Читать книгу Я люблю Лондон - Линдси Келк - Страница 5

Вторник и среда оказались не лучше понедельника. Ни слова от мистера Спенсера по поводу нашего журнала. Ни слова от Дженни по поводу сомнительной связи, спровоцировавшей достопамятный психоз. Очень много слов от моей матери по поводу времени и дат авиарейсов в Великобританию. После очень длинного дня, полного электронных таблиц, идей для статей и острого желания получить наконец хорошие новости от Боба, я ввалилась домой в десятом часу и сразу заметила, что свет не горит. Алекса дома не было.

Я утопила разочарование в наскоро выпитом бокале белого и пошла набирать ванну, сбросив по пути платье-рубашку от «Сплендид» и балетки «Френч соло». Пока ванна наполнялась прелестными пузырьками «Блисс», пахнувшими лимоном и шалфеем, я отбросила волосы с лица, отскребла скрабом прожитый день и уставилась на себя в зеркало. Два года это лицо не видело Англии. Два года прошло с тех пор, как я наткнулась на своего жениха, занимавшегося сексом со своей любовницей на заднем сиденье нашей машины. Два года с того вечера, как я уснула в слезах в номере отеля. Два года с тех пор, как я села в самолет, чтобы оказаться как можно дальше, и очутилась здесь. Дома. Я нахмурилась. Имею ли я право называть Нью-Йорк своим домом? Я же выросла в Англии, там остались моя семья, школьный аттестат и DVD с «Баффи». «Званый ужин» тоже остался там. Разве дом не означает семью, друзей и «Маркс энд Спенсер»?

Я умылась, надеясь отмыть себя до счастливого выражения лица, но обнаружила лишь тонкие морщинки вокруг глаз и слегка обгоревшие на солнце скулы. Я легонько провела пальцами по коже, разглядывая себя в надежде найти что-нибудь новое. Те же голубые глаза, те же щеки, те же волосы, разве что длиннее и светлее. Та же Энджел, все еще в поисках успеха. Не зная ответа, от которого в животе запорхали бы бабочки, я легла в ванну. В жизни мало на что можно положиться, но пенные ванны, котята и игра «Упрямый мул» вас никогда не подведут. К сожалению, котят у нас не было, а в «мула» сыграть было не с кем.

Лежа в теплой мыльной воде, я закрыла глаза и поставила ступни на краны. Рай. Ничего плохого не произойдет, пока вы в ванне, – во всяком случае, пока не изобретут водонепроницаемый айфон. Я крутила кольцо большим пальцем, ритмично постукивая им о бортик. Да, нам нужно получить благословение Боба, но, как сказала Делия, у него нет причин нам отказать. Да, Дженни сходит с ума, но ее трудно винить в этом. Со временем все устроится, и я всегда приду ей на помощь. И я по-настоящему помолвлена с тем, кого я люблю. С тем, который любит меня. Это очень, очень хорошо. А что до возвращения в Англию… Хм. Не открывая глаз, я сморщилась и тяжело вздохнула.

– Господи, для кого это у тебя такое лицо?

Я подскочила, едва не выпрыгнув из кожи и разбрызгав хлопья белой пены по всей ванной, и плюхнулась обратно в воду.

– Алекс? – поразилась я, выныривая с мокрой головой и значительно укороченной жизнью. – Я не слышала, как ты вошел!

– Неудивительно. – Мой жених, стоя в дверном проеме, стянул кожаную куртку и швырнул ее на пол поверх моего платья. Мы – гармоничная пара жутких нерях. Как хорошо, что мы нашли друг друга. – Ты будто величайшую тайну жизни разгадывала. Небось старалась понять, из чего делают «Не верю, что это не сливочное масло»[6]?

– Это было-то всего однажды, – проворчала я, ликвидируя дыры в своем пенном покрывале. – И ты, между прочим, признался, что тоже не знаешь.

– Нет, я признался, что мне без разницы, – поправил он с улыбкой и присел рядом с ванной. – Так что стряслось? Тяжелый день в офисе?

– Да нет! – Я наклонила голову принять приветственный поцелуй, подавив желание обрызгать Алекса. Желание было очень сильным. – Все еще ждем звонка, включит ли Боб Делию в конференцию рекламщиков. До нее меньше месяца, нужно побыстрее что-то решать.

– Он скажет «да», – заверил Алекс, нежно погладив меня по волосам. – Вы столько труда вложили в свой проект. Надо быть сумасшедшим, чтобы его отклонить.

