Читать книгу Харка, сын вождя - Лизелотта Вельскопф-Генрих - Страница 7

Сыновья Большой Медведицы всю ночь без отдыха шли вверх по течению вдоль северного берега Северного Платта. Берег становился все выше; где-то внизу река катила свои темные воды, в них отражались луна и звезды. Ночное небо уже подернулось дымкой, а на молодой траве отчетливо, как на бумаге, видны были любые следы. Цепь Скалистых гор на горизонте потускнела: вершины их, уже лишившиеся своих снежных шапок, черным зигзагом врезались в небо; лишь кое-где между ними еще одиноко мерцали ледники. Лошади, хорошо отдохнувшие и досыта наевшиеся травы, шли бодро. Голодные, исхудавшие всадники напряженно всматривались в темноту, вслушивались в тявканье койотов, на которое отвечали сердитым рычанием собаки, боялись прозевать сигналы дозорных. Но те пока молчали. Прерия была объята бездонной тишиной, которую Харка с раннего детства воспринимал как родную стихию и в которой чуткое, натренированное ухо улавливало любой, даже самый невнятный звук.

Дети в волокушах уже уснули и лишь изредка вздрагивали, когда лошадиные хвосты задевали их лица. Малыши в кожаных мешках за спинами матерей тоже крепко спали. Подростки, юноши и девушки сонно покачивались на лошадях в небрежной позе всадников, учившихся верховой езде с четырех лет и почти так же свободно владеющих навыками управления лошадью, как и навыками ходьбы. Маттотаупа и Солнечный Дождь, возглавлявшие колонну, двигались уверенно и быстро. Наконечники их копий резко выделялись на фоне неба. Лошади тихо ступали по мягкой траве неподкованными копытами.

Лихорадочное возбуждение Харки постепенно улеглось. Его сменили волны тревоги, время от времени заполнявшие грудь. Теперь у него было достаточно времени, чтобы спокойно, без помех обо всем подумать, не отвлекаясь на разные мелочи. Великая тишина, стоявшая вокруг, казалось, проникла и в его душу и настроила ее на иной, спокойный лад.

Шаман Хавандшита пообещал великое чудо, безопасность от врагов и удачную охоту. Харка еще ни разу не поймал старика на лжи. Иногда духи, с которыми тот говорил, оказывались недостаточно могущественными, и потому, например, Белый Бизон умер от непонятной болезни, так и не дождавшись помощи шамана. Но тяжелые раны Солнечного Дождя быстро заживали, да и ножевая рана на ноге Маттотаупы уже затянулась. Кроме того, Хавандшита хорошо знал прерии и леса и быстро нашел брод для переправы через реку. Он был старым и мудрым и снискал уважение и почет. Харка заглушил в себе голос сомнений и решил, набравшись терпения, ждать, свершится ли великое чудо. Маттотаупа, Солнечный Дождь, все заслуженные воины одобрили намерение Хавандшиты, и ему, мальчику, не пристало подвергать сомнению решение Совета Старейшин.

Однако эти мысли оставались на поверхности его сознания, на дне же души Харки по-прежнему гнездились сомнения, и, в сущности, он уже знал, что с той ночи, когда отец водил его в пещеру, все стало иначе.

С тех пор произошло столько всего, чего Харка не мог понять, и авторитет старого шамана и даже его собственного отца уже не был в его глазах таким незыблемым, как несколько недель назад. Мальчик чувствовал, что прощается с чем-то, но еще не знал, что от него уходит детство и вместе с ним – непоколебимость его детских представлений и что все эти бурные события на его родной земле стали для него своего рода рыболовным крючком, на который он попался и с которого ему уже не сорваться. Он не осознавал этого, но в памяти его навсегда запечатлелись слова отца о злой колдовской силе камня, оставшегося в руках Хавандшиты. Харка никогда не забудет их, как не забудет ту ночь в пещере и жуткое происшествие у подземного водопада. Что стало с тем человеком, который чуть не утащил их тогда с собой в бездну?

Харка старался загнать эти мысли обратно в тот самый темный угол своего сознания, откуда они вылезли против его воли. Он твердо решил спокойно, с достоинством, подобающим индейцу племени дакота, ждать исхода истории с великим чудом.

