Читать книгу За твоими глазами - Лина Соле - Страница 3

Июнь
Глава 2

Оглавление

– Ты уверена, что все будет хорошо? – понизив голос, спросила Марго, стоя у открытой двери такси.

– Конечно, не переживай, – я чмокнула ее в щеку и погладила по плечу. – Спасибо тебе за праздник и… подарок.

– Я рада, что тебе понравилось.

– Марго! – нетерпеливо позвали девочки, уже усевшиеся в такси. Я тоже должна была ехать с ними, но планы изменились.

Марго выразительно глянула на меня, затем мне через плечо, на Тони, и, не произнеся ни слова больше, грациозно сверкнула длинными голыми ногами в темном салоне автомобиля.

Я проследила, как машина отъехала и скрылась за поворотом, позади все еще гудела клубная музыка. Мне давно не было так хорошо и весело.

– Кажется, она меня невзлюбила, – усмехнулся подошедший ближе Тони.

– Вовсе нет, – я обернулась и улыбнулась ему. Я была рада, что смогу еще немного поболтать с ним, хотя глубокая ночь и довольно ощутимое опьянение могли сыграть со мной не по правилам: уснуть на прогулке с Тони, где бы мы ни оказались – лавочка в парке или уютный диван кафе – совершенно не хотелось.

– Тебе не холодно? Надень мой пиджак, – он начал снимать его, но я, как и в первый раз, когда мы вышли на улицу, вежливо отказалась. Мне, правда, было не холодно. Летняя ночь была удивительно теплой.

– Куда поехали твои друзья? – сменила я тему, чтобы Тони не чувствовал себя обязанным любыми силами укутать меня в свой пиджак.

– Бар, стрип-клуб, другой стрип-клуб. Все по самым стереотипным стандартам.

– Не жалеешь, что не поехал с ними? Будут завтра рассказывать тебе интересные истории, которые ты пропускаешь.

– Ты что, хочешь, чтобы я помчался их догонять? – засмеялся он. – Или… может, хочешь поехать сама, чтобы продолжить свой день рождения, смотря на голых девиц.

– Что? – я почувствовала, как вспыхнули щеки. – Нет уж, спасибо.

Почему-то одна только мысль оказаться в стрип-клубе вызывала смущение. Я вовсе не была ханжой, но, пожалуй, к таким радикальным методам веселья не была готова.

– Хорошо, но, если что, я знаю, где их найти. Только скажи… – подмигнул Тони. Ему явно нравилось вгонять меня в краску. Я глянула на него исподлобья и пошла в сторону парка. – Эй, Майя, ты куда рванула?

Он нагнал меня и пошел рядом, то и дело поглядывая на меня. То, что мы были знакомы когда-то давно, не делало наше общение проще, я совсем ничего о нем не знала. Мне не понравилась такая смена собственного настроения: сначала я радовалась возможности поболтать, и вот, злилась на нелепые шуточки Тони. Видимо, алкоголь в крови маятником разгонял мои гормоны то в одну, то в другую сторону, от бурлящего воодушевления к резко накатывающей грусти и обратно.

– Ты давно так гуляла? – тихо спросил Тони. – Я уже не помню, когда последний раз бродил по ночному городу.

– Иногда, – я пожала плечами. И решила добавить, чтобы не звучать неоднозначно, – Марго периодически вытаскивает меня в клубы, и после мы прогуливаемся, если не сильно устали.

– Не опасно гулять двум девушкам одним? – он нахмурился и быстро оглядел меня: короткое синее платье, серебристые туфли на высоких каблуках, чем не проститутка на работе.

– В таком виде, ты имеешь в виду? – злобный сарказм просочился в мои слова.

– Ты выглядишь потрясающе, – он покачал головой, – просто… это не очень-то безопасно.

