Читать книгу Судьбы узорчатая нить. Весенние истории - Лолита Волкова, Елена Голуб - Страница 3

Лилия Максименко

Наверное, в каждом городе и даже в самой захудалой деревеньке найдется свой Иванушка-дурачок, над которым все смеются и норовят обидеть. В нашем городе таким был Валерка. Да что там в городе – он жил со мной на одной лестничной площадке, и наши матери дружили.

Валерка был младше меня на два года и везде таскался за мной, из-за чего многие думали, что он мой брат.

Как же меня это бесило! Я не хотел быть старшим братом дурака и, отодвигаясь от Валерки, говорил: «Это сосед. Увязался, придурок».

Валерка на меня не обижался. На самом деле он был не глупый, только сильно заикался. Все от него отмахивались: «Потом расскажешь». Когда тебе девять, некогда стоять и слушать Валеркины: «А-а-а-а». Есть дела и поважнее: покататься на лифте в соседней девятиэтажке, погонять мяч на площадке или смастерить лук и стрелы, как у Робин Гуда.

Да мало ли дел у мальчишек! А Валерка никак не вписывался в них. Ну, во-первых, он был младше. Два года, скажете вы, – пустяк. Нет. Это для взрослых и пять, и десять лет – пустяк, а когда ты ребенок, то это чуть ли не половина твоей сознательной жизни.

Потом: он заикался, и все над ним смеялись, передразнивая. И еще он ходил с игрушкой. Тягал везде с собой облезлую лохматую собаку с одним глазом. Когда-то она была белая и красивая, но со временем превратилась в желтую бесформенную мочалку.

Теть Нина – Валеркина мама – часто стирала собаку в машинке и подвешивала за ухо на балконе. В эти дни Валерка сидел дома и ждал, пока его Альфа высохнет. Без нее он не гулял.

В июле ребята с нашего двора разъехались. Кто в пионерский лагерь, кто к бабушке в деревню. Одним нам с Валеркой некуда было ехать, и мы слонялись без дела. В нашем дворе стояла большая песочница с деревянной крышей – грибочком на ножке. Мне давно хотелось поковыряться в песке, но я боялся, что ребята засмеют.

И вот в тот день я в нее забрался и запустил руки в горячий песок. Потом поднял ладошки с растопыренными пальцами и смотрел, как он стекает с них быстрыми струйками. Валерка сидел рядом на дощатом бортике в обнимку с игрушечной собакой. Недалеко от нас стояла лавочка с бледными, выгоревшими на солнце дощечками. На второй с краю было вырезано перочинным ножиком «Дима».

На лавочку сел мужчина в синей куртке. Он кутался в нее, съежившись, будто от холода, хотя на улице стояла жара. У него были короткие черные волосы ежиком и щетина. А еще колючие глаза. Маленькие и злые. Он зыркал ими по сторонам, словно искал что-то.

– А что ж ты такой большой – и с игрушечной собакой играешь? Пойдем, я подарю тебе настоящую, – подсел он к Валерке.

Тот завел свою пластинку: «А-а-а-а». Я стряхнул песок с руки и сказал ему: «Заткнись, придурок». Валерка замолчал. Мужик поднялся и пошел в сторону гаражей, что выстроились возле широкой лесополосы. На полпути он остановился и махнул рукой, зовя за собой. Валерка пошел, прижимая к груди Альфу.

Я смотрел ему вслед и только хотел крикнуть: «Стой!», как мужик, ехидно скалясь желтыми зубами, громко спросил у Валерки: «А брат не пойдет?» Меня аж подбросило от этих слов. Я вскочил на ноги и, стряхивая со злостью песок с брюк, крикнул, не поднимая головы: «Я ему не брат!» Сплюнул попавший на губы песок и пошел домой.

Больше Валерку я не видел. Он пропал. Мама, теть Нина и милиционер спрашивали у меня: «Где был Валерка в тот день?» Я мотал головой и ревел в голос. Я боялся. Боялся мужика с колючими глазами. Боялся, что они будут меня ругать за то, что не остановил.

Через три дня Валерку нашли в лесополосе изуродованным. Рядом лежала облезлая Альфа.

Его так и похоронили с ней.

Я слышал, как за стенкой кричала тетя Нина: «За что? За что ты его так? Что он тебе плохого сделал? Почему ты его не спас?»

Я подумал, что это она кричит мне, и залез в шкаф, прячась за мамин плащ. Я зажал уши руками, зажмурился сильно-сильно и плакал. В тот момент я хотел умереть вместо Валерки.

Потом пришла мама и вытащила меня из убежища. Тетя Нина за стенкой еще кричала, но уже потише. Мама сказала, что она проклинает Бога. Я успокоился. Значит, не меня.

Потом в нашем городе было убито еще несколько детей. Говорили, маньяк…

Прошло много лет, а мне не дает покоя одна и та же мысль: «Кто более ненормален: Валерка, маньяк или я, потому что промолчал?»