Ночь близилась к концу. На востоке забрезжил рассвет, взошло солнце и низвергло сверкающий водопад света на зеленые просторы прерии и на реку, просветив ее до самого дна. Харка залюбовался рыбами в прозрачной воде. Но сейчас было не до рыбной ловли. Маттотаупа с восходом солнца приказал сделать короткий привал, чтобы обратиться к духам с утренней молитвой «о пище и мире». Затем изнурительное странствие продолжилось. Младенцы в мешках за спинами матерей вновь уснули. Дети в волокушах потирали щеки, исхлестанные конскими хвостами, но никто не жаловался, потому что никакие жалобы не могли изменить их положение, – это понимали даже малыши.

Путь Сыновей Большой Медведицы теперь пролегал у подножия суровых голых Скалистых гор, открытых южным и северным ветрам. Ранневесенние ночи были здесь, на высокой равнине, еще очень холодными. Тем приятнее показалось индейцам мягкое тепло утреннего солнца. Цветы раскрылись и наполнили воздух благоуханием, проснулись и зажужжали насекомые. Путники, голодные и усталые, являли собой яркую противоположность природе, пышно празднующей свое пробуждение, дышащей силой и свежестью.

До полудня дакота упорно шли вперед. Пауни, судя по всему, не знали, что они покинули лагерь. Когда полуденное солнце стало припекать коричневые спины индейцев, Харка, старавшийся ехать так, чтобы держать в поле зрения обоих вождей, увидел, что впереди происходит что-то необычное. К Маттотаупе и Солнечному Дождю спешил один из дозорных. Вожди остановились и, опершись на копья, выслушали его сообщение. Харка узнал его: это был Старая Антилопа. Судя по жестам Солнечного Дождя, Антилопа принес какую-то важную и при этом радостную весть.

Маттотаупа повернулся к колонне и жестом потребовал тишины. Кто хотел, мог спешиться и отдохнуть на траве. Многие, прежде всего женщины и дети, охотно воспользовались этой возможностью. Харка же не хотел показать свою усталость. Он остался сидеть на лошади, только отпустил поводья, чтобы та могла пощипать траву. Все Молодые Собаки поступили как их предводитель, и Харка порадовался, увидев это.

Маттотаупа тем временем знаками отдал воинам особые приказы. Каждый из дакота понимал эти приказы. Все сразу оживились, заулыбались, кое-кто облегченно вздохнул.

Им предстояла охота! Разведчики обнаружили целое стадо антилоп!

Харка изнывал от досады, что ему всего одиннадцать лет. Сейчас бы вместе со взрослыми на охоту! Он смотрел, как воины – с луками за плечами и колчанами на спине, – держа наготове несколько охотничьих стрел, бесшумно подскакивали к вождю и, получив указания, спешили прочь, в волнистые просторы прерии. Антилоп пока не было видно.

Сыновья Большой Медведицы наконец вновь почувствовали связь с родиной предков: им не придется погибать от голода на этих зеленых сочных лугах, звери еще не вымерли, шаман не подвел их: слово духов, услышанное им, начало сбываться!

Харка заметил радость на лице Уиноны, напряженное любопытство в глазах Харпстенны и спокойное ожидание во всем облике Унчиды. Но ему было не до них: он весь был поглощен желанием поскорее увидеть какие-нибудь признаки вожделенной охоты: зверей, охотников, свистящие стрелы. Ах, если бы ему позволили ползком добраться до вершины ближайшего холма и начать наблюдение! Он невольно оглянулся на Четана, которого после этой истории с Черной Кожей еще не удостоил даже взглядом. Тот как раз тоже посмотрел на Харку. Они встретились глазами, и оба потупились от смущения.

Четан, желая оценить обстановку, спрыгнул с коня и махнул рукой Харке, предлагая ему следовать за ним. Тот мгновенно оказался рядом с Четаном и молча последовал примеру старшего друга, который бросился на землю и, вооруженный луком, пополз к ближайшему взгорку неподалеку от берега. Там, в траве, уже лежали несколько его товарищей, юношей из отряда Красных Перьев, которые, как Четан, мечтали проявить себя как воины, чтобы быть принятыми в воинский отряд Красных Оленей. Харка, польщенный и гордый тем, что Четан взял его с собой к Красным Перьям, через минуту уже вместе со всеми скрытно изучал окрестности. Воздух был прозрачным, небо ярко-голубым, и вся прерия сияла каким-то особенным, весенним светом. Каждый клочок земли, каждая травинка были как на ладони. Харка заметил вдали, на западе, на зеленом пологом склоне холма, крохотные темные точки. Это антилопы мирно паслись, не чуя опасности.

