Читать книгу Метроном. История Франции, рассказанная под стук колес парижского метро - Лоран Дойч - Страница 11

Нотр-Дам – собор Парижской Богоматери, роман Виктора Гюго… но также, начиная с 1988 года, название станции метро, не представляющей собой ничего особенного. Ее хочется скорее покинуть, выйти наружу на свежий воздух… и увидеть перед собой раскинувшуюся площадь главного кафедрального собора Парижа.

Пространство, которое мы видим перед собой, раз в шесть больше того, что было в прошлом. Чтобы убедиться в этом, достаточно обратить пристальное внимание на каменные следы под ногами: они показывают контур старых улочек, окружавших церковь до 1865 года, когда барон Осман придал архитектурному ансамблю знакомый нам вид.

Перед папертью собора находится нулевой километр – начальная точка отсчета всех дорог Франции. Это наследие места древнего позорного столба и публичных казней – «лестницы правосудия» парижского епископа. Перед оглашением приговора обвиняемые подходили к подножию этой лестницы для искупления своей вины. В одной рубашке, босые, с веревкой на шее и свечой в руке, они несли на груди и спине подробное описание совершенных преступлений; затем опускались на колени, публично признавались в своей вине и умоляли отпустить им грехи.

Кого вдохновила площадь перед собором Нотр-Дам?

В начале 1970-х годов, представляя Национальный центр искусства и культуры, Жорж Помпиду желал, чтобы Центр выходил на площадь, которая на правом берегу реки напоминала бы соборную площадь Нотр-Дам. В такой своеобразной манере подчеркивался священный характер искусства. Многопрофильный Центр также стал собором, открытым для всех своих поклонников.

Прогуливаясь по кварталу Нотр-Дам (Notre-Dame), мы обнаружим многочисленные волнующие свидетельства прошлого. Лучший способ представить себе остров Сите в те далекие времена – встать на улице Коломб (rue de la Colombe) на пересечении с улицей Урсен (rue des Ursins). Если пройти по улице Урсен до дома № 19, то перед нами окажется часовня Сент-Эньян (la chapelle Saint-Aignan) – это все, что осталось от двадцати трех церквей, окружавших собор Парижской Богоматери… Затем следуем к улице Шануанс (rue Chanoinesse). На месте дома № 12 когда-то стояли два дома, один из которых принадлежал цирюльнику, другой – пекарю. Цирюльник резал горло студентам-каноникам Нотр-Дама и продавал тела пекарю. Последний мастерил булочки, коими угощались новые каноники. Двух пособников сожгли заживо в 1387 году… Два очень симпатичных дома каноников под № 22 и 24 стоят на этом месте с XVI века. Попробуйте зайти в дом № 26 и увидите, как надгробия за многие века превратились в плиты, предназначенные для того, чтобы сохранять ноги сухими во время наводнения! Но старинный Париж прячется все лучше и лучше, а цифровые замки на дверях делают его все менее и менее доступным…

Чтобы найти живительный источник этого пламенного сердца Парижа, необходимо переместиться через века до момента смерти короля Хлодвига в 511 году.

После ухода христианского короля страна делится между его четырьмя сыновьями: Теодорих наследует восточную часть, Хлодомир – регион Луары, Хлотарь правит на севере, а Хильдеберту достается Нормандия, Бретань, а самое главное – Иль-де-Франс с Парижем, где уже тогда проживает двадцать тысяч жителей.

Дальнейшее историческое развитие весьма запутанно и беспорядочно. Сыновья Хлодвига занимаются тем, что истребляют своих племянников, чтобы они не могли претендовать на правопреемство. Они воюют друг с другом с целью отхватить еще побольше наследства и смиряют свое поведение только после настойчивых просьб Клотильды, безутешной вдовы короля франков.

Затем, как и подобает хорошим королям, они начинают разбираться и уничтожать более мелкие монархии, расположенные рядом, с выверенным намерением увеличить королевства, полученные в наследство. Так, Хильдеберт и его брат Хлодомир объявляют войну Сигизмунду, королю бургиньонов, или, как говорили в те времена, бургундов. Они осадили город Отен (Autun), но на поле боя Хлодомира узнают по его длинным волосам. Бургиньоны отрубают ему голову и сажают ее на острие копья. Этот отвратительный спектакль удваивает ярость франков, возбуждает их праведный гнев, и они одерживают победу. Триумф празднуется всеобщей резней бургундских солдат. Для Сигизмунда, его жены и детей приготовлено нечто особенное: их бросают в колодец.