– Я знаю, – промурлыкала я. Поглаживание было таким приятным. – Я просто хочу, чтобы он словесно это подтвердил.

– Ясно, – кивнул Алекс. – Тогда что означало твое выражение лица, когда я вошел?

Порой я начинаю ненавидеть наше соглашение о полной откровенности. Иногда девушке надо полежать в ванне сердитым голодным бегемотом. А сейчас придется рассказывать о своих нелепых опасениях и позволять себя утешать. Глупый умный красивый мальчик.

– Да вот, думала о возвращении в Англию, – сказала я, шевеля пальцами ног. – Накручивала себя, можно сказать.

– Хм… – Алекс положил подбородок на край ванны и посмотрел на меня яркими зелеными глазами. – Не хочешь говорить – не говори, но мне кажется, в этом кроется проблема. Что происходит между тобой и твоей матерью? С чего ты так психуешь?

Хороший вопрос. Я ждала, что слова сами пойдут с языка, но они не пошли. Впервые за всю мою жизнь.

– Не то чтобы у меня самого не было проблем с родителями, – продолжал Алекс, заполняя молчание вместо меня. – Но тебе придется мне помочь. Ты не хочешь возвращаться домой или просто не хочешь встречаться с матерью?

– Не знаю, – ответила я. Пользы в таком ответе было мало, но зато честно.

– Вы не ладите?

– Раньше в принципе все было нормально, – сказала я, вспоминая воскресные обеды под сразу несколько серий «Жителей Ист-Энда». – Она же моя мама. Она может быть настоящей язвой, но мне… меня мучает совесть.

– Почему?

– Потому что я переехала сюда. Я ее бросила. Несмотря на придирки, я знаю, что она скучает по мне, и я чувствую себя виноватой. Мама всегда принимала мою сторону. – Мне вспомнилась свадьба Луизы. Кто еще станет укладывать вас в постель, приговаривая, что все наладится, если вы только что разорвали десятилетние отношения, устроили сцену и сломали руку жениху каблуком туфли? Только родная мать.

– В тот день, когда ты не будешь испытывать чувство вины перед родителями, Земля перестанет вращаться, – сказал Алекс. – По-моему, съездить на родину – святое дело. Это покажет твоей матери, что ты ее по-прежнему любишь. Ты не на Луне, вас с ней разделяет только длинный перелет. Может, она и перестанет давить на твое чувство вины.

– Ага, может. – А еще утром за окном пролетит сандвич с беконом. Какой же Алекс глупый! – Просто все это… странно. Мне кажется, мне там будут не рады.

– Ну, это глупо! – засмеялся он, подергав меня за собранные в хвост волосы. – Я ни на что не намекаю, но я уже получил два имейла от Луизы и запрос на дружбу в «Фейсбуке» от твоего отца. Они тебя ждут не дождутся.

– Родителям следует запретить вход на «Фейсбук», – сказала я, силясь улыбнуться. – Не стесняйся проигнорировать запрос. Они очень хотят увидеть меня, а я хочу увидеть их…

– Но?

Я оглядела ванную. Посмотрела на полотенца на батарее, на все мои кремы на подоконнике, на моего бойфренда на полу и на секунду представила себе жизнь без этого.

– Но я все равно не хочу лететь, – сказала я наконец.

– Почему?

– Потому что я уехала, – сказала я с глубоким вздохом. – И я боюсь, что если вернусь назад в Англию, придется забыть о Нью-Йорке.

Алекс длинно присвистнул.

– Ничего себе.

Я повернула голову, чтобы увидеть его лицо. Его выражение меня не обрадовало.

– Ты знаешь, что это самая большая глупость, какую ты когда-либо изрекала? – спросил Алекс. – А ведь ты наговорила немало ерунды за годы нашего знакомства. Так что это без вариантов.

– Знаю, – заныла я, опуская пальцы ног в воду и взбивая пузырьки. – Но ты просто не понимаешь. Когда я сюда приехала, все изменилось. Я встретила Дженни, я начала писать, я встретила тебя. Я стала другой. Я уже не прежняя Энджел. Раньше я бы сидела в пижаме, смотрела «Секс в большом городе» и ждала, пока небеса ниспошлют мне счастливый случай.

– А что ты делала вчера вечером?

– Сидела на кушетке в пижаме и смотрела «Секс в большом городе». Но это же совсем другое! – возмутилась я. – И я другая.