Наблюдатели не шевелились. Они лежали неподвижно, как поверженные за землю бронзовые статуи, впившись глазами в стадо антилоп. Все ждали того момента, когда незаметно подкравшиеся охотники нападут на стадо. Это должно было произойти с минуты на минуту. Юноши не хотели упустить ни одной подробности. Если пасущиеся животные вовремя не почуют опасность, богатая добыча Сыновьям Большой Медведицы обеспечена.

Вот! Харка заметил, как самая ближняя к ним антилопа – судя по всему, вожак – подпрыгнула и рухнула замертво на землю. Стрела, очевидно, попала ей под лопатку, прямо в сердце. Еще не слышно было ни возгласов, ни криков – вообще никаких звуков. Однако многие из крохотных темных точек пришли в движение. Стадо бросилось прочь. Но на земле осталось лежать десятка три антилоп, одновременно пораженных стрелами невидимых лучников. Только теперь послышались ликующие вопли охотников. И по этим крикам и топоту копыт бегущих антилоп Харка понял, чтó произошло там, вдали. Воины обошли стадо с запада, напали на него и погнали к реке, к колонне. Красные Перья, приподнявшись в траве, натянули свои луки. Харка сделал то же. Антилопы неслись со скоростью ветра. Вот уже метрах в двухстах отчетливо показалась голова первого животного. Четан выстрелил, но было непонятно, попал ли он в цель. Голова исчезла. Юноши все еще старались быть незаметными, чтобы не спугнуть антилоп и подпустить их поближе.

Стадо было уже в ста метрах от них. Харка выстрелил одновременно с Четаном и еще двумя юношами. Одно из животных упало и перевернулось через голову. Другое бросилось в сторону и исчезло из поля зрения юных охотников.

Тем временем некоторые из мужчин, оставшихся с женщинами и детьми, вскочили на лошадей и галопом бросились преследовать разбегающихся в разные стороны антилоп. Стадо рассеялось.

Юноши на пригорке покинули свой наблюдательный пункт и тоже включились в охоту. Харка сбежал вниз и помчался вдоль берега вниз по течению, в ту сторону, откуда двигалась колонна. Ему показалось, что он заметил внизу, у самой воды, антилопу. Других преследователей – ни всадников, ни Красных Перьев – он пока не видел. Окрыленный надеждой самостоятельно загнать и убить антилопу, Харка стремительно бежал вдоль берега, стараясь по возможности оставаться незамеченным. Выскочив на пригорок, он бросился в траву, чтобы еще раз осмотреться. Зверь, за которым он гнался, был почти на том же месте. Это открытие обрадовало и в то же время огорчило Харку. Надежда на добычу укрепилась в нем. Но если антилопа не убегала, значит уже была ранена и ему придется разделить охотничью славу еще с кем-то.

Он на мгновение задумался и решил изменить тактику: пошел медленнее, внимательно следя за тем, чтобы антилопа его не заметила. Добравшись до следующего возвышения на берегу, с которого ему было удобно наблюдать за ней, он затаился и посмотрел на излучину реки. Там он увидел неожиданную картину: на противоположном берегу стояли три антилопы, в том числе молодой самец. Как гордо он вскинул свои острые рога, каким зорким был его взгляд, как блестела его гладкая шерсть, как изящны были его стройные ноги! Он казался олицетворением силы и грации. Как он был красив! Возможно, это был новый вожак осиротевшего стада. И тут Харка понял причину, по которой три антилопы не убегали: они ждали четвертую антилопу с теленком. Та, дрожа, стояла рядом со своим детенышем, который никак не решался войти в воду. Река в этом месте была глубокой, а течение быстрым. Харка зарядил лук, но стрелять не торопился.

Антилопы на противоположном берегу, потревоженные чем-то, занервничали. Самец понюхал воздух и через мгновение одним прыжком скрылся в прибрежных кустах, за ним последовали две другие. Осталась только дрожащая от страха самка с детенышем. Она вновь и вновь манила его к воде, облизывала, подталкивала вперед. Но теленок все еще не решался войти в воду.