Захотелось сказать что-то обидное в духе: «Я одеваюсь и веду себя так, как хочу» или «Я не какая-то шлюха», но я промолчала, прикусив губу. Мои разговоры с отцом были слишком похожи на этот, и я знала, чем они заканчивались. Всегда одно и то же – крики, обиды, после – нелепые недолгие примирения. Я часто вела себя дома, как глупая стерва, но мне хотелось ощутить свободу, напитаться ей до краев. Разве молодость – не самое время для безрассудств и веселья? Хотя часто я постфактум винила себя за свои слова и поступки, папа не желал мне зла, и ему было, что терять. Маму он уже потерял, а теперь мог лишиться и единственной дочери: упрямой, несносной, но очень любимой.

– Ты устала? – Тони вырвал меня из нерадостных воспоминаний.

– Кажется больше, чем думала. И… – я остановилась и поняла, как сильно гудят мои ноги. – Ты не против, если я пойду босиком?

Не дожидаясь ответа, я присела и начала расстегивать тонкие тугие ремешки. Тони переминался с ноги на ногу, не понимая, как реагировать на мое не слишком адекватное поведение. Ступив голой ногой на асфальт, я издала вздох блаженного облегчения. Когда я выпрямилась, держа обе туфли в руках, на моем лице, наконец, вновь заиграла счастливая улыбка.

– Я бы предложил тебя понести… – начал он, но я немедленно расхохоталась. Да, настроение мое значительно улучшилось, «гормональный маятник» внутри полетел в другую сторону, собирая все встречные дофамины и эндорфины, как в какой-то компьютерной игре.

– Все в порядке, если для тебя, конечно, не слишком странно, – я поправила выбившиеся волосы.

– Не слишком, – подмигнул он мне и тоже засмеялся. Вечер вновь повернул в веселое русло. – Без десяти три, через час – рассвет.

– Ого, ты даже знаешь, во сколько бывает рассвет?

– Я часто работаю ночами, поэтому знаю, когда уже бесполезно ложиться спать. Слушай, у меня появилась идея, только не знаю, насколько хорошая, – Тони задумчиво прищурил глаза. Я, конечно, была достаточно пьяной, чтобы не отличить банальный подкат от действительно неожиданной идеи, но мне было жутко интересно узнать продолжение.

– М-м-м? – вопросительно потянула я.

– Я не был там много лет и не знаю, подойдет ли ключ, – размышлял он вслух. – Хочешь встретить рассвет в необычном месте?

«Блин, что за ключ? Он точно задумал что-то гадкое, Марго была права», – подумала я, но сказала другое:

– Почему бы и нет.

Мы ускорили шаг, чтобы не пропустить рассвет. Без каблуков я могла хоть бежать, хоть лететь. В сквере не было ни единого человека, но с Тони мне не было страшно. «Если он сам не является угрозой», – пронзительно кричала моя «внутренняя» Марго.

– Расскажи, как тебе учеба заграницей? – по пути мы болтали обо всем подряд.

– Сначала было сложно, непривычно. Другой язык, новая культура. Но когда заводишь друзей, все становится не так уж страшно, быстро вливаешься в разные компании, язык сам собой подтягивается, – задорно рассказывал Тони. – Совсем не похоже на школьный английский, когда не знаешь, какой глагол лучше сказать или какое время использовать.

– Здорово, не то, что на уроках Миссис «Ху-из-он-дьюти-тудэй»1 – всплыло давно позабытое прозвище школьной учительницы по английскому.

– Вы тоже ее так называли? Я думал, что наш класс придумал!

– Мне кажется, даже учителя ее так называли между собой, – мы вместе рассмеялись, вспоминая былые годы.

– Вы с Марго, Эммой и… забыл.

– Даной, – подсказала я.

– Точно. Учились вместе? Я помню только тебя.

– Только с Эммой, но она абсолютно не интересовалось театром, – пояснила я, почему он мог ее не помнить. Дана – моя студенческая подруга, а с Марго мы подружились, когда были детьми, я все школьные годы хотела перевестись в ее школу, а она – в мою. Но когда она с семьей снова переехала, мечты остались мечтами.

