом, словно спрашивали одобрения, слуга проводил его в малую столовую, украшенную несколькими натюрмортами и аккуратной лепниной.

Во главе стола сидел Кристоге. Марк подумал, что ему дали вещи аристократа – у брюк, рубашки, жилета были те же крой и фактура, хотя принесенная одежда выглядела новой.

– Я рад видеть тебя, – Кристоге указал на стул по правую руку от себя. – Надеюсь, ты не против, что тряпки, которые сшили вам в Акиде, выброшены. Здесь другие стандарты, и ты должен соответствовать им.

Слово «должен» неприятно царапнуло слух. Безусловно, владелец дома мог диктовать свои порядки, но непрошенное испытание, магия, испуганные ночные гуляки, нападение – этого было достаточно, чтобы чаша весов склонялась в сторону недоверия к афенору.

Слуги вынесли первые блюда, открыли вино, наполнив столовую терпким ароматом, который перебивал тончайший запах трав от мяса. Взяв бокал за низ ножки, с видом настоящего эстета Кристоге сделал маленький глоток вина, но ни после него, ни после второго так и не начал разговора.

– Мы ждем кого-то еще? – спросил Марк, хоть и видел, что стол накрыт на двоих. – Где остальные?

– Нет, не ждем, – губы Кристоге тронула улыбка, столь незаметная, что легко упустить. – Важные разговоры лучше вести наедине, не отвлекаясь на шум, не так ли?

Марк старательно прикрыл нетерпение улыбкой:

– В этот раз без тайных снадобий?

Кристоге рассмеялся:

– Это то, что ты хочешь спросить?

Его движения были неспешны: медленно отпить вина, отрезать небольшой кусок мяса, промокнуть губы салфеткой – виделось в них что-то опасное, как у волка, который прячется среди отары, но уже видит овец растерзанными.

– Надо же с чего-то начать.

От пары съеденных кусков желудок неприятно сжался, и Марк отодвинул от себя тарелку.

– Магия всегда столько стоит?

– Скажем так, цена у нее действительно велика. Магия не рождается из таланта – магия рождается из боли. Ты можешь использовать собственные эмоции как топливо, однако плата болью будет всегда. Впрочем, разве наши чувства в большинстве своем не рождены болью?

«Отлично», – ухмылку Марк тоже сдержал. Закон был прост: за все нужно платить болью – за использование магии, за неиспользование, за каждый прожитый день. На груди появилась тяжесть, словно на нее снова легла когтистая лапа.

– Давай начнем, Марк, у нас не так много времени, – улыбка Кристоге оставалась неизменной – едва заметная, но не опускающаяся, как отрепетированное движение. – Я понимаю, сколько у тебя вопросов. Должно быть, ты напуган? Действительно, ваша жизнь здесь не будет легкой – вы чужие, и как бы мы ни хотели помочь вам, без ответного шага результата не появится. Но заверяю, что бы ты ни видел, этот мир не враг для тебя.

Последнее слово он выделил с такой силой, что напрашивался вопрос – а для кого тогда? На первом ужине афенор сказал похожие слова – и вот уже «для вас» заменили на «для тебя», и Марк остался один. С каждым предложением иглы беспокойства становились все больше, и ничего не могло уложить их на место.

– Ты все молчишь, – улыбка стала более живой и доброй. – Другие вели себя иначе. Я признаю, что принудил встретиться с магией. Она терзала вас несколько дней, но едва встав, ты подвергся нападению – и все же ты сидишь с равнодушным лицом, едва что-то говоря. Мне интересно, ты действительно спокоен или умело скрываешь эмоции?

На самом деле, не было никакого спокойствия – только напряжение, которое тянулось через тело подобно натянутой струне и заставляло держать спину неестественно прямой. Марк вспоминал первые концерты в детстве: как он сидел за пианино, думая, что неверно сыгранной нота будет стоить любви матери и любой мечты о музыке – тогда ему говорили, что его страх выдает поза. Та цена оказалась надуманной, а вот сейчас неверно сказанное слово могло стоить многого, и Марк предпочитал слушать и взвешивать, прежде чем говорить самому.

– Так с чего бы ты хотел начать?