Легкая добыча для охотника! Однако Харка не стрелял. Ему вдруг вспомнилась древняя легенда, которую как-то раз вечером у очага рассказала своим внукам Унчида, – история Каменного Мальчика. Его тело было твердым как камень, и потому он был неуязвим. Стрелы его не знали промаха. Однажды на лесной поляне он увидел антилопу с теленком и убил ее, ибо он убивал все, что мог поразить из лука. И вот он наконец весь превратился в камень и утонул в болоте – в наказание за безжалостное и бессмысленное убийство зверей, на которое растратил всю свою силу.

Харка все еще медлил. Антилопа отчаянно манила теленка к воде. Где-то неподалеку грянул хор ликующих криков по поводу богатой добычи.

Харка сунул стрелу обратно в колчан, висевший у него через плечо на кожаном ремне, встал и медленно пошел к антилопе с теленком. И тут произошло именно то, чего он хотел: страх теленка перед человеком пересилил страх перед водой. Звери, с трудом преодолевая течение, благополучно переплыли реку и умчались в ту же сторону вслед за тремя первыми антилопами.

Харка несколько минут смотрел им вслед, потом медленно повернулся и пошел назад. Теперь он не сможет похвастаться, что один подстрелил антилопу. Не сможет отдать ее шкуру на выделку, не удостоится похвалы стариков и восторженного удивления Молодых Собак. То, что он мог рассказать им о своих охотничьих приключениях, лучше утаить от них. Он, потерявший мать во время битвы с пауни, сохранил жизнь теленку, пощадив его мать. Он не уподобился Каменному Мальчику, употребившему свою силу во зло. Сыновьям Большой Медведицы и без того досталась богатая добыча. Мысль об этом маленьком происшествии, которое он сохранит в памяти, скрыв от других, приятно грела Харке душу.

Он с отрадой слушал ликующие крики охотников и смотрел на веселую суету женщин и детей. Женщины готовили волокуши, чтобы принять добычу. Девушки доставали шкуры и веревки из бизоньих кишок для упаковки мяса. Собаки тоже были охвачены радостным возбуждением; им были хорошо знакомы эти приготовления, и они знали, что скоро наконец смогут набить желудки отбросами.

Харка присоединился к отцу, который во главе небольшой группы воинов и юношей объезжал район охоты. Они останавливались у каждой застреленной антилопы и по окраске и оперению стрелы или стрел, торчавших из туши животного, определяли, кто ее подстрелил. Воины по-разному раскрашивали свои стрелы, так что установить стрелка было нетрудно. Антилопы, сраженные первым, общим залпом, еще даже не успев почувствовав опасность, лежали рядом. Тут у охотников была возможность спокойно прицелиться, поэтому все они с первого выстрела убили по антилопе. А во время преследования стада удача зависела от ловкости и быстроты ног охотника или лошади. Маттотаупе удалось насмерть сразить еще три антилопы, и это было лучшее охотничье достижение дня. Когда они приблизились к антилопе, в которую одновременно целились Харка, Четан и еще несколько юношей, сын вождя от напряжения даже затаил дыхание и сначала не решался посмотреть на тушу животного. Но тут охотничье счастье улыбнулось ему. В туше торчали четыре стрелы: одна в бедре (это была не его стрела), другая в спине (тоже не его), третья и четвертая угодили в шею. Это были стрелы Харки и Четана!

Харка просиял. Четан тоже улыбнулся и вытащил обе стрелы. Наконечники охотничьих стрел были без зазубрин.

Четан протянул Харке его стрелу и сказал:

– Мой юный брат стрелял метко. Я отдаю ему шкуру и рога этой антилопы. Наши стрелы летели вместе, как братья. Теперь я – вожак Красных Перьев. Но как только я стану воином и буду принят в отряд Красных Оленей, Харка Ночное Око Твердый Камень, Убивший Волка, возглавит отряд Красных Перьев. Я все сказал. Хау!

Маттотаупа, гордый за сына, выразил свое согласие с Четаном.

Закончив осмотр убитых животных, мужчины, юноши и мальчики постарше принялись снимать шкуры и разделывать туши. Женщины упаковывали мясо в тюки. Кишки бросали собакам. Мозги, печень, легкие, сердце и желудки отправляли на берег, к колонне. Там уже горели костры – под навесами из бизоньих шкур, чтобы уменьшить распространение дыма и запаха. Харка почуял ни с чем не сравнимый для изголодавшихся людей аромат жареной печенки и вскоре в кругу своей семьи, на берегу реки, в первый раз за несколько месяцев досыта насладился вкусной пищей.