– Я понимаю, о чем ты говоришь, – начал Алекс, тщательно подбирая слова. Видимо, старался минимизировать шансы, что я макну его физиономией в ванну. Он балансировал на очень тонкой грани. – Но ты сама себя послушай. Ты изменилась, стала другой. Ну и что, если ты вернешься, а они там все прежние?! Я догадываюсь, что до приезда в Америку дела у тебя шли не блестяще. Люди обычно не садятся вдруг на самолет, летящий в другую страну, если они довольны жизнью, но то, что ты приобрела здесь, то, чего ты добилась, у тебя никто отнять не сможет.

Я прикусила губу и кивнула.

– Никто не может отнять меня у тебя. – Он потянулся и поднял из воды мою левую руку, выставив на свет кольцо. – И никто не отнимет тебя у меня.

Я залилась краской с головы до ног. Иногда я просто не верю в сказку, о которой говорит Алекс.

– Мы съездим в Лондон, ты всем покажешь кольцо, я обаяю твою мамашу до полного восторга, и она полюбит меня так, что сама затолкает тебя в самолет до США. И – назад в Нью-Йорк, к работе над журналом, ко всем твоим подругам, и, нравится тебе или нет, я намерен жениться на твоей печальной физии.

– Ага, давай-давай, – сказала я, стараясь удержать недовольную мину, но это было сложно, когда он сидел рядом и говорил разумные вещи с самым очаровательным видом.

– Итак, список причин развеселиться. – Он стиснул мою руку. – Ты увидишься с матерью и перестанешь заниматься самоуничтожением. Увидишься с Луизой и познакомишься с малышкой. Посмотришь, как хорошо я управляюсь с детьми. Получишь одобрение своего сногсшибательного журнала, и поедем в Лондон. По мне, так это круто. Меня зацепило.

Существует миллион причин выйти замуж за Алекса Рейда, и одна из главных – его способность найти нужные слова и заставить меня улыбнуться, когда я вдруг перестаю видеть любимый лес за этими чертовыми деревьями!

– И если ты не скажешь, что тебя тоже зацепило, я вытащу тебя из ванны и брошу в Ист-Ривер, – заявил он.

– Болтать-то легко, Рейд! – Я перебирала ногами по стенке ванны, забираясь поглубже под пузырьки.

– Вот как? – Он вскочил на ноги и выпрямился во все свои шесть с чем-то футов, в узких джинсах и старой черной футболке. – Ты напрашиваешься!

– Отвали, иди чайник ставь, – зевнула я. – Через минуту выйду.

– Не-ет, ты все испортила. Вытаскивай задницу из ванны и ставь чайник сама.

Без предупреждения Алекс нагнулся и поднял меня. Я инстинктивно схватилась за его шею, а половина воды покинула ванну вместе со мной.

– Алекс, положи меня, положи! – завизжала я, мокрая и совершенно голая. – Положи меня в ванну!

– Ни за что! – Он обнял меня гораздо крепче, чем имел право, увернувшись от моих молотящих распаренных ног. – Довольно на сегодня дуться в ванне. Иди готовь мне ужин, женщина.

Меня душил смех, мешая препираться и дальше, и вывернуться из объятий Алекса я тоже не могла, хотя и была скользкой после ванны. Пришлось позволить отнести себя в спальню – за нами тянулась мокрая дорожка – и бросить на кровать.

– Так мы договорились? – спросил Алекс, стаскивая мокрую футболку и кидая ее в меня. – Не будешь больше кретинкой?

– Только если ты поставишь чертов чайник и вытрешь пол в ванной, – мстительно парировала я, отдышавшись.

– Вот знал же, что жениться на тебе – ошибка! – Алекс в сердцах показал мне средний палец и вышел из спальни. Я сидела на кровати с его футболкой в руках, пока не услышала, как открылся кухонный кран и щелкнул чайник. Я улыбнулась.

Все-таки дела, наверное, наладятся.

* * *

Дня через два благодаря энтузиазму Алекса и вопреки энтузиазму моей матери я начала понемногу проникаться идеей побывать дома. В перерывах между лихорадочным бдением над электронными таблицами в офисе я ловила себя на фантазиях о роллах с сосисками или оргии покупок в бельевом отделе «Маркс энд Спенсер». Никто не выпускает такие трусики, как «М энд С». Чем больше я об этом думала, тем больше мне хотелось взять с собой Алекса. Он будет моим талисманом на удачу. Он прав, я изменилась. Не превращусь же я за пару дней в прежнюю серую мышку, домоседку Энджел, в понимании которой классно проведенный вечер означал шопинг в «Асде»[7]. Отметимся в Лондоне, я торжественно проведу Алекса по городу, как выставочного пони, и улетим домой, накупив столько пакетов «Монстр манч», что понадобится дополнительный чемодан. Или два.

