Читать книгу Последняя жемчужина - Лия Флеминг - Страница 12

– Куда пойдем теперь? – крикнула возбужденная обилием развлечений Китти, спрыгивая с карусели. – Сколько у тебя осталось?

– На мороженое хватит, но его придется разделить на двоих, – улыбнулась сестре Грета и, догнав Пейшенс, спросила у нее: – Ты их уже видела?

– Кого «их»? Ах, только не начинай опять про то, что придет Эдмунд и приведет своего брата! Вы поэтому разоделись в пух и прах? – съязвила та.

На Китти и Грете были накрахмаленные хлопчатобумажные платья, сшитые из драгоценных тканей Ады, а их головы были покрыты поношенными шляпами-канотье, украшенными жесткими полосатыми лентами. Стояла ясная погода, и ярмарочное поле заполонили толпы людей, стекаясь на звуки паровых органов и шарманок. Грета уже истратила почти все мелкие монеты, что были в ее кошельке, но она надеялась, что братья Блейк все же придут, несмотря на мрачную, напряженную атмосферу в доме. Неужели Эдмунда снова загонят в клетку, принудив делать то, что велено, или у него хватит духа сопротивляться?

Почему эти люди отказывают себе во всех радостях ярмарки с ее играми и соревнованиями, да еще в такой чудесный день, она просто не понимала.

Складывалось впечатление, что весь город, принарядившись, собрался на поле: повсюду мелькали шелковые платья с кружевами, матроски, клетчатые юбки, полосатые пиджаки и шляпы-канотье. Прохладный ветерок полоскал знамена, над головой реяли воздушные змеи, рвались в небо шары, мимо пробегали дети, размахивая бумажными флажками и вымпелами. Навесы для знатной публики, восседавшей за столами, были отгорожены натянутыми веревками. Грета узнала рыжеволосого полицейского с Сильвер-стрит, тот регулировал движение толпы, приглядывая за босоногими мальчишками, способными залезть в чужой карман. Просто слоняться тут и там ничего не стоило, и Грета, Пейшенс и Китти с удовольствием глазели на все многообразие палаток и прилавков. Здесь были кукольные представления, марионетки, тир и оркестры, старающиеся заглушить орган. Китти приходилось силком стаскивать с качелей. Где-то в толпе была и мать Греты с маленьким Томом. В очереди на горку она наконец увидела мальчиков Блейков, и у нее отлегло от сердца. Значит, у Эдмунда в итоге хватило решимости сбежать из дому и привести сюда своего брата немного поразвлечься.

– Маргарет, Пейшенс, идите сюда! – закричал он, увидев, что они остановились. – Хотите скатиться?

– Да, конечно! – крикнула Китти, даже подпрыгнув от радости.

– Нет, Китти, у нас монетки закончились, да и ты здесь уже все испробовала, хватит с тебя.

– Вы обе превосходно выглядите, – улыбнулся Эдмунд. – Пусть Китти скатится с Хэймером за мой счет.

И дети, визжа и что-то выкрикивая, помчались вниз по высокой спиральной горке. Склонившись, Эдмунд прошептал Грете на ухо:

– Спасибо вам за все это. Здесь так здорово! Как жаль, что мы тут не бывали раньше! Так красочно и многолюдно, я бы хотел все это сфотографировать. Думаю, попытаюсь что-нибудь выиграть.

После аттракционов оба молодых человека устремились в тир с его сценками из жизни Дикого Запада. Эдмунд сделал три выстрела и все три раза промазал.

– Еще раз, сэр?

Пейшенс, которая едва не открыла рот от удивления при появлении здесь Блейков, предложила:

– Давайте я покажу вам, сэр, как надо.

Взяв ружье, она, не целясь, три раза пальнула по движущимся целям.

– Ну и ну! – произнес Хэймер, качая головой. – Как это у вас получается?

– Если бы вы росли в фермерской усадьбе, то умели бы добыть себе кролика на ужин.

Она со смехом вручила Грете мягкую игрушку – слоника.

– Это тебе сувенир.

– Идемте смотреть на взлетающий воздушный шар, – сказал Эдмунд.

Глядя на него и Хэймера, Грета подумала, что темные костюмы в такой жаркий день не годятся, но спортивные пиджаки и соломенные шляпы квакеры не приветствовали.

Они задержались возле танцплощадки, и Хэймер с Китти принялись скакать и резвиться вместе с другими детьми. Пейшенс попыталась обучить своего юного господина нескольким па.