– Расскажите про магию, – Марк сделал маленький глоток вина – в нем был яркий ягодный вкус, смешанный с нотами специй. Такое вино хотелось смаковать, но разбить скопившееся напряжение могло только что-то более простое и крепкое.

– Хорошо, – Кристоге кивнул, откладывая вилку и нож. – Возможно, ты уже понял, какой способностью обладаешь…

Увидев сомнение на лице Марка, афенор снисходительно улыбнулся:

– Тогда я начну издалека. В зависимости от характера силы маги принадлежат к одному из трех орденов. Например, в орден мира входят те, кто манипулируют такими основополагающими вещами, как огонь или вода, свет или тьма и прочее.

– Что умеете вы?

– Моя способность тебе интересна больше твоей?

«Врага нужно знать в лицо», – вместо этих слов Марк улыбнулся:

– Я видел, что вы сделали с тем парнем, но не понял этого, конечно, мне интересно.

– Хорошо, дай мне еще немного времени. Я возглавляю орден делателей. В него входят те, кто способны изменять свое тело или окружающий мир. Твоя сила относится к этому ордену, и чем-то она похожа на мою, только я управляю нитями магии, а ты – материей. Это редкая способность, однако я могу сказать, что низшее проявление твоей силы – передвижение предметов, высшее же – управление их формой и состоянием. Например, подобные тебе могут так соединить молекулы ткани, что она станет пуленепробиваемой.

– Молекулы… – протянул Марк.

Выходит, те точки были молекулами? Он вгляделся в стол, приборы, бокал – ровные поверхности, взгляд не замечал ни одной зазубрины, не то что молекулы.

Кристоге заинтересовался:

– Ты уже видел их, верно?

– Да, но они казались просто точками, будто узор на поверхности. Когда я шевелил пальцами, все само двигалось. Как это работает?

– Я обещаю рассказать, как действует магия, как контролировать ее нити и пользоваться ими, когда ты скажешь, что готов приступить к обучению.

Марк ответил не сразу, хоть и знал, что выбора нет. Как бы ни старался Кристоге прикрыть происходящее словами о времени, о помощи, людям ясно дали понять, что от них не требуется ничего, кроме магии. Однако Марк попытался:

– Вы говорите, что управляете нитями. Вы можете просто убрать их от меня, чтобы магии не было? Или забрать?

Кристоге странно посмотрел на Марка. В глазах отчетливо виделось удивление, но за ним было что-то еще, более холодное, чем все предыдущие взгляды.

– Это сложный вопрос. Скажем так, каждому будет лучше, если ты овладеешь силой.

Марк признался:

– Мне не нравится, как это звучит.

– Слова редко звучат, как мы хотим, но важнее, что за ними скрыто. Я не рассказал всего, и ты имеешь право не доверять мне, однако клянусь оставшимися жизнями, в моих словах нет плохого.

– Хорошо. Кем был тот гепард?

Покрутив вино по стенкам бокала, Кристоге сделал глоток и неторопливо начал, заговорив с видом лектора на занятиях:

– Его зовут Кэй, и он суррей. Главная особенность этой расы – умение превращаться в зверя. У всех сурреев разный облик, и не установлено, от чего он зависит. Одни считают, что от характера, другие – от внешности или даже образа жизни. Однако от родителей он не наследуется, и всегда сурреи – хищники. Их боятся, их ненавидят, и это, скажем так, связано с особенностями питаниями.

Кристоге сделал паузу, точно ждал вопросов или удивления, но Марк промолчал.

– Сурреи могут употреблять нашу пищу, однако в ней нет нужных для них элементов. Они зависят от крови. Живущие в лесах считают животных братьями, поэтому охотятся за эйлами и афенорами. Городские приучили себя питаться кровью животных, но для них это сделка с совестью, и от нее они слабее, чем могли бы быть. Впрочем, те, кто состоят на службе, имеют право убивать преступников – это один из способов казни.

Ясно. И если на него напал тот, кто убивает ради куска пищи…

– А Кэй ест?.. Он мог меня съесть?

– Да. Тебя это пугает?