К субботе я наконец пришла в норму. Походка стала энергичной, а необходимость в хайлайтере «Туш экла» (я готовилась к бранчу с девочками) почти отпала. От Дженни всю неделю не было ни слуху ни духу, она не отвечала на письма и сообщения, но Эрин сказала, что на работе она все-таки взяла себя в руки: всю неделю приходила вовремя, проснувшаяся, вроде бы трезвая и – что немаловажно – подобающе одетая. У нее не только не было видно нижнего белья, более того, его прикрывала дизайнерская одежда, достойная шопоголика уровня Дженни. Я вздохнула с облегчением. Малоприятно, что подруга не отвечает на мои звонки, но слава Богу, что она хоть как-то функционирует. В качестве награды я решила сводить ее сегодня куда-нибудь, покормить омлетом и осторожно предложить ей обратиться к психологу, чтобы быстрее оправиться после Джеффа. Оставалось надеяться, что она не врежет мне кулаком по физиономии.

Я выбрала платье-рубашку «Марк» от «Марк Джейкобс» с плотным узором – вдруг Дженни решит запустить в меня яйцами бенедикт! – и ограничилась минимальным макияжем, чтобы ничего не запачкать потекшей тушью, если вдруг придется плакать в туалете ресторана. Глубоко вздохнув, я наскоро попрактиковала перед зеркалом решительную мину, поцеловала на прощание спящего Алекса и пошла на поезд. Перед началом сессии раздачи пинков под зад Лопес Сэди и Эрин попросили о встрече не в центре, а в спальном районе, пообещав сюрприз. Я не очень обрадовалась – это прибавляло полчаса к моей поездке, то есть в выходной предстояло встать на полчаса раньше. Кроме того, хотя я уверяю, что люблю сюрпризы, на самом деле я люблю, чтобы кто-нибудь приготовил мне сюрприз, а я случайно бы узнала, в чем он заключается, раньше, чем мне его преподнесут. Я в принципе люблю портить другим удовольствие.

Всю неделю было теплее, чем надо, и мой дезодорант подвергался суровой проверке, когда я вышла на перекресток Семьдесят седьмой и Лекс-авеню. Мне хотелось есть, я нервничала. Я ожидала бранч. Чего я не ожидала, так это двух хихикающих блондинок – высокую и тощую и миниатюрную круглую, напевавших от возбуждения, стоя у огромного унылого офисного здания. Едва заметив меня, Сэди запрыгала на месте и завизжала. Она была либо пьяна, либо что-то приняла, либо что-то приняла и запила чем не надо, а я не была готова иметь дело с пьяными и торкнутыми, не набив живот беконом. Сэди снимала полквартиры на пару с Дженни. Такая вот моя замена – метр восемьдесят, светловолосая, красивая, абсолютно заслуженно получающая деньги за свои фотографии. Однако куда больше меня раздосадовало, что Дженни с ней не было.

– Доброе утро, – нахмурилась я, глядя на Эрин и силясь что-то понять. Но ничего не поняла. Меня заключили в крепкие объятия, несколько подпорченные огромным животом, но все равно просто медвежьи обязательные объятия. – Что празднуем? Дженни трезвая?

– Дженни еще не подъехала. – Эрин разжала руки и заправила мне волосы за уши. – Но она уже в пути.

– Идем, пока не опоздали, – сказала Сэди, улыбнувшись мне так широко и весело, что я невольно отступила на шаг. Ненавижу моделей! – Я просто фигею от радости!

– В связи с чем? – Я огляделась, пытаясь понять, отчего у них такое восторженное настроение. Если в ближайшие семь секунд не найду чего-нибудь способного заглушить урчание в животе, выхвачу бублик из рук прохожего.

– Милая, у нас для тебя сюрприз! – Эрин взяла меня под руку и повела в офисное здание прямо к лифту. – Мы с Сэди посовещались и решили, что тебе давно пора что-то решить со свадьбой.

Не знаю, что меня испугало сильнее – кооперация умов Сэди и Эрин или саммит по поводу свадьбы Энджел Кларк без самой Энджел Кларк.