– Зато осталась дружба, – подбодрил Тони.

– Да. Сколько часов мы проболтали по телефону, даже сосчитать невозможно! Наверное, нужно возместить папе все телефонные счета за последние пятнадцать лет, – улыбнулась я.

– Майя, можно спрошу? Ты говоришь только про отца, твоя мама… она… – замялся Тони.

– Мама погибла, когда мне было восемь.

– Ох, прости, я не хотел… – начал извиняться он. Все всегда извинялись, хотя в этом совсем не было необходимости.

– Ничего, я давно смирилась. Она погибла в автокатастрофе, ехала по ночной трассе и… в общем… – я так и не договорила, просто вздохнула. В конечном счете итог был понятен без пугающих подробностей. – Иногда я думаю, как бы все сложилось, будь мама жива, но отец нашел в себе силы жить дальше, делал все возможное ради меня, и я очень ему благодарна.

– Ты – хорошая дочь, – Тони дотронулся до моей руки и немного сжал пальцы. Потом отпустил. Я опять с тоской вспомнила наши вечные скандалы с папой. Хорошая дочь была бы благодарной отцу не только в рассказах давнему знакомому, но и вела бы себя соответствующе со своим единственным родным человеком. Я снова вздохнула своим мыслям. Тони вдруг неожиданно громко произнес, указывая направо. – Смотри.

Сквозь плотную темную листву я увидела блеклый свет от непонятного источника, а затем искры сверху – трамвай. В три ночи? Что за мираж?

– Побежали? – Тони потянул меня за руку.

– Что? Он, наверное, никуда не едет, – отреагировала я, но побежала вслед за Тони. Я не смотрела под ноги, надеясь, что не наступлю голыми ступнями ни на что острое.

Спящие дома были темны и безмолвны, предрассветная тишина нарушалась лишь стрекотом цикад в парке. Светящиеся квадраты окон трамвая выглядели так инородно в умиротворенной ночной картине, но странно маняще. На миг я остановилась, поражаясь возникшему из ниоткуда волшебству. Тони оглянулся на меня, в его глазах было столько ребяческого воодушевления, волосы небрежно растрепались от бега. Почему-то он привиделся мне сейчас молодым поэтом-романтиком, наконец нашедшим свое вдохновение. Он протянул мне руку и широко улыбнулся. Дыхание перехватило, я почувствовала внутри сильный прилив теплоты неясного происхождения, что не помешало мне поднять руку и дотянуться до теплых пальцев Тони.

– Добрый вечер, вы сейчас поедете? – спросил он у не по-ночному бодрой женщины-водителя. Она говорила по телефону и только закивала в нашу сторону. – Отлично!

– А нам подходит этот маршрут? – неуверенно спросила я, внутри все еще танцевали жгучие чертики от пережитых эмоций последних секунд.

– Угу, – пробормотал Тони, расплачиваясь, – правда, нам придется еще немного прогуляться.

Мы пошли по узкому проходу между сидениями, Тони восторженно говорил мне в спину: «Я не ездил на трамваях тысячу лет! С ума сойти! Представляешь, чтобы в три часа ночи встретить общественный транспорт, какая-то фантастика».

– Сядем здесь? – он указал на высокое место.

– Садись ты, я хочу постоять, – по какой-то неведомой причине ответила я. Мне хотелось сохранить то приятное тепло, будто от ненужных движений оно могло пропасть.

