Читать книгу Традиции & Авангард. №3 (14) 2022 г. - Литературно-художественный журнал - Страница 5

Мальчик не боялся ни ливня, ни жары, потому что внутри него было ясно и хорошо.

Держа на ладони краба, он подошёл к женщине:

– Смотри.

Она вздрогнула и, не взглянув на мальчика, отвернулась к планшету.

– Страшно? – спросил он. Наверно, он жил полными эмоциями и не умел понимать спрятанное.

– Да.

От солёного моря сладко пахло по всему посёлку. Каждое утро по пути на пляж Оля останавливалась у шелковицы и обирала созревшие за ночь ягоды. Срывать нужно было только чёрные, легко отходящие от ветки, иначе покрасишь пальцы. Без особой радости искупавшись в море, она торопилась обратно, чтоб не напекло голову, не сожгло кожу. Заходила в киоск за мясом и кратчайшим путём шла к отелю, где на веранде уже стояли коробки с настольными играми.

– Будешь в «Имаджинариум»? – тут же из-за угла спрашивал мальчик.

Её умиляло, что он ни разу не назвал её на «вы».

К столу подходили двое его друзей помладше, они разговаривали только между собой и с мальчиком.

– «Крымский вампир», – назвал мальчик ассоциацию и выложил карту рубашкой вверх.

Остальным игрокам нужно было найти среди своих карт подходящий рисунок. Женщине повезло: ей попалась грудастая медсестра с кровью на губах, на которую все и поставили, а на карте мальчика не заметили комара. Её слон пошёл вперёд, его – назад.

Иногда мальчик вставал и читал стихи, будто на сцене. Оля боялась показаться глупой и не спрашивала, чьи это стихи. Ей хотелось думать, что это его, сочинённые здесь, в Крыму. А вечером он брал гитару и пел про вола с исполненными очами, и женщина улыбалась такой милой нелепости. Оля же пела плохо и хорошо это понимала. Поэтому в её жизни не было ни музыки, ни стихов. Зато с цифрами всё сложилось. На работе она считала конверсию сайта, после работы – ступеньки в подъезде, перед сном – доходность акций. Каждый час – сколько лет прошло, как она перестала жить.

Оля прилетела в Крым одна, с надеждой найти того, кто сделал бы её счастливой, потому что самой стать не получалось. Отчаянное воображение рисовало ей многочисленные знакомства. Но мужчины выглядели незаманчиво или приезжали с семьёй. Поэтому после моря она возвращалась на веранду отеля. В её чашку падали цветы дикого винограда, обвивавшего крышу. Оля их не вылавливала и продолжала пить чай. Там она и познакомилась с мальчиком. Он стоял в двух шагах и бережно собирал свою удочку и оттого казался ей и мальчиком, и любовником, и отцом.

Она рассмотрела его хорошенько уже на следующий день.

Каждую неделю в отель приезжал мужчина с бедными глазами, клал журнал из пяти страниц на стол веранды и как-то нехотя звал на экскурсию. Обгоревшие полные женщины толпились вокруг него, опираясь руками на стол, и гаркающие голоса их вылетали чайками, сталкиваясь между собой. Мальчик стоял в стороне, прислонившись к вишнёвому дереву, и смотрел в телефон. Он был сам как молодой саженец – гибкий и худенький. Его тело ещё не превратилось в юношеское: торс не сформировался в перевёрнутый треугольник и был прямоугольником с выходящими из него тонкими, лёгкими ногами. Оля опустила взгляд на себя. Она тоже была стройной, её фигура мелькала изящными углами плеч, грудей, коленей. Но в её случае природа медлила, подстраиваясь под душу, и честное отражение обещала лет через десять, когда сухость и замкнутость души обточат её тело, как холодный ветер обтачивает лёд. Только щёки сейчас тяжелели на лице, придавая грустный, заспанный вид. Она стояла поодаль ото всех, по другую сторону от мальчика, заранее решив записаться туда же, куда и его родители. Ей было всё равно, на какие скалы и волны смотреть. Вечер в номере или на мысе был, по сути, одним и тем же вечером с шумящим в голове ливнем и превращающим всё вокруг в ливень. Он стирал лица людей, их характеры, вымывал мел, соль, жизнь из земли, по которой она ходила.

На экскурсию она шла торопясь, прорываясь через привычный внутренний шум, словно пытаясь вылезти из большого сломанного телевизора с трещащей белой рябью. Сквозь этот шум она услышала приближающиеся сзади шаги мальчика.

– Тоже привык быстро ходить, – сказал он, поравнявшись.

Она улыбнулась куда-то вдаль.

– Когда не успеваю на бокс, то вообще бегу.

– У подруги сын твоего возраста, тоже уже как взрослый. Вы какой-то скачок резкий делаете с двенадцати до четырнадцати лет. Вчера ребёнок, а сегодня раз – и почти взрослый.

– Я два года назад не общался ни с кем, а сейчас у меня много друзей из старших классов.

– Ну вот, стал социально активнее.

– Как ты думаешь, лучше уйти после девятого или после одиннадцатого?

– Ты, наверно, хочешь после девятого?

Он кивнул.

– Я бы не советовала уходить…

Он всё спрашивал, пока Оля не поняла, что они заговорились и прошли нужное место. Пришлось повернуть и идти назад вдоль берега. Их никто не окликал, только вдалеке виднелись движущиеся к пирсу оранжевые жилеты. Она поторопила мальчика и представила, как его мать брезгливо посмотрит ей в лицо и запретит сыну приближаться к этой взрослой женщине. Но та, погружённая в ссору с мужем, не заметила их отсутствия.