– Мы решили немного тебя расшевелить. – Глаза Эрин сверкали ярче, чем мое кольцо.

– Подстегнуть твое вдохновение! – Сэди сунула руки в карманы джинсов и качнула головой, перебросив медового цвета хвост через плечо.

Дверцы лифта открылись, когда я уже была готова лопнуть от нетерпения, и нас встретили слова, от которых сердце преисполнилось радости, а душа затрепетала от почтения и робости. «Свадебные платья от Веры Вонг».

– О нет, – прошептала я.

– А вот и да, блин! – торжествующе отозвалась Сэди, выпихнув меня из лифта. – Втискивайся в свадебное платье!

И вот тут я порадовалась, что не успела позавтракать.

* * *

Десять минут спустя мы втроем сидели в огромной примерочной на шелковых облаках, притворявшихся мягчайшими диванами, а очень улыбчивая, переполняемая энтузиазмом продавщица по имени Чариз приносила нам все новые и новые платья. Правда, «платья» – не совсем подходящее слово для того, что проплывало перед моими глазами. Это были воздушные чудеса из шелка, тюля и душ единорогов, сшитые котятами и доставленные сюда зайчатами. Они поражали. Они казались фантазией. Я подсунула ладони под себя, чтобы ненароком не пощупать ткань. Просто не верилось, что эти платья – творение человеческих рук.

– Прости, что ничего тебе не сказали, – понизив голос, говорила Эрин подобающе благоговейным тоном. – Это идея Дженни. Мы знаем, ты так безумно занята, что даже не начинала готовиться к свадьбе, вот и нашли хороший способ ускорить процесс.

Я медленно кивнула. Второй раз за неделю кто-то торопит меня со свадьбой, прельщая изумительными платьями. Интересно, друзья Алекса тоже выманивают его из дому обещанием вкусной еды, чтобы осыпать дизайнерскими смокингами? Вряд ли.

– Но на бранч мы все же пойдем? – Мои приоритеты просты, как кочерга.

– Поверь мне, я знаю, как сложно готовить свадьбу, – сказала Эрин, драматически воздев руки. Сэди внимательно слушала. Ни та ни другая не ответили на мой вопрос. – Это еще цветочки. Ко дню свадьбы ты начнешь жалеть, что вы не сбежали, чтобы пожениться тайно.

– У меня была подруга, которая вышла замуж. Она была моделью, – зачем-то прибавила Сэди, у которой все подруги, за исключением присутствовавших в этой комнате, были моделями. – Она проплакала всю свадьбу. Все думали, это она от счастья, а у нее случился натуральный нервный срыв. Мне пришлось ее уговаривать не топить жениха в туалете.

– Со мной было то же самое, – согласилась Эрин. – Я была в таком волнении, что ничего не запомнила. Пришлось потом смотреть видео, чтобы узнать, как все прошло.

Благодаря бесконечному множеству зеркал в примерочной выражению моего лица порадовались не только девчонки. Если мои брови могут задираться так высоко и так быстро, ботокс мне никогда не понадобится.

– Но у тебя все будет хорошо, – быстро прибавила Эрин. – Только начинать готовиться надо сейчас. Сперва платье, затем место, банкет, а потом останется волноваться только о списке гостей. Вы когда планируете? Будущим летом? Или осенью?

Я открыла рот, но не издала ни звука. Списки гостей. Место проведения свадьбы. Платье.

– О, но тебе же нужно по меньшей мере полтора года, – сказала Сэди. Незамужняя, двадцатитрехлетняя, одинокая Сэди. – Приличные места бронируются как минимум за полтора года.

– Разве что в пятницу. – Эрин пожала плечами и сделала гримасу. – Но ты же не хочешь выходить замуж в пятницу!

– Так никто не делает, – подтвердила Сэди. – Так что ты решила?

И тут впервые со дня помолвки я осознала, что ношу кольцо не просто шутки ради. Я действительно выхожу замуж. Я буду невестой. Я надену роскошное пышное платье, просеменю к алтарю и дам обет Алексу в присутствии множества гостей, затем отведаю дотошно выбранное угощение, приложив все усилия, чтобы ничего не пролить и не уронить на одно из этих невероятно дорогих платьев. Я выйду замуж. За парня. Навсегда. До конца жизни. Я судорожно сглотнула.

– Принести вам шампанского? – спросила Чариз, вешая четвертое платье и сверкнув улыбкой всем нам одновременно.

