Читать книгу Последняя жемчужина - Лия Флеминг - Страница 10

Ясным весенним утром Эбен Слингер, удовлетворенно улыбаясь и поглаживая бакенбарды, выглянул в окно своего «Магазина жемчуга» в Стоунгейте. Он все еще не мог поверить, что ему посчастливилось найти это помещение в средоточии мощенных булыжником улиц в окрестностях Кафедрального собора. Он сразу понял, что конкуренция в городе очень жесткая, здесь было несколько немецких часовщиков, множество антикварных лавок, но он специализировался на жемчуге и черном янтаре и рассчитывал вскоре заработать себе репутацию лучшего поставщика этих драгоценных камней.

Благодаря жемчужине удача сопутствовала ему и тогда, когда он, прибыв в Йорк в тот промозглый зимний день, принялся за поиски скромного жилья. Он потратил неделю, бродя по улицам и выбирая подходящее место, чтобы можно было начать свой бизнес. В одной лавке в Лоу-Петергейте его направили в магазин Генделя Карсуэлла в Стоунгейте, который как раз собирался все распродать и удалиться от дел. Старому ювелиру хватило одного взгляда на драгоценную жемчужину Эбена, чтобы понять, что у молодого человека, стоящего перед ним, есть чутье на настоящее качество и он сможет в короткий срок выкупить его имущество.

Чтобы сделать запас товара, Эбен прочесал выставочные залы графства, собирая коллекцию произведений искусства, которые скупал по большей части на аукционах и частных торгах. Работать на чужой бизнес было нелегко, но уже через несколько месяцев магазин был полностью в его владении. Вокруг было множество должников, не представляющих себе подлинной ценности продаваемых вещей, которые хотели побыстрее получить за них деньги, чтобы избавиться от долгового бремени.

Вместе с магазином он получил трехэтажный дом и мастерскую на заднем дворе. Он принялся переоборудовать торговый зал на свой вкус, наводя чистоту и убирая дешевые предметы с глаз долой. Во время своих поездок по графству он приобрел несколько прекрасных парюр – комплектов, состоящих из жемчужных ожерелий, браслетов и серег, выполненных в едином стиле, а также прелестных жемчужных диадем и гребней. Подобные вещи он постоянно держал в хорошо освещенной витрине для привлечения заезжих туристов и местной зажиточной публики.

На жемчуг всегда был спрос: на ожерелья – для девушек и молодых женщин, на броши – для жен, на кольца – по случаю помолвки, в качестве презента к юбилею или чтобы загладить вину, а также на траурные украшения, чтобы смягчить боль утраты, когда смерть явилась на порог.

Артур, молодой помощник, который работал и на прежнего владельца магазина, был искусен в изготовлении пользующихся большим спросом траурных украшений, помещая в камеи, кольца и броши скрученный конский волос. С ним было значительно легче работать, чем с прядями настоящих волос, которые заказчики желали превратить в символ своей скорби. При условии, что конский волос был правильно окрашен, клиенты не замечали подлога. Кроме того, Артур искусно сверлил жемчуг, зная, что за каждую ошибку ущерб будет вычтен из его заработной платы.

Никто не смог бы понять отношения Эбена к его личной коллекции жемчужин. Это были его красавицы, которых он держал в застекленном шкафу красного дерева, сконструированном в четком соответствии с его требованиями, в выстланных шелком выдвижных ящиках, расположенных один над другим. Это была его тайная сокровищница. Каждая жемчужина покоилась на своем собственном маленьком троне. Перед тем как лечь спать, он доставал одну из них, чтобы гладить ее и восхищаться присущим ей одной сиянием. Избранница проводила ночь либо у него под подушкой, либо в кармане, пришитом к его ночной рубахе напротив сердца.