Все думали об одном и том же: их беды кончились, началось счастье, великое чудо свершилось. Хавандшита – мудрый шаман.

Вечером, сытые и веселые, все разошлись по вигвамам, чтобы уснуть крепким сном. «Черная Кожа! – подумал Харка, засыпая. – Может, все обойдется, и я еще увижу тебя когда-нибудь, живым и невредимым».

Следующие переходы были, по индейским меркам, не такими утомительными. С утра до вечера дакота проходили около пятидесяти километров. После того как прошли талые воды, река вновь стала спокойней и мельче, и Сыновья Большой Медведицы без труда переправились обратно на южный берег.

Они двигались на юго-запад, и в одно прекрасное утро перед ними открылась местность, которая и была целью их долгого путешествия, – луга и перелески у одной из многочисленных излучин Конского ручья. Лучше места для летнего лагеря было не придумать: русло ручья было зажато между пологими холмами, и, судя по всему, ручей здесь не пересыхал даже в жаркие месяцы. На просторной лесной поляне, которую огибал ручей, поворачивая на север, и которая была защищена от ветров и скрыта от посторонних глаз кустами и деревьями, хватало места для вигвамов. Все сразу оценили преимущества нового стойбища и с радостным гомоном принялись за дело: разгружать лошадей, устанавливать вигвамы, расстилать шкуры, устраивать очаги и расставлять горшки и миски. По указанию вождя был поставлен и вигвам Большого Совета. Туда воины принесли негасимый Священный огонь в выдолбленной колоде. Место, где должен был стоять вигвам шамана, осталось свободным. Перед вигвамом вождя вкопали в землю шест для трофеев, рядом привязали к колу его мустанга. Собачья свора уже обследовала кусты и перелески. Мустанги тотчас принялись за сочную траву.

Цепь Скалистых гор на западе резко выделялась на небе, объятом пламенем величественного заката. Харка молча, с жаждой мира, радости, беззаботных игр и охоты в груди взирал на этот обнадеживающий образ новой родины.

В ручье было два глубоких места – выше и ниже излучины. Женщины и девушки уже отправились за водой. Верхний плёс[8] решили отвести для купания женщин, нижний – для купания мужчин. Харка поспешил туда с Молодыми Собаками, чтобы от души поплавать, понырять, поиграть и подурачиться. После купания, когда в небе уже загорелись первые звезды, мальчики, смеясь и отфыркиваясь, растерлись медвежьим жиром и разошлись по вигвамам, где уже дымилось жареное мясо. Ужинали они под тихие звуки флейт, на которых где-то в лагере играли юноши.

Так прошло три дня. Харке и его друзьям некогда было скучать. Они изучали окрестности, наведывались к дозорным и вместе с ними вглядывались в даль. Они забавлялись с луговыми собачками, этими маленькими хитрыми жирными грызунами, которые жили в подземных норах и, едва почуяв опасность, мгновенно исчезали.

Тревоги Харки переросли в надежду и уверенность. Те же чувства испытывали и другие. Вечерами в вигваме Харка вспоминал о матери, думал о том, что ей не суждено было пережить все эти радости вместе со всеми. Но мысли и чувства эти не были пропитаны горечью, как прежде, они стали мягче, перешли в светлую грусть; время целительным пластырем легло на все полученные раны. Шонка был далеко. Шешока была сама робость. Дети почти не замечали ее, получая при этом всю необходимую женскую заботу о них, к какой они привыкли.

Жизнь был прекрасна, а чудо, обратившее все их беды в радости, и в самом деле можно будет назвать великим, если наконец придут бизоны. Антилопы и мелкое зверье помогут им продержаться какое-то время, но не зиму. Весна, лето и осень должны принести большую добычу, которой хватило бы надолго.

Ведь все складывалось так удачно, они были сыты, пауни остались где-то далеко – почему бы и бизонам не вернуться наконец на родные пастбища?

