Читать книгу Упади семь раз - Лия Лин - Страница 8

В четверг я выскочила из дома в спешке, проспав безнадёжные попытки будильника вовремя меня поднять. Успела только черкнуть записку Забаве, чтобы приготовила чего-то горячего мальчишкам. Обычно я встаю пораньше, что-то стряпаю на быструю руку и оставляю записки в холодильнике со стрелками: «Это Али», «Это Забаве», «Это Аврааму».

Влетев в киоск, я набрала номер Стаса. Нет ответа. Наверное, спит. Я мечтательно погрузилась в ничегонеделание – жара не сбавляла обороты, а покупатели не спешили повысить уровень своей информированности. Так и прошел рабочий день.

Расстроенная и вспотевшая, я решила вечером не засиживаться дома, а рвануть в мастерскую к Надин. Девчонки мне оборвали трубку – им было интересно перемыть кости моему новому ухажёру. Да и у Аньки запись очередного хита прошла удачно. Ждут меня.

Получила по банкомату рядом с домом деньги за статью – клиент не подвёл, честно перевёл на мой счёт без задержки. В подвальном магазине затарилась продуктами.

Уже на подходе к дому дорогу мне переехала поливальная машина, обдав облаком тёплой мороси. Я безо всякого удовольствия шагнула на мокрый асфальт.

В детстве мне нравилось, когда зимой передо мной проезжала снегоуборочная машина, обнажая из-подо льда серо-замёрзший асфальт. Или когда летом дворник подметал дорожку, останавливаясь перед очередным прохожим, даже маленькой девчонкой. Мне казалось – я ступаю по неизведанной, лунной поверхности, по которой ещё никто до меня не шагал. Поливальные машины меня приводили в особый восторг – я могла бежать за ними, промокая до нитки.

Куда уходит радость детского восприятия с годами? Вот сейчас мне было нерадостно: руки заняты пакетами с едой, а перед дверью – мокрый асфальт. Поставлю пакеты на него, пока буду доставать ключ и открывать входную дверь – выпачкаются. И мне же потом мыть пол в прихожей.

– Позвольте, помогу вам, – оторвал меня от раздумий мужской голос. – Я сейчас открою дверь. Давайте эти пакеты.

Рослый незнакомый мужчина обаятельно улыбался мне. Широкие плечи, сильные загорелые руки, открытая улыбка. Блондин. Нелепые очки на довольно красивом лице. Жаль – не мой типаж: мне всегда больше нравились брюнеты.

Неправильно истолковав мой оценивающий взгляд, блондин быстро сказал:

– Я не маньяк и не насильник, не бойтесь. Снял сегодня квартиру на третьем этаже в этом подъезде. Меня зовут Матвей, – мужчина открыл собственным домофонным ключом входную дверь. – Ну как, вы идёте?

Значит, баба Шура нашла очередного квартиранта. А он ничего, хотя больше смахивает на громилу из банды, если снять эти дурацкие очки.

– Конечно. Тем более мы теперь с вами соседи, на одной площадке жить будем, – улыбнулась я, передавая пару пакетов в руки Матвею. – Меня Лия зовут…

Быстро решив все домашние дела, полетела в мастерскую к Надин. Ага, праздник уже в разгаре. Подруги в своём репертуаре. Надо срочно составить им компанию.

Через полчаса после моего прихода девичник стал набирать обороты. К одиннадцати Андре дошла до кондиции:

– Опять зелёная фея появилась. Ик. Только крупнее, чем в прошлый раз, и крылья, как у самолёта. Ик. Во-он в прихожую полетела! Лейка, да она ещё и светится!

Почему от абсента у Аньки перед глазами начинали порхать феи и почему именно зелёные, нам с Надькой было непонятно. Однако раз за разом на наших посиделках в мастерской она методично накачивала себя именно полынной настойкой, категорически отвергая другие напитки.

– У неё галлюциногенная аллергия на полынь, – выдвинула я идиотскую идею.

– Нет, тут что-то другое…

Надькин взгляд прицелом цифрового фотоаппарата фиксировал фигуру подруги, ошалело отбивавшейся от невидимой нам зелёной твари, и вдруг художница мечтательно-задумчиво зашептала:

– Я так и вижу… Андре ню… внутри бутылки с абсентом… грудь прижата к стеклу полукружиями, на лице улыбка… и пузырьки воздуха в абсенте цепочкой… глаза закатились от счастья… На фоне – буйство джунглей по Гогену, древовидная полынь… и злые бирюзовые феи пытаются проникнуть в бутылку. Да, надо бутылку двухлитровую, а то Анькины силиконы не влезут. Как тебе?

– Думаешь, она согласится позировать? – с видимым сомнением и скрытым ужасом пискнула я, мысленно перебирая самые страшные виды смерти от утопления и алкоголизма, грозящие Аньке. Если Надин видит её в жидкости – значит, утонет. Неужели в бутылке с абсентом? С другой стороны, алкоголь… Может, дадут бутылкой по голове, и Андре останется жива? Но вот закатившиеся глаза… Надо срочно спасать подругу от жуткой участи…

– А-а-а-а-а-а! – Такой чистой ноты «си-бемоль», которую издала Андре, никогда не мог от неё добиться её саундпродюсер при записи.

Мы с Надькой, вздрогнув, понеслись на звук.

В предбаннике мастерской, икая и всхлипывая, Андре судорожно тыкала пальцем в едва различимую тень на полу. Рядом в темноте горели два зелёных огня. (Надька, экономя на электричестве, крайне редко включала свет в прихожей, почему-то объединённой с кухней.)

– Феи? Неужели и мы сподобились? Вроде ещё и не особо выпили… Такие маленькие? – с удивлением хмыкнула Надин, нащупывая выключатель на стене. – А по словам Аньки, они толще Людмилы Эрнестовны…

Ярко вспыхнувший свет фантасмагорическим ужасом ударил по сетчатке. Тело! Мужик! Мёртвый! Желтовато-розоватые, отблёскивающие каким-то противоестественным перламутром трубочки, выпирающие клубком из голого живота через разошедшийся надрез над поясом низко посаженных брюк… Задранная рубашка и разбросанные в стороны фалды пиджака. Бордовый до чёрного фон, окружающий тело.

На мгновение мне показалось, что это Стас. Мышь зло блеснул на нас потускневшими при электрическом свете зелёными глазами, осторожно подошёл к голове лежащего мужика. Неизвестный, тьфу, труп был и правда похож, очень похож, но не Стас.

Почему-то в голову лезли дурацкие мысли. О том, что в формалине кишечник выглядит по-другому. Тряпично-серым, обесцвеченным. Вот ведь, анатомия была на четвёртом курсе, сколько лет прошло, а не забылось…

– Сэппука, – заворожённо прошептала Надька.

– При сэппуке ещё башку отрубают, – рявкнула я. – Вляпались…

Надин своим особым взглядом-прицелом фиксировала кота, кровь, кишки. Так, понятно, очередное творческое озарение. Будет потом нам рассказывать о красоте смерти по-японски. Или, упаси боже, нарисует.

Андре, не отрывая протрезвевшего взгляда от трупа, тихонько пятилась спиной к столу. Ага, у нас ещё осталась треть бутылки абсента. Икота у Аньки почему-то прошла. Наверное, от обиды, что оказался труп, а не феи.