Тони сел и довольно откинулся на спинку высокого сиденья. Наши глаза оказались на одном уровне, мы были почти так же близки, как в танце несколько часов назад в клубе. Трамвай с рывком тронулся, и я вдруг поцеловала Тони. Это было вовсе не случайным, я отчаянно захотела прикоснуться к его губам, почувствовать вкус поцелуя мальчика-поэта, привидевшегося мне в знакомом мужчине. Я не осознавала, что боюсь, ровно до того момента, пока Тони не притянул меня за талию ближе. Страх мощным водопадом скатился от горла до пяток и бесследно исчез. Тони желал того же, что и я. Пожалуй, я совершила самый смелый поступок за свою жизнь. Я чувствовала, как нарастает желание, как разгорается искра, наполнявшая меня теплом изнутри. Я задержалась у его губ, вдыхая приятный аромат и собирая крупицы уверенности, чтобы посмотреть ему в глаза.

Трамвай продолжал неспешное движение по ночному городу, а мы замерли в вакууме осознания случившегося. Секунда растянулась в вечность. Мы смотрели друг другу в глаза на предельно близком расстоянии, только одна мысль билась трепещущей птицей в моей голове: «О чем он сейчас думает?» Я не могла отвести от него взгляд, не могла даже вздохнуть. Одна рука Тони по-прежнему крепко сжимала мою талию, другая начала плавно подниматься и щекотно проскользнула по моей шее. Запустив пальцы в волосы, Тони мягко притянул мою голову для нового поцелуя.

Он был иным, медленным и осознанным. Я прижалась всем телом к Тони, ощущая нежные поглаживания его рук и плавные возбуждающие касания наших языков. Я провела рукой по сильному плечу и, подобно Тони, завела пальцы в его волосы, отчего он издал тихий стон. Я не сразу вспомнила, что другая рука крепко сжимает туфли, и ткнула ими Тони в грудь, разрушив волшебный момент. Он отстранился и, улыбаясь, взял у меня туфли, чтобы положить их на пустующее соседнее сиденье.

– Майя, – хрипло произнес он и провел большим пальцем по моей щеке.

Вся моя смелость куда-то улетучилась, я почувствовала опустошающий прилив смущения, словно сделала что-то до крайности неприличное. Хоть поцелуй был прекрасен, но… я не верила, что действительно первой поцеловала Тони. «О чем я только думала?» Единственным порывом было извиниться, но я упрямо молчала.

– О чем ты мечтаешь? – вдруг тихо спросил он.

Я подняла на него глаза, его лицо было спокойным и серьезным, губы раскраснелись, дыхание еще не восстановилось.

– Сейчас? – мой голос был словно чужим, зажатым и хриплым.

– Да, – кивнул он, – сейчас и вообще.

Я моргнула и облизала губы.

– Сложный вопрос, – честно призналась я. Я мечтала слишком о многом: о доме в лесу, о собаке, о более высокооплачиваемой работе, хоть настоящая мне тоже нравилась. О любимом человеке, который однажды станет моим мужем; о детях, играющих на детской площадке, которую мой гипотетический муж сам построит на заднем дворе не менее гипотетического дома. Я всегда была мечтательницей, хоть и не до конца верила в исполнение своих желаний, ограничиваясь небольшими планами на завтра.

– Расскажи мне? – Тони склонил голову и нежно посмотрел на меня. – Хотя бы что-нибудь.

– Я всегда мечтала о собаке, – я пожала плечами, эта мечта казалась самой безобидной. – Папа никогда не разрешал мне заводить животных, потому что тогда ему пришлось бы за ними ухаживать, выгуливать, мыть, покупать корм. Я не осознавала во всей мере ответственности. Но каждый год загадывала на день рождение собаку. Глупо, да?

– Вовсе нет, почему ты так думаешь? Иногда хочется иметь рядом безмолвного друга, который будет любить тебя просто за то, что ты есть, – Тони осторожно взял меня за руку и начал гладить ее большим пальцем. – У меня была в детстве собака. Точнее, родители ее завели еще до моего рождения, и мне достался уже престарелый ленивый шарпей.

– Правда? – разговор на отстраненные темы возвращал мое душевное спокойствие. – Как его звали?