Он испытывал наслаждение, пополняя свою коллекцию. Каждая его красавица имела собственное имя, каждая была взвешена, обмеряна и занимала отведенное ей место в его гареме. Хотя ни одна из них не могла сравниться с его бесценным сокровищем сокровищ, шотландской жемчужиной, которую он теперь называл Мэри, Королевой скоттов. Была еще горсть прекрасных жемчужин с калифорнийского побережья, их он окрестил Звездами моря. Было несколько жемчужин с Таити, сумеречные, как ночь, это были Черные луны. И пара розовых жемчужин неправильной формы, их он звал Румяными розами.

Ничто не доставляло ему большего удовольствия, нежели обед над торговым залом со столовыми приборами с перламутровыми ручками. Он любил держать в руках свои булавки для галстука и запонки, вынув их из перламутровой шкатулки. Если индийские князья украшали себя нитями глубоководного жемчуга, почему он не мог делать то же наедине с самим собой? Он сидел перед зеркалом в шелковой рубашке, усыпанной мелким жемчугом, привезенным из колоний, и любовался своим отражением. Жемчужины сверкали в свете пламени свечи, заставляя его трепетать от удовольствия.

Недоставало его дому только облагораживающего женского участия. Пожилая домашняя работница, Элиза Хант, досталась ему от предыдущего владельца магазина. Ее услуги обходились недорого, она удовлетворительно готовила, заслуживала доверия, была спокойна, и ее ни разу не заметили в употреблении спиртного. Однако лестницу из кухни, которая находилась в цокольном этаже, с возрастом одолевать ей становилось все сложнее. Ему требовалась безупречная чистота в своих владениях, и он обходил каждый угол, проверяя качество уборки. Несмотря на то что у Элизы Хант было слабое зрение, пока она его устраивала.

Эбен вышел на улицу посмотреть, нет ли на тротуаре пыли и мусора. В это время приходил мальчик с ведром воды навести чистоту на входе и вымыть ступени крыльца.

Пусть никто не думает, что его бизнес хоть чем-то хуже, чем у других, более респектабельных ювелиров Йорка. Его целью было стать королем жемчуга в Стоунгейте. Некоторые из его конкурентов уже обращались к нему за советом, когда к ним попадали определенного рода вещи, и с алчностью рассматривали аккуратную работу Артура. Парень бывал сердит, когда ему велели что-то переделать. Эбен гадал, долго ли они смогут уживаться вместе, но он не хотел бы, чтобы Артур обосновался в одном из конкурирующих ювелирных магазинов.

Эбен стоял на улице, любуясь сверкающей в лучах утреннего солнца свежеокрашенной вывеской «Магазин жемчуга» над выпуклым окном. День начинался хорошо, и он подумал о том, что его решение осесть в Йорке было чрезвычайно удачным.

Вечером того же дня, когда тени легли на булыжную мостовую и пришло время закрывать ставни, Эбен заметил ошивающегося возле магазина мальчика, чей вид ему показался подозрительным. Парень зыркал по сторонам, проверяя, нет ли за ним слежки.

– Сэр, я нашел вот это, – сказал он.

Его кепка была низко надвинута на глаза.

– Нашел неделю назад в переулке. Повесил объявление в витрине магазина, но никто не пришел.

«Да ну! А моя матушка была королевой Англии», – подумал Эбен.

– Ты хочешь их продать или отнести в полицейский участок?

– Нет, только узнать для начала, сколько они стоят… ну, для вознаграждения, – пробубнил он с сильным гортанным акцентом.

– Тогда заходи, – велел Эбен. – Я на улице дела не веду.

Бросив взгляд на противоположную сторону улицы, он удостоверился, что там не притаился сообщник воришки. Парень выложил часы на стол, и Эбен осмотрел их с чрезвычайной тщательностью.

– Здесь выгравированы инициалы. Изготовлены они в начале прошлого века. Прекрасные часы в хорошем, рабочем состоянии. Так ты хочешь их продать или только оценить?

Мальчик удивленно посмотрел на него.

– Можно и продать. Сколько они стоят?

– Двадцать гиней. Может, и больше. – Эбен предложил явно заниженную цену.