Никто и в самом деле не удивился, когда на восьмой день жизни у Конского ручья в стойбище примчались возбужденные разведчики, посланные на юг, и сообщили о приближении стада бизонов. Из вигвамов и от ручья им навстречу уже спешили воины и юноши. Все мужчины рода старше четырнадцати лет должны были отправиться на охоту, значит и Четан. Даже его отец, Солнечный Дождь, плечо которого еще не совсем зажило и которого все отговаривали от участия в охоте, не слушая советов, молча сел на мустанга и привел в порядок стрелы в колчане.

Охотники выбрали в табуне самых быстрых мустангов, которых обычно использовали для охоты на бизонов. Чтобы одежда не стесняла движений, воины отправлялись на бизонью охоту полуголыми. Колчаны были набиты стрелами, лук и первую стрелу каждый уже держал наготове. Лошади в нетерпении рвались с привязи. Наконец охотники во главе с Маттотаупой вытянулись в длинную цепь и галопом понеслись на юг.

Харка с волнением следил за приготовлениями. Теперь он лежал на холме, с завистью глядя охотникам вслед. Вместе с ним провожали своих отцов и братьев Молодые Собаки в полном составе. Целый час они пролежали на холме, напряженно вглядываясь в даль. Наконец до них донесся глухой гул. Мальчики слушали, приложив ухо к земле, дрожа от нетерпения. Глаза их блестели. Сколько же бизонов должно было быть в этом стаде? Сотни! Сотни! Гул быстро нарастал. И вот они увидели вдали облако пыли, а затем несущееся прямо на них стадо. Им даже показалось, что они уже слышат дикие, пронзительные крики охотников, чем-то напоминающие рев быков. Харка вспомнил о своем долге вожака Молодых Собак.

– Бежим! – крикнул он. – Бежим отсюда! Они идут прямо на нас! Они растопчут нас! Они растопчут вигвамы! К лошадям! К лошадям!

Все бросились вниз, к роще, где стоял табун. Женщины, дети и старики уже торопливо разбирали вигвамы. Обычно этим занимались женщины, но сейчас им помогали все, кто только мог шевелить руками и ногами. Полотнища из шкур, жерди, трофеи, посуду, малышей, которые еще не умели ходить, на руках, на спине или на тягловых лошадях переправляли на другой берег.

– Гоните мустангов на тот берег! – крикнула Унчида Молодым Собакам.

Те послушно выполнили ее указание. Не тратя времени на развязывание ремней, которыми были стреножены мустанги, они принялись перерезать их ножами. Харка вскочил не на своего Пегого, а на второго мустанга отца, одного из лучших скакунов. Каждый мальчик взял поводья сразу трех или четырех мустангов, и табун понесся через ручей, поднимая тучи брызг. Ветер развевал лошадиные гривы. Все быстрее приближалось огромное облако пыли, все громче становился гул копыт. Женщины и старики в отчаянной спешке тащили пожитки и малышей прочь, чтобы не погибнуть под копытами бизонов. Молодые Собаки замыкали колонну. Последним скакал Харка Ночное Око Твердый Камень, Убивший Волка. Он лихорадочно соображал, что делать, если бизоны и в самом деле будут угрожать жизни людей. Он решил, что в этом случае Молодые Собаки громкими криками должны будут попытаться испугать гонимое охотниками стадо и направить его в другую сторону. Удастся ли это, он не знал.

На всякий случай он передал всем свое решение, и Молодые Собаки приготовились к самым отчаянным действиям.

Бизоны были уже совсем близко. Но Харка и его товарищи видели пока только облака пыли и отдельные темные силуэты. Послышались крики охотников. Отважные преследователи, судя по всему, вклинились прямо в стадо! Для полудикого мустанга Маттотаупы, которого выбрал Харка, бешеные скачки во время бизоньей охоты были делом привычным, но сейчас, не чувствуя узды – так как Харка держал поводья еще четырех лошадей, по две справа и слева, – конь стал почти неуправляемым. Он брыкался, вставал на дыбы, пытаясь сбросить всадника. Харка был хорошим наездником, он крепко держался коленями за бока мустанга, но сил его не хватало, чтобы справиться с животным. И вот, когда стадо бизонов влетело в рощу и молодые деревца затрещали, как щепки, когда у него перед глазами замелькали черно-бурые косматые спины, а затем прямо перед ним вдруг словно выросла из-под земли огромная рогатая бизонья голова, он поневоле отпустил поводья четырех лошадей, закричал что было мочи и отдался на волю бывалого отцовского мустанга.