– Ее, она была девочкой… Точнее, старушкой Зои. Я до сих пор помню, какой была ее шерсть на ощупь. Мне даже кажется, что эти тактильные воспоминания были первым, что я начал осознавать, как человек. Так странно, я не припоминаю прикосновения мамы в детстве, но ощущаю теплые складки кожи Зои. Она умерла, когда мне было три или четыре. Точнее, мне сказали, что она убежала к своим друзьям-собакам, – Тони усмехнулся, на губах появилась улыбка, но глаза остались грустными. Он вдруг встрепенулся и вгляделся в темноту за окном. – Нам нужно скоро выходить, чуть не проехали.

Спустя минуту мы стояли на незнакомой мне остановке. Я бывала здесь раньше лишь проездом. Старый спальный район, очень зеленый и какой-то по-домашнему уютный. Небо полностью посветлело на востоке, но солнце еще не появилось из-за горизонта.

– Нам сюда, – Тони глянул на часы, взял меня за руку и быстрым шагом повел во дворы. Лукаво прищурившись, он спросил. – Не страшно?

– Страшно? – я опешила. – А должно быть?

– Неа, – он рассмеялся, показав ряд белых зубов. Верхние клыки немного выпирали вперед, делая его похожим на вампира. Но страха у меня так и не появилось. Марго бы настучала мне по голове, узнав, где я шатаюсь среди ночи. А папа… Лучше было не развивать тему даже мысленно! Тони указал прямо. – Вон тот дом. Там жила моя бабушка, и мама часто привозила меня к ней.

– Мы идем в ее квартиру? – теперь я напряглась сильнее. Я, конечно, сама поцеловала Тони несколько минут назад, но оказаться с ним наедине в чужом доме – было возмутительно поспешно.

– Не совсем, – он подмигнул мне, чем только усугубил мои сомнения в правильности идеи не уезжать домой с Марго и девочками. – Что ж, пожелай мне удачи.

Я не совсем поняла, в чем именно Тони была нужна удача. Он достал связку ключей и, звеня, вытянул два небольших ключика и первым шагнул в темноту незнакомого мне подъезда. Я, не раздумывая, сделала шаг следом.

– Подождешь меня здесь, хорошо? – спросил он, отпирая замок простенькой металлической двери на первом этаже одним из ключей. Я кивнула.

Тони скрылся внутри квартиры. Я заглянула внутрь через приоткрытую дверь: типичный «бабушкин» интерьер – старый шкаф в прихожей, потрескавшийся линолеум на полу, крашеные белой краской двери.

– Надеюсь, пледы не до конца съела моль, – смеясь, произнес Тони, когда выходил. Он держал в руках два больших свертка. – Бабушки не стало три года назад, а заняться продажей ее квартиры пока не удалось.

– Вы были с ней близки? – спросила я, чтобы разрушить пелену молчания, которая окутала меня.

– Едва ли. Она была школьной учительницей и помогала мне с уроками, но в то же время она была довольно строгим человеком, даже в чем-то жестким, – мы поднимались выше, на пятый этаж. – С годами ее одолела деменция, и я почти перестал с ней общаться, пожалуй, это было малодушием с моей стороны. Потом я уехал учиться заграницу, а когда вернулся, она уже переехала в дом престарелых.

Я вспомнила свою бабушку по маме, она тоже всегда была строга ко мне. Все детство у меня не укладывалось в голове: я помнила маму исключительно доброй и веселой, как же у ее матери мог быть диаметрально противоположный характер? Но с годами я кое-что поняла: я не могла заменить ей погибшую дочь, с потерей которой она так и не смирилась. Зато мои черты – карие глаза и светлые волосы – так напоминали ей мою маму, что она просто не могла меня видеть. Папа говорил, что бабушка любит меня, просто очень грустит по маме, но для ребенка такое оправдание, увы, не работало.