– Послушайте, они стоят больше, человек в конце этой улицы предложил мне сорок, – не растерялся парень, махнув рукой в сторону мастерской известного часовщика.

– В любом случае я не могу тебе сейчас заплатить наличными. В магазине денег нет – на ночь сданы в банк. Тебе придется зайти утром. Мое последнее слово – тридцать пять. Как тебя зовут? Я не веду дел с незнакомцами.

– Берт Райен, сэр. Это хорошие часы, – прибавил он. – Я барахлом не занимаюсь. Нашел их недалеко от Патрикс-пул.

– Понятно. И владельца, значит, не было поблизости?

– Ни души вокруг, а моему старику не помешает немного денег, ведь у него нет работы, – парень предпринял попытку разжалобить Эбена.

– Ты их оставишь здесь или зайдешь утром перед открытием магазина? Я приготовлю деньги. Я мог бы найти покупателя, но, сам видишь, часами я не торгую. Почему ты пришел ко мне после того, как побывал у старого Мюллера? – полюбопытствовал Эбен. – К тому же тут много других магазинов.

– Вы здесь недавно, а я слышал, что старый Карсуэлл, который тут был до вас, не сильно интересовался, где берут товар, который ему приносят. Так значит, завтра? – Схватив часы, он сунул их под куртку. – Спасибо, мистер, – сказал Берт Райен и выскочил на улицу.

Эбен улыбнулся, взял пальто и шляпу и, тщательно заперев магазин, в свете уличных фонарей направился к Петергейту. Следовало за кружкой пива с пирогом в его излюбленном пабе обдумать, как ему действовать при таком интригующем повороте событий.

Грета Костелло не могла ни есть, ни спать с тех пор, как ее ограбили. Как-то утром, через две недели после ее ареста, в их дверь постучал человек в элегантном пальто и черной шляпе. Они с матерью как раз были заняты стиркой, погрузив руки по локоть в мыльную воду, и Грете было неловко впускать его в их неустроенное жилище, увешанное мокрым бельем.

– Мисс Маргарет Энни Костелло? Вы были последней работницей у мистера Савла Абрамса?

– Да, сэр.

Она сделала реверанс.

– Это вам.

– Ах, это часы! Слава Богу, мама, их нашли!

– Ничего не знаю про часы, а вот это принадлежало покойному мистеру Абрамсу. Он завещал вам эту вещь в благодарность за ваш прилежный труд.

Мужчина сунул ей в руки обтянутый синей кожей ларец.

– Моему отцу, мистеру Джошуа Барнетту, было дано распоряжение вручить это вам, если с его клиентом что-либо случится.

Грета обтерла руки о юбку, прежде чем раскрыть шкатулку. Внутри, на голубой шелковой ткани подкладки лежала большая жемчужина, оправленная в розовое золото, на толстой цепочке.

– Неужели это мне? Какая красота!

Внутрь была вложена маленькая записка.

Дорогая моя Маргарита!

Моя жена, Ада Джоэль, носила это украшение всю свою жизнь, его подарил ей ее отец в лучшие времена. Я не могу представить себе девушку более добрую, чем ты, а значит, более достойную его носить. Пожалуйста, никогда не продавай его. Заложи его, если понадобится, а когда сможешь, выкупи. Когда придет время, передай его по наследству с любовью, но не за деньги, и оно принесет радость в твою жизнь.

Твой друг Савл Абрамс

– Господи Боже! – ахнула мать, глядя на крупную жемчужину. – Ты не можешь это принять. Что люди подумают о том, как ты такое могла заработать? К тому же ты потеряла его часы, так что это нехорошо.

– Я не могу принять это, потому что не заслужила, – сказала Грета, подняв взгляд на молодого человека. – Я потеряла его часы и не оправдала его доверия.

Она закрыла ларец, чтобы вернуть его, но мужчина отказался его взять.

– Не принимайте поспешных решений, мисс. Не отвергайте подарок умершего. Это к несчастью, тем более если дело касается жемчуга.