«Да, черт!» Хотелось прижать обе руки к вискам, покачать головой, тяжело выдохнуть. Вместо этого Марк попытался улыбнуться:

– Становиться преступником или гулять в лесу я точно не хочу.

Кристоге издал короткий смешок.

– Это не то, что я хотел услышать. Нет, Кэй не съел бы тебя – просто убил. Если говорить кратко, некоторые запахи раздражают сурреев, они для них подобны команде «фас» для собаки. Поэтому я взял твою кровь – у нас есть необходимое лекарство, не хватает только этого компонента. Главное, что мы успели остановить заражение: сурреи имеют способность обращать.

Кристоге держал под рукой цепного пса, который убивал ради пропитания и бросался на проходящих рядом. Язвительный голос внутри, подпитанный угрозой афенора, шептал: «Полез куда не звали…»

– А девушка с рогами – она тоже суррей?

– О, Дракон больше всех нас, – Кристоге улыбнулся не без гордости. – Она из Переделанных. Скажем так, это не отдельный народ, а результат работы.

– Что значит «из Переделанных»?

– Я начну издалека, – Крианса-Антервен опять взял учительский тон. – Триста лет назад случилась война, которая практически уничтожила Ленгерн. Мы поднимали города из пепла, однако ленгернийцев остались не миллионы – тысячи. Рабочих рук не хватало, в опустевших городах властвовали мародеры и воры – мы не могли казнить их или отправлять на рудники, как поступали прежде. Решением стала система переделки, и ее создал я.

После паузы, заполненной молчанием обоих, Кристоге продолжил:

– Мы оперируем преступников, работая на стыке науки и магии. За свои преступления они платят лишением прав и службой городу. Не удивляйся, если увидишь возницу, у которой туловище человека и четыре лошадиные ноги, или быка с головой эйла, тянущего тяжести. Каждому мы подбираем изменения, полезные для города. Система переделки стоила множества ошибок, однако она дала результат: во всем Ленгерне низок уровень преступности, мы не тратим ресурсы на содержание заключенных и не лишаемся рабочей силы, а приумножаем ее.

Марк прижал руку к виску, качая головой. Здесь создавали каких-то чертовых киборгов, только вместо железа приделывали части тел животных. Таким было правосудие, и оно казалось бесчеловечным: разве смерть не лучше? Хотя как можно говорить про человечность в мире, где людям нет места? И ему ли говорить о ней?

Едва посмотрев на растерянное лицо Марка, Кристоге с увлечением продолжил:

– Кое-что изменилось в последние годы: теперь многие приходят сами. Того, что дает природа, нам перестало хватать, и мы потянулись вперед, чтобы измениться к лучшему. Эта система еще развивается, но с тобой мы сможем больше. Твой дар не должен пропасть. Если совершенствовать его, движения руки будет достаточно, чтобы сделать то, с чем с трудом справляется медицина: соединить ткани, перекроить, убрать ненужные клетки. Я хочу, чтобы ты учился магии и помогал мне в работе.

Марк почувствовал, как у него так глупо и по-детски приоткрывается рот от удивления. Кристоге не просто предлагал место в этом мире – ему уже подготовили конкретную роль и, казалось, не сомневались, что он согласится. Однако афенор показал только одну сторону правды – вторую знали сами Переделанные. Задумку можно было назвать благородным желанием служить своей стране, но с тем же расчетом она могла оказаться жестоким экспериментом. Становиться мясником, кромсающим тела и превращающим их в зверей или машины, не узнав правды, Марк не хотел. И он бы сказал: он и не будет, но отсутствие выбора сейчас стало по-особому осязаемым и грузом легло на плечи.

– Я совсем не понимаю своих сил, – он тщательно взвешивал каждое слово, стараясь найти компромисс между тем, чтобы убедить Кристоге в лояльности, но и не лезть бездумно в чужое дело. – Дайте мне время. Я готов учиться, однако у меня нет уверенности в магии, и я не буду давать обещаний, в которых не уверен.

Кристоге ответил кивком и открытым, честным взглядом, но Марк был готов поклясться, что афенор знает, что стоит за словами человека, и аргументов у него еще достаточно.

Фаза быстрого сна

Подняться наверх