Читать книгу Посталкогольные страхи - Лори Лютер - Страница 12

Через два дня Эм вернулась и с порога сообщила, что вскоре уезжает на полтора месяца в тур с какой-то знакомой группой в качестве техника. Алекс не знал, как ему на это реагировать, поэтому спросил её прямо:

– Ты просто берёшь и уезжаешь в тур на полтора месяца?

– Да, а что тут такого? – невозмутимо ответила Эм. – Не в первый раз ведь.

– То есть ты просто берешь и бросаешь меня одного. Сейчас?

Эм цыкнула.

– Я тебя не бросаю. Я уезжаю в тур. Две разные вещи. Ты же сам музыкант, должен понимать.

– Сейчас я не музыкант.

– Сочувствую. А я – музыкант. И я еду в тур.

– Тогда почему бы тебе там и не остаться, – сам не понимая, почему он так говорит, выпалил Алекс, чувствуя себя обиженным ребёнком.

– Как скажешь, – жёстким, но ровным голосом сказала Эм, смотря как-то насквозь него. Но затем будто бы смягчилась и добавила: – Я бы хотела тебе помочь.

– Ты не можешь мне помочь, – отрезал Алекс.

Эта фраза, как будто, обидела её больше всего остального.

– Значит, я не могу больше тухнуть вместе с тобой. Позвони, если буду нужна тебе. Не просто ради присутствия и наслаждения видом твоего погружения в болото уныния.

Она схватила сумку с вещами, которые уже были собраны и убраны в шкаф (Алекс даже не заметил, когда это произошло, и как долго они там лежат), и вышла, оставив ключи в прихожей.

Весь вечер он сидел на кухне, включив для фона какой-то сериал, и обдумывал её слова, пытаясь сообразить, могло ли всё быть иначе? Ему казалось, что нет. Посидев так пару часов, он решил выйти в магазин, где купил «Джека Дэниелса» и долго распивал его в одиночестве на скамейке в парке. С часу на час должна была завершиться операция Ника, и мысли Алекса путались, а настроение его из-за виски шло по синусоиде: то вверх, то вниз. Минуту он считал Эм непонимающей его положение сукой, а в следующую минуту он жалел, что не смог дать ей то, в чём она нуждалась. Потом он жалел о том, что не мог дать самому себе то, в чём нуждался. А в следующее мгновение его мысли вертелись вокруг его семьи. Он держал телефон в руке и то и дело проверял время, чтобы позвонить родителям как только операция закончится.

Время шло чудовищно медленно, а виски уничтожался слишком быстро. На улице начало холодать, когда он нетвёрдой походкой пошёл домой. Завалившись на кровать, он смотрел на горящий экран телефона, который положил рядом, и видел время: 21:55. Через пять минут он решил позвонить.

Алекс открыл глаза, когда было уже светло – экран телефона светился. Он понял, что ему только что звонили – семь пропущенных звонков от отца. Он резко поднял голову с подушки и его замутило, к языку подступила горечь. Алекс набрал номер отца, но тот ответил не сразу, заставляя нервничать ещё больше.

– Алекс, – сказал отец сдавленным голосом, – ты должен встретить нас завтра в восемь утра в аэропорту.

– Как это завтра? Разве Ник не должен лежать в больнице ещё несколько дней, до среды.

– Да, должен был… но тут осложнения. Он в коме.

Алекс сел на кровать, ноги загудели.

– Как это, в коме?

– Я не знаю, Алекс, – застонал отец, его голос дрожал. – Мы тут все в шоке, никто толком ничего не говорит. Во время операции что-то пошло не так, и теперь Ника надо везти домой.

– В таком состоянии? Не лучше ли ему будет остаться там под наблюдением, ведь он может очнуться?

– Врачи говорят, что шансов… подожди, – отец явно зажал трубку ладонью и что-то сказал матери, чей тревожный голос Алекс услышал.

Затем отец вернулся и заговорил очень тихо, почти шёпотом.

– Врачи говорят, что шансов очень мало. Матери не говори.

– Не говорить, – повторил Алекс, потирая лоб и плохо понимая просьбу отца. – Я вас встречу завтра в восемь утра.

– Давай, – попрощался отец и повесил трубку, уже начиная нервно разговаривать с кем-то другим, по-видимому, с врачом.

Алекс встал с кровати и позвонил Виктору, объяснил ситуацию и сказал, что сможет приехать на работу несколько позже. Тот всё воспринял спокойно и сказал, чтобы он приезжал, как сможет.

Алекс поставил будильник на 6:30 и стал метаться по комнате. На экране компьютера был открыт новый проект, но работать в таком состоянии нельзя – можно напортачить хуже первокурсника, впервые взявшего в руки инженерную линейку. Он пошёл на кухню и открыл холодильник. Закрыл холодильник. Потом снова открыл, подавил в себе чувство тошноты и опять закрыл холодильник. Нужно было что-то делать, чем-то себя занять. Алекс посмотрел на чайник – кажется, он уже год стоит без дела. Затем Алекс залез в бар и открыл бутылку «Джима Бима», трясущейся рукой стал наливать в стакан и половину расплескал. Выругавшись, он осушил бокал. Руки его были холодные и мокрые, зубы плотно сжаты, так что и не расслабить, но горечь во рту исчезла. Он налил ещё бокал и выпил. Ему нужно было с кем-то поговорить. Он набрал номер Оскара. После нескольких гудков тот отклонил его звонок. Алекс знал, что в это время он обычно дома смотрит телевизор или занимается какой-нибудь подобной ерундой, поэтому был удивлен. Подождав минут пять, он не выдержал и снова набрал его номер. Неожиданно он услышал голос Леры:

– У тебя были дела поважнее нас, вот ими и занимайся! – И она бросила трубку.