– Это правда? Грета, я полагаю, джентльмен прав. Я не хочу, чтобы с тобой приключились и другие несчастья, достаточно тех, что уже имеются. Хватит того, что ты потеряла часы, потеряла работу и старого джентльмена. Он был так добр, наняв тебя. Ну что ж, из уважения к его памяти мы должны это принять. Спасибо вам, сэр.

Мать проводила молодого человека к двери, оставив Грету зачарованно глядеть на грушевидную жемчужину, свисающую с золотой цепочки подобно кулону или крестику. Ее золотая оправа была усыпана крошечными бриллиантами.

– Я не могу это носить, – покачала головой Грета, расплакавшись. – Ему не следовало этого делать для меня, опозорившей себя потерей его заказа…

– Возможно, не сейчас, дорогая моя, а в день твоей свадьбы, когда он настанет. Подумать только, какая щедрость! Мы спрячем его подальше от любопытных глаз в комод. Такой подарок судьбы, быть может, принесет нам удачу, а она нам с тобой, Бог свидетель, нужна теперь, когда мы обе остались без работы.

Как будто волею Провидения, вмешавшегося в ход событий в ответ на мольбы Греты, к ним вскоре явился полицейский с просьбой пройти с ним в участок на Сильвер-стрит, где их ожидали хорошие новости.

– Вы более вне подозрения, мисс Костелло. Мы поймали с поличным юношу, пытавшегося продать вчера утром дорогие золотые часы ювелиру из Стоунгейта, а тот уведомил нас, что некто пытается сбыть с рук вещь, являющуюся, по его мнению, краденой. Мы отправились с ним к его магазину, где задержали Берта Райена вместе с его братом Майклом, которого схватили, несмотря на то, что он пытался сбежать. Они члены известного семейства воров-карманников. Они, разумеется, утверждают, что нашли часы недалеко от Патрикс-пул, как вы нам и говорили. Ваши свидетельские показания помогут привлечь их к ответственности. В общем, хорошо то, что хорошо кончается, юная леди. Я проинформировал Эразма Блейка, состоящего в общине квакеров вместе с мистером Раунтри, уважаемым оптовым торговцем какао. Часы будут незамедлительно ему возвращены.

– Мы должны поблагодарить этого ювелира, – сказала Сэйди Костелло, с облегчением качая головой. – Слава Богу, мир не без добрых людей.

– Да, это верно, но этот джентльмен не захотел, чтобы его имя упоминалось в связи с данным делом. Он здесь появился недавно и счел своим долгом поступить так, чтобы ни у кого не возникло мысли, будто бы он падок до краденого. Сохраняя свое инкогнито, он сможет помогать нам и в будущем, если воровское сообщество снова на него выйдет.

– Как же я счастлива, дочь моя, что этот груз свалился с наших плеч! Сразу два радостных события за последние два дня, но, говорят, Бог любит троицу, – позже с улыбкой сказала Сэйди, развешивая простыни на заднем дворе. – Пожалуй, дела идут на лад.

С тех пор как умер мистер Абрамс, Грета снова работала на рынке, помогая зеленщику позади его палатки. Как же она скучала по тем вечерам, когда, сидя за рабочим столом, разбирала ожидающие ремонта вещицы, вертела в руках крошечные весы мистера Абрамса, слушала его наставления. Обдирать гнилые листья с молодой капусты было делом неблагодарным. Именно тогда ей пришла в голову удачная мысль пойти к мистеру Блейку в его контору, что находилась недалеко от реки, и спросить, доволен ли он отремонтированными часами. Кроме того, она могла бы у него спросить, не знает ли он о подходящем для нее месте, пусть даже это будет работа уборщицей.

Утром она оделась с особой тщательностью, достав свой выходной костюм, сшитый из шерстяного платья Ады. Кроме того, она надела соломенный капор, отделанный яркой лентой, а на шею – свое новое ожерелье, на счастье. Хоть она и была из Уэлмгейта, бедного района, но как показать себя с лучшей стороны, Грета знала.