– Для меня это тоже слишком сложно, – извинился Эдмунд, выводя Грету на деревянный помост под некое подобие вальса.

Когда он взял Грету за руки, ее сердце учащенно забилось. Она танцевала с сыном хозяев дома! Такое было возможно только в этот особенный день, единственный в году, когда исчезают все преграды. Улыбаясь, он взглянул на нее сверху вниз.

– Спасибо, Маргарет, за то, что не дали мне упустить эту возможность. Молодость бывает только раз, и такие дни, как этот, нужно обязательно пережить.

– Надеюсь, у вас не будет неприятностей из-за того, что вы сегодня сюда пришли, – отозвалась она, желая, чтобы этот танец никогда не кончался.

– Папу это позабавит. А позаниматься я смогу и завтра.

– Значит, вы вернетесь в Манчестер?

– Еще ничего не ясно, – вздохнул он. – Теперь, когда папа узнал, что я нашел себе занятие по душе, которое связывает меня с его скромной семьей, он просто разрывается на части. Сомневаюсь, что я смогу сдать экзамены, но попытаться ради них я должен. В конце концов, они мои родители, и я должен относиться к ним с почтением.

Солнце уже клонилось к закату, когда они направились к выходу. Мать и Том ждали их там, чтобы забрать Китти, которая дулась и топала ногой, не желая уходить. Грета представила Эдмунда матери, сделавшей ему книксен.

– Прошу вас, миссис Костелло, не нужно. Я очень рад познакомиться с вами и вашими родными. Этот день был чудесным для всех нас, и все благодаря Маргарет. Она подбила меня прийти сюда и развлечься, – улыбнулся он. – Но все хорошее когда-нибудь заканчивается. Мы пробыли здесь немного дольше, чем я рассчитывал.

Все четверо, усталые и слегка обгоревшие на солнце, медленно прошли по мосту через реку Уз и далее вверх по склону холма, увлекаемые толпой, направляющейся в городские пабы, чтобы там завершить этот день.

Дома их уже поджидали.

– Где вы были?

Выпрямившись во весь свой рост, Серенити Блейк стояла на крыльце, глядя на них с презрением.

– Нам очень жаль, что хороший ужин пропал из-за того, что вы не сообщили о своем намерении уйти из дома.

– Мы были на гулянии! – выпалил Хэймер. – Я выиграл кокосовый орех, мы катались на качелях и с горки и ходили в тир с сестрой Маргарет Китти.

Он примирительно протянул матери свой приз, но она на него не обратила внимания. Грета и Пейшенс сожалели о том, что им не удалось проскользнуть в дом незамеченными через задний вход.

– Это ваша идея, Маргарет Костелло?

Эдмунд незамедлительно все объяснил.

– Нет, мама, это я решил немного отвлечься от учебников. В такой прекрасный день трудно оставаться дома, – сказал он в свое оправдание.

– Можно было прогуляться к реке, но только не на ярмарку. Тебе известно, как твоя мать относится к подобным вылазкам.

Мистер Блейк топтался за спиной своей жены, порываясь вмешаться.

– Я видел там много развлекающихся семей Друзей, – возразил Эдмунд.

– Значит, они должны были испытать себя, подвергшись искушению невоздержанностью и мирскими соблазнами. Разве я тебя ничему не научила?

Угольно-черные глаза Серенити пылали огнем.

– Ничего страшного не случилось, дорогая. Один раз в году можно. Мальчикам нужно было выпустить пар, и нет вреда от того, что они весело провели время. Хватит об этом, давайте пойдем в дом, – распорядился мистер Блейк, но его жена считала иначе:

– Маргарет, сейчас же марш в утреннюю гостиную… Мне надо с тобой поговорить.

– Серенити, дорогая, я не думаю… – прошептал мистер Блейк, но жена ничего не хотела слышать.

– Разве я не должна придерживаться принципов нашего учения в управлении домом? Идем, Маргарет.

Грета прошла за ней следом в утреннюю гостиную, но, понимая, что ее ожидает нагоняй, не стала склонять голову, а стояла с дерзко поднятым подбородком и глядела на письменный стол.

