Читать книгу Революция и Гражданская война в России 1917—1922 - Литагент «Время» - Страница 8

1. Возможна ли преждевременная революция?

Прежде чем поставить вопрос о «своевременности» Октябрьской социалистической революции, резонно задаться другим вопросом: а возможны ли вообще преждевременные революции? Разве не Маркс утверждал, что человечество ставит себе только такие задачи, которые оно может разрешить, так как при ближайшем рассмотрении всегда оказывается, что сама задача возникает лишь тогда, когда материальные условия ее решения имеются уже налицо или, по крайней мере, находятся в процессе становления[106].

Нетрудно заметить, что Маркс говорил в данном случае о социальных революциях в самом широком смысле слова. Что касается конкретных революционных выступлений в отдельных странах, то Маркс и Энгельс всегда считались с возможностью как явно запоздалых, так и явно преждевременных выступлений. Да и сам вопрос о степени зрелости той или иной страны для революционного преобразования ее общественного строя нередко становился предметом острой научной и политической полемики. Русские народники 60-х годов XIX века всерьез верили, что Россия уже созрела для социализма, и видели готовые зачатки этого социализма в деревенской общине. С другой стороны, в 1920–1922 гг. все марксисты были уверены, что капитализм себя уже изжил, что он не может открыть какие-то новые возможности для развития производительных сил и что Европа и США стоят на пороге социалистической революции. Экономический кризис 1929–1933 гг., победа фашизма в Германии и новая мировая война, казалось бы, лишь подтверждали этот тезис. Кто бы мог подумать сорок лет назад, что после войны и даже после крушения колониальной системы капитализм в Западной Европе и в США обретет второе дыхание и что именно в недрах капиталистической системы зародится и получит свое развитие новая научно-техническая революция?!

Вообще в истории революционных движений любой страны редко бывало, что революция приходила сразу «ко времени». Любой почти победоносной революции предшествовало обычно несколько неудачных, преждевременных попыток. Но лишь некоторые из этих попыток заслуживают осуждения как авантюризм. В большинстве случаев эти выступления организуются искренними революционерами, не сумевшими, однако, правильно рассчитать свои силы и силы врагов. Но еще больше преждевременных выступлений происходило стихийно, они были порождены отчаянием угнетенных людей. Таким было восстание Спартака и много других менее известных восстаний рабов. Таким были выступления Степана Разина и Емельяна Пугачева и множество других менее известных крестьянских восстаний. Почти не было шансов ни у парижских коммунаров 1871 года, ни у пролетариев Москвы в декабре 1905 года. Но многие из таких выступлений обогащали революционную мысль, рождали традиции, выдвигали революционных вождей, способствуя в конечном счете победе грядущей революции.

Почти всегда «преждевременные» или недостаточно подготовленные революционные выступления заканчиваются поражением, как это было с восстанием декабристов в 1825 году, с Парижской коммуной в 1871 году, с декабрьским вооруженным восстанием в Москве в 1905 году, с Кантонской коммуной в 1927 году. Но Маркс и Энгельс серьезно считались и с возможностью победы «преждевременных революций» и, в частности, с возможностью победы пролетариата и его партии в такой обстановке, когда для выполнения их радикальных социалистических программ еще не созрели ни объективные, ни субъективные условия. При подобном преждевременном политическом перевороте Ф. Энгельс предсказывал два возможных варианта развития событий. В первом случае пришедшая к власти крайняя партия будет выполнять не те преобразования, которые она хотела бы выполнять в соответствии со своей главной партийной программой, но только те, которые можно будет выполнять при данных социальных и экономических условиях. Предсказания Энгельса на этот случай были пессимистическими.

106

Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Т. 1З. С. 7.