– Ты так и не пожелала мне удачи, Майя, – Тони остановился на верхней площадке и поднял вверх небольшой ключ. Его вопросительно-обиженный взгляд развеселил меня.

– Удачи! Хоть я и не понимаю в чем, – я, конечно, начала догадываться, куда мы направляемся еще внизу, но, когда Тони полез на металлическую лестницу, ведущую на крышу, любые сомнения отпали.

Замок щелкнул и Тони издал вздох облегчения.

– Помочь тебе подняться? – спросил он, придерживая рукой квадратную дверцу в потолке.

– Нет, я сама, – даже не могла представить, как Тони мог мне помочь забираться по вертикальной лестнице, уж не снизу ли он хотел меня страховать, подглядывая мне под пышную короткую юбку? Я захихикала, вообразив столь нелепую ситуацию.

Тони подал мне руку, мы оказались в кромешной темноте небольшой технической постройки. Я никогда прежде не бывала на крышах и даже не предполагала, законно ли было такое проникновение. Он открыл дверь, впустив в сырое крошечное помещение свет и свежий утренний воздух, и я ступила на залитую первыми рассветными лучами крышу.

– Ах, – вырвалось у меня. Одной стороной дом стоял на краю большого оврага, впереди до самого горизонта не было высоких построек, только полотно неровной холмистой земли и утопающие в зелени небольшие садовые участки с разноцветными домиками, лишь справа и слева раскинулся город в его будничном виде: серые дома, пыхтящие трубы котельных. Я смотрела на бескрайнее небо, куполом раскрывшееся перед глазами, еще темное на западе с почти погасшими звездами, и светлое на востоке. Солнце уже начало показывать свое пузатое тело, разрастаясь большим насыщенно-лимонным шаром. Отдельные лучи медленно скользили по деревьям и холмам, создавая длинные неровные тени. В овраге лежал сизый туман, который будто живой организм, менялся и двигался по мере восхода солнца.

– Ты дрожишь, – шепнул Тони и накинул мне на плечи свой пиджак. Я даже не заметила, что мне стало холодно. Я рассеянно кивнула, возвращаясь в реальность, руки и ноги были покрыты гусиной кожей, но я не могла бы сказать с уверенностью – от прохладного утреннего воздуха или пережитого трансцендентного восторга.

– Здесь невероятно, – призналась я, плотнее укутываясь в теплый пиджак с запахом Тони.

– Да, я очень люблю это место. Только давно здесь не бывал.

– Откуда у тебя ключ?

– Долгая история, – рассмеялся Тони. – Но будучи подростком, как любой отбившийся от рук маленький демон, я искал свои способы уединиться от враждебно настроенного мира. Быть непонятым – какая же такая трагедия вселенского масштаба! Особенно когда тебе пятнадцать.

– Понимаю, – я сразу вспомнила, как убегала от отца после наших бесконечных скандалов. Жаль, что в моей юности не было такой живописной крыши.

– Я сейчас, – Тони отошел в сторону, чтобы вытряхнуть два пледа. Пыльная пелена поднялась в воздух, он виновато оглянулся на меня, но я лишь улыбнулась в ответ. – Давай устроимся здесь?

Он расстелил один плед на крыше, ближе к краю. Тонкие металлические ограждения не казались слишком надежными, но, тем не менее, я присела на предложенное место, не смотря вниз. Тони сел близко-близко ко мне и накрыл наши ноги вторым пледом.

– И часто ты здесь прятался от мира? – мне было очень уютно сидеть вот так, рядом с Тони, не говоря уже о том, какой потрясающий вид открывался перед нами.

– Да, – он смотрел вдаль. Туман в овраге стал почти прозрачным и поднялся чуть выше. – Кажется, одно лето я только здесь и сидел целыми днями.

– Что ты делал?

– Злился, – он хитро заглянул мне в глаза. Как бы он ни пытался выдать свой ответ за сарказм, я видела, что он сказал полную правду.