– Нам придется распрощаться с тобой. Я уверена, что в сегодняшнем неповиновении виновата ты. Твоя работа меня вполне удовлетворяла, но что касается твоего поведения… Я не вижу в твоих глазах смирения. Ты подбиваешь моего сына к непослушанию, и я этого не потерплю. – Хозяйка скрестила руки на груди. – Собирай свои вещи и уходи. Здесь никому не позволено своевольничать. В этом доме царит свет истины, и он не будет осквернен суетным. Моих сыновей ждет блестящее будущее, и я не допущу, чтобы глупые служанки, не отличающие истинное от ложного и не знающие своего места, сбивали их с пути.

– Это всего лишь праздничное гулянье. Ваши сыновья сами решили пойти.

– Но кто их надоумил? Я не слепа. Я видела, как Эдмунд что-то обсуждал с тобой. Ты его отвлекаешь, без тебя ему будет лучше. Ты должна покинуть наш дом.

– А как насчет рекомендательного письма? – умоляющим тоном спросила Грета.

– Насколько я помню, ты сюда пришла без него. Пейшенс простодушна и легко поддается чужому влиянию, но ей больше некуда идти. Одна из вас должна удалиться, чтобы все знали, что я не стану мириться с неповиновением в своем доме.

Потрясенная Грета попятилась к двери, но не смогла не сказать напоследок:

– Неповиновение в этом доме, мэм, поселилось задолго до того, как я перешагнула его порог. Вам следовало бы более внимательно присматривать за родными, а не за прислугой.

Она медленно поднималась по лестнице, понимая, что совершила тяжкий грех, вмешавшись в дела господ, но уволить ее без рекомендации было несправедливо. Кто теперь возьмет ее на работу? Ей придется с позором возвращаться в Уэлмгейт. Что скажет ее мать?

Как же Грете не хотелось возвращаться домой после проживания в богатом особняке, где ее к тому же регулярно кормили! Воздух в квартале Маунт был свежее, здесь не было сильного задымления. Да и как она вернется домой без денег? Ее возмущала несправедливость случившегося. Ветер доносил запах с шоколадной фабрики. Этот запах постоянно витал недалеко от реки, и многие в городе получили работу благодаря мистеру Раунтри, но без рекомендаций с ней никто не станет разговаривать. Она неторопливо складывала вещи в саквояж, стараясь не расплакаться, глотая горечь обиды. Крадучись, она спустилась по черной лестнице, не желая встречаться с Пейшенс, поварихой или посудомойкой, и направилась к задней калитке.

Здесь, перегородив ей путь, ее ждал Эдмунд, желавший извиниться.

– На маму что-то нашло. Мы ее успокоим, и она поймет, что винить вас в моих проступках неразумно, – заявил он, одновременно злой и смущенный из-за ее увольнения.

Грета была не в том настроении, чтобы выслушивать извинения.

– Не думаю, что это случится. Все дело в вас. Она хочет руководить вашей жизнью.

– Послушайте, Маргарет. Предложите своему будущему нанимателю написать мне, и я дам вам рекомендацию. Я не позволю ей лишить вас перспективы найти работу! Дайте адрес офиса папы, и я отвечу. Мне так жаль, Маргарет!

– Грета. Мне больше нравится, когда меня зовут Грета. По крайней мере отныне меня снова будут так звать. – Набравшись решимости, она продолжила: – Я не понимаю, почему все красочное и радостное считается тут греховным. Что это за религия такая? Вы даже не можете создать предмет мебели без…

Она хотела, чтобы он знал: ей известно, что происходит.

– Да. Мне это также не по нраву, но дело в том, что предков матери считают элитой в местной общине. Это мученики, принявшие смерть за свою веру во времена гонений, лет двести назад. Они были отцами-основателями братства Истинного света, и ей невыносима мысль, что кто-то из ее сыновей променяет эту веру на верование с менее строгими рамками или женится на девушке, не входящей в Общество Друзей. Мне очень жаль, что мы с вами так обошлись. Не думайте обо мне плохо. Мне самому еще предстоит выбираться из этой путаницы.

Эдмунд протянул руку, и Грета ее пожала, сделав книксен.

– Спасибо, сэр, – сказала она, вопреки его просьбе не обращаться так к нему.

– Эдмунд, прошу вас!

– Нет, сэр, так не принято, не правда ли?

Подхватив саквояж, она повернулась, чтобы уйти.

– Если вам когда-нибудь понадобится помощь друга, обращайтесь ко мне, – сказал он ей вослед.

– Да, сэр, как скажете… Только наша дружба не освободит вас из этой клетки.

