Читать книгу Суд Линча. История грандиозной судебной баталии, уничтожившей Ку-клукс-клан - Лоренс Лимер - Страница 10

Следующим из официальных лиц на место преступления прибыл прокурор округа Мобил Крис Галанос и вежливо протиснулся сквозь толпу собравшихся чернокожих. При классическом линчевании тело висело бы выше, на ветке, а под деревом группа белых праздновала бы смерть чернокожего. Здесь же толпа, состоящая преимущественно из черных, оплакивала смерть одного из своих собратьев. Большинство из них были воспитаны в традициях своей церкви и выражали скорбь отнюдь не так сдержанно, как это делали бы многие белые.

Галанос видел перед собой «доведенных до истерики людей, плачущих, воющих и бросающихся на землю». Этот тридцатидвухлетний окружной прокурор был избран на свой пост в 1979 году, когда за него проголосовало подавляющее большинство черных избирателей, и теперь он сразу же понял, что раскрыть это преступление – его первейший долг, причем если он потерпит в этом деле неудачу, то его, возможно, не переизберут.

Галанос служил младшим лейтенантом во Вьетнаме и навидался трупов, но в родном городе еще никогда не встречался с подобным. Глядя на тело жертвы, он увидел застывший на юном избитом лице момент смерти. Собственно говоря, тело Майкла Дональда не висело на дереве, как было бы при типичном линчевании, а было привязано к стволу. Обутые в высокие кроссовки ноги почти касались земли, и, хотя на шее была затянута классическая висельная петля, веревка была обвязана вокруг дерева перпендикулярно к голове. Было видно, что перерезано горло, а его левая рука была согнута в локте под прямым углом, словно он собирался сделать какой-то жест. Синие джинсы и джинсовая куртка были покрыты грязью и засохшей кровью.

Галанос отошел на несколько футов назад, пока коронер доктор Лерой Риддик осторожно укладывал тело на резиновое полотнище, расстеленное на траве. Коронер заметил, что трупное окоченение уже наступило и что потерпевший был не повешен на дереве, а привязан к нему. Риддик сразу же пришел к выводу, что этого молодого человека убили в другом месте и перевезли сюда уже потом. Полицейские поискали в карманах покойного бумажник, чтобы установить его личность, но ничего не нашли.

Когда тело было уложено на землю, шеф детективного отдела полиции Сэм Макларти осмотрел веревку.

– Видите, как завязана петля, в основании тринадцать витков, – сказал Макларти, глядя, как Галанос рассматривает веревку. – Такую петлю называют висельной, и это фирменный почерк Клана.

Находящиеся на месте преступления полицейские не хотели думать, что покойного линчевали члены Клана. Один из чернокожих парней, стоявших в это время на другой стороне улицы, знал все об отношении полиции Мобила к людям его расы. Пятью годами раньше Гленн Даймонд и его друг стояли неподалеку от Херндон-авеню, когда их остановил отряд полиции, заподозривший в них грабителей. Даймонд так перепугался, что бросился бежать. Когда восемь полицейских догнали его, они накинули ему на шею петлю, привязали веревку к суку дерева и вздернули, так что ноги почти касались земли, точно так же как у трупа на камфорном дереве. В эту минуту на место прибыл полицейский в штатском и приказал разрезать веревку. За эти действия нескольким из замешанных в этом деле полицейских грозило возбуждение уголовных дел.

Среди черных жителей города этот отряд полиции пользовался дурной славой. В день перед нападением на Даймонда один из них семь раз выстрелил в невооруженного чернокожего мужчину, поймав за попыткой украсть из грузовика любительскую рацию.

После случая с Гленном Даймондом в Мобил приехал Роберт Шелтон и встретился с начальником полиции, чтобы защитить полицейских, которым были предъявлены обвинения. Имперский Мудрец предложил привести в город тысячи членов Клана, чтобы «восстановить порядок». На следующий день газета «Мобил пресс реджистер» поместила на первой полосе фотографию Шелтона, стоящего рядом с начальником полиции города, причем газета писала об Имперском Мудреце как о движимом заботой об общем благе общественном деятеле, достойном всяческого уважения. Черные жители города расценили это как крайнее оскорбление и как прямое свидетельство расистского нутра всего полицейского управления города. В конечном итоге один из полицейских был уволен, и несколько начальников временно отстранены от дел, но остальные, участвовавшие в этом деле, не понесли каких-либо серьезных наказаний, и положение дел в полицейских силах Мобила осталось тем же, какими было.