– Да, пожалуйста, – ответили мы в унисон.

– Я сейчас вернусь, – сообщила она, пятясь из комнаты. Бедняжка решила, что сказала что-нибудь невпопад, потому что вместо ахов-охов и других восхищенных возгласов мы сидели в гробовом молчании.

– А где Дженни? – Я вынула айфон и провела пальцем по экрану. Ни сообщений, ни пропущенных звонков.

– Я, конечно, не должна была уходить без нее. – Сэди потерла обнаженные руки и нахмурилась. – Но она уже пару дней нормальная и очень обрадовалась нашей идее.

– Она сказала, что придет? – спросила Эрин, набирая номер Дженни, сбрасывая и снова набирая. И снова. И снова. – Ты с ней говорила?

– Я постучала к ней и сказала, что пора уходить. Она высунула голову… – Сэди подкрепила свои слова мимикой. – И сказала, что будет через десять минут после нас. А теперь, пожалуйста, ради Веры Вонг, начинай уже мерить платья!

– Я не могу мерить их без Дженни, – сказала я и протянула руку, чтобы коснуться пышно взбитой органзы. Я легонько потыкала платье ногтем – вдруг облако лопнет и исчезнет? – Не могу.

В комнате наступила тишина. От Сэди ощутимо исходило нетерпение.

– Я за ней съезжу, – сказала Эрин после долгого сладострастного взгляда на атласный лиф цвета слоновой кости. – Вы начинайте с платьями, а я за Дженни.

– Дурака не валяй! – Я вскочила на ноги. – Ты уже размером с семь гиппопотамов. Поеду я.

– Тебе же платья мерить надо! – Сэди топнула ногой. Будто трехлетка шести футов ростом раскапризничалась и закатывает истерику. – Кто мерить-то будет?

– Вот ты за меня и померяй, – сказала я, забрасывая сумку на плечо и направляясь к дверям. – Я вернусь через пятнадцать минут, максимум – двадцать. Шампанское без меня все не вылакайте!

Не успела Эрин подняться из своего кресла, я стремглав вылетела за дверь. Ощутив солнце на своей коже, я перевела дыхание и подняла руку, чтобы остановить такси. В свадебном салоне пахло мягкими «пудровыми» духами, от этого запаха меня замутило. Не то чтобы я не хотела мерить платья. Я, в конце концов, всего лишь девушка, а какая девушка устоит перед свадебными платьями? А тут не просто платья, а платья от Веры Вонг, наркотик для любой новобрачной, от которого голова идет кругом! Преподнесенный сюрприз оказался чрезмерным! Нельзя просто так идти в салон Вонг мерить платья. К этому нужно подготовиться. Мне было необходимо часок-другой полистать журналы, наведаться в свадебный отдел универмага «Блумингсдейл», убедиться, что на мне лифчик и трусы из одного комплекта, ну и так далее!

Мои мысли по-прежнему занимали четыре платья, которые выбрала Чариз: они кружились перед моим внутренним взором, когда я садилась в такси и называла адрес Дженни. Одно было цвета слоновой кости с черной лентой на поясе, спускавшееся до пола облаком очень элегантной состаренной ткани. Скорее всего мне не пойдет. Второе – со сверкающей вышивкой на корсаже, – на мой взгляд, было чересчур в стиле Ким Кардашьян, а я не хотела в самый незабываемый день своей жизни быть похожей на женщину, чей последний брак продлился аж семьдесят два дня. Еще одно, белоснежное, слегка напоминало очень красиво задрапированное полотенце, но было самым красивым из всех, какие мне случалось видеть. Не самым сногсшибательным, пышным, броским или экстравагантным, словом, мир не потрясет, – и все-таки самым красивым. Я закрыла глаза, опустила стекло и на секунду представила, что танцую вальс в бальном зале, украшенном горящими свечами, на мне платье-годе из тонкой ткани персикового цвета, тюлевые розы на подоле колышутся в такт движениям ног, и нежные складки шелка скользят по коже. Я чувствовала, что это прекрасно, и в то же время понимала, что все это не имеет со мной ничего общего. Как, впрочем, и с Алексом. Я принялась грызть ноготь большого пальца. До меня вдруг дошло, что все эти разговоры о свадьбе всерьез – совсем не пустая болтовня, просто я не придавала им значения, потому что в действительности еще ни разу не задумывалась о свадьбе всерьез.