– Меня зовут мисс Костелло, я хотела бы увидеть мистера Блейка, – заявила она секретарю, войдя в представительный офис юриста.

Узнав причину ее визита, пусть и без предварительной договоренности, служащий повел ее через холл, уставленный вдоль боковых стен стульями, а затем открыл дверь в обшитый деревянными панелями кабинет с камином, в котором жарко горел огонь.

– Ну что ж, юная помощница мистера Абрамса, я рад, что мы встретились при лучших обстоятельствах. Чем могу быть полезен?

Мистер Блейк, сидевший за столом, улыбнулся. Жестом он пригласил ее присесть на обтянутый кожей стул.

– Я хотела узнать, в удовлетворительном ли состоянии к вам вернулись часы. Я очень рада, что они наконец нашлись. Мне не давала покоя мысль, что они могли быть повреждены.

– С ними все в порядке, они в хорошем состоянии, но это, не будем забывать, всего лишь часы. А вы как поживаете?

– В трудах, сэр, но я скучаю по работе у моего усопшего учителя.

Она помолчала, глядя в пол. Решимость вдруг ее оставила.

– Я подумала, если… но, пожалуй, лучше не надо…

Поднявшись на ноги, она собралась уйти.

– Вот, собственно, это я и хотела узнать. Прошу прощения за то, что отняла у вас время.

Он встал со стула, чтобы ее остановить.

– Вряд ли вы отправились в такую даль только для того, чтобы спросить о часах. Вы все еще испытываете затруднения?

– Не совсем так, но я нуждаюсь в постоянной работе. Мать делает все, что в ее силах, но мои брат и сестра еще слишком юны, чтобы работать по-настоящему. Мне нужно подыскать место.

– Вы хотите, чтобы я нашел вам работу?

– Нет-нет, просто… Может, вы знаете кого-нибудь, кому нужна пара умелых рук. У монашек я выучилась шитью. Я умею гладить и гофрировать ткань, штопать, умею читать и писать. Ну а теперь еще и набирать жемчуг на нить, – прибавила она. – Ну, почти. Мистер Абрамс не успел закончить мое обучение.

– Мне нравится ваша честность, Маргарет. Моя жена как раз нуждается в помощи по хозяйству. Я поговорю с ней, и, возможно, она предложит вам работу… Вам это подойдет?

– Спасибо, я была бы вам чрезвычайно благодарна…

– Вам придется жить в нашем доме. У моей жены есть особые требования. Ей нравится, чтобы все было, как в старину, но посмотрим, что она скажет.

Проводив ее до двери, он немного помолчал.

– И, пока вы не ушли, дам вам небольшой совет. Когда вы пойдете к ней, не надевайте украшений вроде того, что сейчас на вас, – сказал он, скользнув взглядом по ее подвеске. – Красивого, впрочем.

– Мистер Абрамс оставил мне его в наследство, – с гордостью сообщила Грета.

– Я рад за вас, но моя жена, Серенити, сторонница традиционного уклада. Квакеры, члены Религиозного общества Друзей, стремятся к простоте в быту, одежде и высказываниях. От своей прислуги Серенити ждет такого же поведения. Форму вам выдадут.

– Благодарю вас, я приму к сведению ваше предостережение… то есть, я хотела сказать, ваш совет, сэр.

– Рад был вас повидать, Маргарет Костелло. Желаю вам удачи.

Эразм Блейк улыбнулся, когда она сделала книксен.

– Теперь ступайте домой.

Грета чуть ли не вприпрыжку миновала Парламент-стрит и Фоссгейт, довольная тем, что решилась попытать счастья. У нее появился шанс начать все сначала. «Удача являет себя трижды», – подумала она и, прикоснувшись к подвеске, ощутила холод жемчужины. Ах, если бы узнать имя того ювелира, что спас ее репутацию, сдав полиции грабителей! Ей бы хотелось, чтобы когда-нибудь она смогла поблагодарить его лично.