Майкл Фигерс был потрясен, узнав, что главным следователем на месте преступления на Херндон-авеню был назначен Уилбур Уильямс, которому было предъявлено обвинение в том, что он якобы участвовал в инсценировке линчевания, но который был затем восстановлен в должности. Фигерс был не из тех, кто отступал перед белыми, и, подойдя к Уильямсу, он прямо выразил сомнение в том, что тот вообще способен хорошо сделать эту работу.

Уильямс постарался уверить Фигерса в том, что тот ошибается.

– Я сказал ему, что, если он даст мне время и будет относиться ко мне непредвзято, я докажу ему, что он не прав, – говорил впоследствии Уильямс.

Около семи часов утра Галанос все еще находился на месте преступления, когда через Херндон-авеню перешли двое мужчин и приблизились к полицейским.

– Меня зовут Бенни Джек Хейс, и я являюсь владельцем всего этого, – сказал пожилой мужчина, указывая на дома на противоположной стороне улицы. – Мой сын Генри живет здесь же, – продолжал Бенни, кивнув в сторону молодого человека, стоявшего чуть позади него. Генри было двадцать шесть лет, но из-за своего тщедушного телосложения, сутулости и испуганных взглядов он был больше похож на неуравновешенного, неуверенного в себе подростка. – И я хочу знать, что здесь происходит.

Бенни был хорошо известен полицейским Мобила, некоторые из которых были членами или поклонниками Клана, поэтому он быстро признал, что между ним и Херндон-авеню существует связь.

– Я только что продал большую часть моих домов на этой улице, – сказал Бенни, показывая на три из расположенных на улице домов. – Я ничего не знаю об этом линчевании, совсем ничего. – Когда с объяснениями было покончено, отец и сын опять перешли на противоположную сторону Херндон-авеню.

В ходе тщательного осмотра полицейские нашли каплю крови на кусте на противоположной стороне улицы, перед тем самым домом, который еще недавно находился в собственности Бенни Хейса и в котором жил Генри. Этим же утром, несколько позже, полиция опросила нескольких свидетелей, включая одного бывшего члена Клана, который видел тело на дереве из окна своей квартиры, но не знал, как оно туда попало. Когда полицейские вернулись к нему, чтобы допросить под протокол, он заявил, что после их первого прихода к нему зашел Бенни и спросил, что он рассказал.

– Он грозился, что если я что-либо расскажу копам, то пожалею, – сказал этот сосед.

На следующий день полицейские допросили еще одного жителя Херндон-авеню, который рассказал им о Бенни и Генри немало такого, что должно было бы заставить их приглядеться к отцу и сыну внимательнее. Этот свидетель охарактеризовал Бенни как надменного нетерпимого человека, хвастающегося тем, как он ненавидит «черномазых, жидов, мексикашек (sic), кубинцев и прочую шушеру». По его словам, Бенни и Генри были «людьми, очень склонными к насилию. Настроение мистера Хейса, – сказал он, – может измениться за одну секунду. Одно мгновение он ведет себя очень тихо, а в следующее как с цепи срывается».

Вечером этого дня, когда полицейские опрашивали отца и сына, отвечал на их вопросы только Бенни. Он сказал полицейским, что есть хорошие черные и плохие черные и что он ничего не имеет против них как расы. Он заявил, что является членом Клана и гордится этим, но его люди никогда не стали бы линчевать чернокожего. На протяжении всей этой беседы младший сын молчал.

– Вы согласны пройти проверку на детекторе лжи, мистер Хейс? – спросил один из полицейских.

– Я не собираюсь проходить никакую проверку только для того, чтобы удовлетворить каких-то там черных!

– А как насчет тебя, Генри, ты готов пройти проверку?

– Я просто согласен с папой, – ответил Генри, открыв рот впервые за все время беседы.

– У меня больное сердце, – заявил Бенни. – Думаю, мой лечащий врач не разрешит мне проходить эту проверку.

– А как насчет вашего сына? – спросил полицейский. – У Генри здоровое сердце?

Бенни не собирался создавать впечатление, что он контролирует сына во всем.

– Ты хочешь пройти эту проверку, Генри? – спросил он.

– Я сделаю, как ты скажешь, папа. – Молодой человек так и не уразумел, что он должен сделать вид, будто принимает это решение сам.

– Утро вечера мудренее, так что мы сообщим вам свое решение завтра, – сказал Бенни, хотя он отлично знал, что ни он, ни его сын никогда не станут проходить проверку на детекторе лжи.