Она не обернулась. Эдмунду Блейку предстоит многое узнать о настоящей жизни за пределами замкнутого мирка сообщества квакеров. Если он хочет идти собственным путем, ему следует выработать характер, и как можно быстрее.

– Это еще что такое? – воскликнула Китти, увидев саквояж, который Грета поставила на кухонный стол. – Если тебя уволили, я тебя не пущу в свою кровать. Я теперь сплю с мамой. Ты можешь спать здесь.

– Меня это устраивает, – пожала плечами Грета.

У нее не было желания препираться. У Китти был переходный возраст, и она могла в один день быть ребенком, резвящимся на качелях, а в другой – ершистым подростком.

– Где мама?

– А ты как думаешь? В прачечной. Она работает с утра до ночи. Тебя и вправду уволили?

– Не совсем так…

– Могу поспорить, что ты…

– Прекрати, Китти! Я дико устала, дотащив это из Маунт-Вернона.

В дверях появилась Сэйди, голова которой была повязана платком.

– Мам, нашу Грету уволили! – прокричала Китти так, что всем соседям было слышно.

– Прости, мне больше некуда идти… – сказала Грета, глядя на изможденное лицо матери.

– Поговорим об этом позже, когда здесь не будет хлопать ушами эта юная мисс. Завари чаю. Рада тебя видеть, дорогая моя. Мне никогда не нравился этот чопорный дом.

Мать, как всегда, была права. Какое облегчение испытала Грета, снова оказавшись в этой захудалой комнатушке, на мощенном булыжником внутреннем дворике с его безрадостной жизнью! Это ее дом, здесь она в безопасности, но ей было так стыдно явиться сюда с пустыми руками и кошельком! Все, что скопила, она потратила на ярмарке.

Позже, когда Китти играла на улице, Грета все выложила матери, сидя у огня.

– Вся моя вина в том, что я рассказала Эдмунду Блейку про ярмарку. Я не заставляла сыновей хозяев идти на это чертово гулянье!

– Но ты подала ему идею, которая хозяйке не была угодна. Оно и к лучшему, что тебя уволили. Я видела, с каким восторгом этот молодой человек на тебя смотрел. Не хватало нам еще таких неприятностей!

– Что же мне делать?

– Будешь помогать мне в прачечной.

Грета не смогла скрыть своего смятения.

– Я бы хотела работать в магазине, только у меня нет рекомендаций.

– Тебе придется довольствоваться тем, что есть, девочка моя. Стирка – это не так уж и плохо.

– Это ужасно, и я тебя от нее избавлю, как только встану на ноги. Папа перевернулся бы в гробу, если бы узнал, до чего мы докатились.

– Оставь ты эти мысли. Наше место здесь, тут мы и останемся.

Сэйди со вздохом обвела кухню взглядом.

– Только если я за это не возьмусь. Я хочу, чтобы ты жила в опрятном маленьком коттедже на приличной улице, с настоящей гостиной и собственным входом. Хочу, чтобы Китти работала горничной, а Том был подмастерьем. Я хочу…

– Хочу, хочу… Хватит уж! Ты должна принимать то, что нам дает Господь Бог.

Мать перекрестилась.

– Мне пока его предложения не по нраву.

– Маргарет Костелло, я не позволю еще хоть одному богохульному слову слететь с твоих губ. Иди помой рот. Будь поосторожней со своими желаниями, а то они могут явиться к тебе и укусить за задницу.

В глазах матери мелькнул огонек, когда она это говорила.

– Прости, мам.

– То-то же, болтунья! Радуйся тому, что мы не в работном доме и не разлучены, как те наши знакомые, которые не смогли свести концы с концами. Если будем дружно работать, как-нибудь справимся. Так что хватит склок с Китти, она очень ценит свою большую сестру, хоть и не показывает этого. Ты найдешь работу, если не будешь забивать голову всякими причудами. На крайний случай всегда есть палатки на рынке.

Но разве сможет Грета после Маунт-Вернона снова таскать ящики с апельсинами и мешки с картошкой или перебирать гнилые овощи? Работая служанкой, она увидела совсем иную жизнь по ту сторону реки, в мире, где дома с ватерклозетами и дорогой мебелью окружены прекрасными садами. И как ей сказать матери, что она уже не в состоянии перебиваться с хлеба на воду на этих ужасных задворках? Пока она не знала, как осуществить свою заветную мечту.