– Все лето? – решила я подыграть.

– Угу, – он отклонился назад и облокотился на локти.

– Наверное, нелегко было злиться в таком чудесном месте?

– Иди ко мне? – Тони вдруг прервал тему. Я быстро поняла, что делиться подробностями «того лета» он явно не желал. Я помедлила, но все-таки прилегла к нему на плечо, отметив про себя, что мне очень уютно. Он проговорил мне в волосы. – Что ты больше любишь – лето или зиму?

– Ни то, ни другое. Я люблю весну.

– Потому что тебя зовут Майя? – не видя его лица, я чувствовала его добрую улыбку.

– Ты пошел по самому простому пути, – хмыкнула я. – Вовсе не поэтому. Мне нравится весенний воздух, еще прохладный, но необычайно свежий. Наверное, любовь пошла из детства. Я часами гуляла после школы, рассматривая и подмечая все вокруг: тонкий лед, под которым застыла прошлогодняя листва; проснувшиеся мухи и первые бабочки; набухшие почки на деревьях. Для меня все выглядело как волшебство.

– Ты чувствовала себя одинокой?

– Почему? – я резко повернула голову. Сама не знаю, почему меня так расстроил его вопрос. Во всяком случае, он был вполне логичным, зная предысторию: моя мама умерла, а я одна бродила по двору. В глазах Тони не было обычной для подобных тем чрезмерной жалости или сострадания, просто любопытство. Он пожал плечами. – Вообще… Иногда я, конечно, чувствовала одиночество. И очень тосковала по маме. Но не все мое детство прошло под черным флагом, у меня были друзья, и отец, и бабушки с дедушкой…

– Майя, – аккуратно перебил меня Тони, я вскинула на него глаза и почувствовала, как слезы потекли на щеки. Он провел пальцем по ресницам, собирая тяжелые капли. Я даже не осознавала, что так расчувствовалась. – Ты очень красивая.

Я сморгнула оставшиеся слезы. Тони ловко перевел щепетильную тему, но я больше растерялась, чем засмущалась или обрадовалась его комплименту. Он решил не останавливаться:

– У тебя такие невероятные глаза, даже немного золотые, – он сократил и без того небольшое расстояние между нами и пристально начал рассматривать меня.

– М-м, наверное, из-за света, – неловко оправдалась я. Он слегка покачал головой.

– Возможно, но скорее из-за… – он приблизился вплотную, почти касаясь губами моих губ, я чувствовала его горячее дыхание, когда он договорил, – удивительной красоты твоей души.

Нежное прикосновение, легкое и теплое. Он не был настойчив, медленный текучий темп поцелуя позволял уследить буквально за каждым касанием наших губ, внося непостижимую осознанность в настоящий момент. В тот бесконечный миг только мы существовали во всем мире. Едва касаясь моей кожи, Тони проводил пальцами по лицу, шее, ключицам, плечам. Я чувствовала, как тело реагирует на его подобные струящемуся шелку ласки, и просто наблюдала за собой, не желая разрушать магию мгновения. Мы опустились на плед, и Тони крепко обнял меня, словно кокон, защитив от всех невзгод.

– Ты устала, – произнес он, чмокнув меня в лоб, его слова не звучали как вопрос. «Что? – все мое существо требовало продолжения. – Нет же, нет, нет, я не устала, я хочу еще». Но вслух я ничего не ответила. Тони еще крепче прижал меня, позволяя удобнее устроиться в его объятиях, и прошептал. – Если хочешь, поспи, Майя. Я буду рядом.

Я в отчаянии уткнулась ему в грудь, в моих силах было возобновить чудесные ласки и поцелуй, но я просто молча лежала, стараясь не расплакаться. Его запах и тепло тела навевали дрему, я прикрыла глаза и тут же, на удивление, провалилась в сон.

1

От англ. Who is on duty today? – кто сегодня дежурный

За твоими глазами

Подняться наверх