Все зашли на катер. Незнакомые люди быстро перезнакомились и уже фотографировали друг друга. Женщины залезали на нос катера и кричали, поднимая вверх руки. Только Оля сидела молча и ни о чём никого не спрашивала.

Экскурсовод указал на скалу:

– Видите сеть, натянутую на столбы?

Пассажиры протянули ленивое «да-а».

– Это приспособление для ловли рыбы, использовалось здесь ещё греками. Сверху тянут за канаты, и сеть поднимается.

– Греки? Они ведь далеко отсюда, – сказал мальчик.

– Древние греки, – ответил экскурсовод. – А здесь в советское время боевых дельфинов тренировали, знаете для чего? – показывал он уже на следующую скалу. – К дельфину привязывали мину, он подплывал под корабль и примагничивался к нему. В итоге корабль взрывался вместе с дельфином. Но здесь есть проблема. Подумайте.

– Подплывали к своим кораблям? – спросил мальчик.

– Вот именно!

– Молодец, – сказала Оля и улыбнулась кипению жизни в мальчике.

Его отец перехватил улыбку и принял на себя.

– Моя школа! Я, когда подростком был, всю местную библиотеку перечитал… – начал он и гордо поплёлся по своим воспоминаниям.

Его жена тем временем общалась с другим мужчиной.

Оля надела тёмные очки и смотрела, как ярко и искусственно, будто синие блёстки на ногтях, играло солнце на воде.

Вечером на общую кухню она пришла в короткой сорочке. Мальчик резал салат, отец жарил курицу. Матери не было. Мальчик с заворожённым страхом взглянул на женщину и тут же отвернулся к овощам. Раньше, когда она была студенткой, такой потерянный взгляд вызывал в ней брезгливость. А сейчас воротило от нагло скользящего по сорочке взгляда его отца. Женщина потянулась за солью, стоя за спиной мальчика, и он замер.

Утром в день отъезда раздался стук в комнату. Женщина знала, что это он. Поднялась, взглянула на себя в зеркало, убрала петухи с волос, крикнула входить. Он поздоровался и замолчал. Она предложила пройти и выпить чая. Рассказала, где продают хорошую черешню, забыв, что такие вещи детей не интересуют, но понимая, что ему нужно собраться с мыслями. Он пил маленькими глотками и ни к чему больше не притронулся.

– Это тебе, – достал он из кармана гладкий красный камень.

– Что это?

– Камень с берега, самый красивый.

Шум ливня внутри неё затих. В сердце прояснело, посвежело, и Оля думала, как поблагодарить его – по-матерински или по-сестрински, не навредив и не отравив. Разве что немного по-женски, то есть неравнодушно.

Но в комнату кто-то постучал. Они оба вздрогнули. Женщина подошла к двери и, не спросив, кто там, чтобы человек не зашёл, приоткрыла дверь, заслоняя собой обзор комнаты.

– Приве-ет, – сказал отец мальчика.

Она взглянула на него неприязненно, но он продолжал говорить:

– Я подумал, может, оставишь свой телефон? Ты говорила, что работаешь программистом. А я как раз собирался…

– Я только с юрлицами работаю, поищите на «Юду» или «Профи».

– Ладно тебе, может, просто поболтаем?

Она не успела ничего ответить, как мальчик оттолкнул её, юркнул через узкий проход, занырнув под руку отца, и пустился вон.

– А чё он там делал? – Отец испугался и съёжился.

– Возвращал кое-что. – Она не успела придумать что.

Неловко потоптавшись на пороге, тот ушёл. Оля несколько минут шагала по комнате, понимая, что так прощаться нельзя. Она вышла на общую кухню, но мальчика там не было. Гамаки на территории тоже были свободны. Будто внезапно отяжелев, она села на веранду и уткнулась в телефон. В очередной раз зашла на его страничку – фото менялось меньше года назад, а какой он здесь ещё ребёнок! И почему-то на этой мысли её память выдала картинку: за воротами отеля, под тенью дерева, стоит одинокая скамейка, и она поспешила туда.

Мальчик сидел и старался храбриться, но смотрел всё равно умоляюще. Женщина села рядом. Положила ладонь на затылок, как кладут младенцу, чтобы держать его голову, пока не окрепли мышцы шеи. И поцеловала в бровь. Мальчик порывисто, словно в неравной схватке с врагом, поцеловал её по-взрослому. В то же мгновение в её голове всё перевернулось. Она открыла глаза, увидела того же мальчика, который вдруг стал ей противен. – Мы теперь встречаемся? – спросил он. У него были глаза отца.

– Нет, мы не можем встречаться. Прости, зря я это сделала. Меня, честно говоря, и посадить могут.

Мальчик, кажется, готов был заплакать. Женщину это обрадовало: значит, он всё правильно понял.

– Никому не расскажем, ладно? – повторила она на всякий случай.

Мальчик кивнул, и она скрылась за воротами.

Вечер съел солнечный свет, и тёмный автомобиль подъехал к отелю. Со скамейки встали гогочущие парень с девушкой и одинокая женщина.

– Давайте помогу, – сказал парень, наклоняясь к её чемодану.

– Спасибо, я справлюсь, он лёгкий. – Оля поспешно закинула чемодан в багажник и села на место рядом с водителем.

«Как хорошо, что завтра меня здесь не будет, но лучше бы уехать вчера или совсем не приезжать», – думала она, рассматривая проплывающие мимо дома. Потом обрушился ливень. В общей игре ветра и молний казалось, что по лужам, наперегонки с автомобилями, мчатся крупные рыбы, мерцая стальными спинами. В голове у женщины шумело, она всё считала воображаемых акул, когда на девятой наконец удалось забыть про мальчика. Она закрыла глаза, снова открыла – ливень за окном уже прошёл, но Оля его по-прежнему слышала.