Алекс аж опешил от такого. Постояв пару секунд в недоумении, он, не глядя, швырнул телефон в стену, тот ударился и упал на пол. Алекс схватил бокал и наполнил его до краёв. Потом посмотрел на телефон – от такого удара он вполне мог сломаться. Нет-нет, а вдруг будут звонить родители? «Какой же я идиот», – подумал Алекс. Он подскочил к телефону и посмотрел на него – экран был разбит, но в остальном, вроде бы, всё было в порядке. Он попытался сильно вдохнуть воздух, но на середине вдоха как будто запнулся и резко закашлялся. Затем вернулся к стакану и сделал большой глоток. И ещё.

И ещё.

И ещё.

Он проснулся от того, что из окна свет падал ему на глаза и это вызвало в нём чувство тревоги. Он поднялся с кровати и, к своему ужасу, понял, что пьян, хотя ему так не казалось, когда он ложился спать. Он пошатнулся и посмотрел на телефон. Паника охватила его – на часах было 8:27. Опоздал! Будильник не сработал, видимо, из-за того, что вечером он швырнул телефон, и тот всё-таки сломался. Алекс кинулся в коридор, одновременно одеваясь и набирая поочередно номера телефонов родителей, но они не отвечали. Выбегая из дома под проливной ливень, скользя по кашеобразным грязевым лужам, Алекс позвонил Наташе – сиделке Ника. Она сразу ответила.

– Наташа! – взмолился он. – Скажи, где вы все?

Она ответила, что они все вместе уже доехали до больницы на машине её знакомого и в данный момент находятся там. Ника положили в отделение интенсивной терапии.

– Спасибо тебе, – только и смог срывающимся голосом сказать Алекс и, продолжая поскальзываться на лужах, подбежал к дороге и только там сообразил, что на общественном транспорте ехать слишком долго. Он выругался сам на себя и вызвал такси.

В палату к Нику, видимо, уже пускали, и Алекс увидел, как Наташа с матерью выходят из палаты, и как Наташа придерживает её за плечи. Мать резко плюхнулась на стул возле стены.

– Как он? – выдохнул Алекс, садясь рядом. – Как он? – снова спросил Алекс, решив, что их молчание слишком затянулось.

– Ты, – напряженно заговорил возникший рядом отец, – не смог выполнить такую маленькую просьбу, как встретить нас и отвезти в больницу. Нам пришлось так долго ждать и терять время, пока мы нашли машину, на которой могли перевезти твоего брата!

– Папа, прости, я… У меня не сработал будильник.

– Сидишь тут, – заговорила мать, – и врёшь. От тебя несёт твоим будильником за километр. Иди и напивайся дальше! К Нику в таком состоянии не подходи. – Её всю трясло.

– Наташа, расскажи хоть ты… Я должен знать.

– Лучше уходи отсюда, и без твоих расспросов тошно! – выкрикнула мать.

– Мама, я же не чужой! – отчаянно сказал Алекс.

– Что ты всё заладил, уходи! Не могу видеть твоё опухшее от пьянок лицо, посмотри на себя. Не хочу видеть тебя! – Мать была совершенно в истерике и едва ли была способна на диалог.

Алекс посмотрел на отца и понял, что тот совершенно солидарен с матерью. Потом глянул на Наташу, она еле заметно сочувственно пожала плечами и поджала губы. Он встал, развернулся и пошёл прочь. Как назло, он задел стоявшую на полу высокую вазу с какими-то декоративными палками, она упала и разбилась, все палки рассыпались по полу, а часть их колючками зацепилась за толстовку Алекса и осталась на ней. Сзади он услышал, как родители и остальные, кто был в коридоре, издают возгласы негодования, кто-то обозвал его «косолапой пьянью», кто-то возмутился – «кто такого сюда пустил».

Алекс не помнил, как дошел домой, не помнил, что делал, как вдруг обнаружил, что на часах уже два ночи и в руках у него пустая бутылка виски. Он так и не включил в комнате свет и сидел на кровати в полной темноте. Тишина давила на него, ему хотелось, чтобы всё или наладилось, или исчезло совсем. Никаких полумер. Хотя ему и казалось, что всё исчезает. Алекс только хотел знать, как там Ник, поговорить с ним, с братом, который ни разу в жизни его не осудил, ни разу не упрекнул, а просто любил его и всегда понимал. Но Алекс знал, что в такой поздний час даже Наташе нельзя позвонить. Придется ждать утра.

Прервал его мысли телефонный звонок. В такое время ему иногда звонили люди из тусовки: когда сами пляшут в клубе, не думают о том, что кто-то может спать – тем более, Алекс, много лет назад заслуживший репутацию человека, который не спит вообще. На экране моргало имя: «Олеся танцы». Алекс равнодушно взял трубку.

– Алло.

– Привет, как дела? – на заднем плане он услышал знакомую долбёжку – Олеся, очевидно, звонила из клуба.

– Что ты хотела? – Алекс не столько хотел грубить, сколько счёл, что его дела не особенно должны её волновать, да и к чему бы ему всё рассказывать?

– Мы тут стоим с девчонками и думаем, что давно тебя не видели. Ты разве сегодня не играешь?

– Нет, – отрезал он, но Олеся не успокоилась.

– Давай мы за тобой заедем, скажи куда! Заберём тебя сюда. Тут круто!

– Спасибо, но не стоит. Мне не до тусовки сегодня.

– Ну чего с тобой такое, говори адрес. – Она не унималась, и Алекс, утомлённый алкоголем и последними ситуациями, а теперь ещё и неуместной настойчивостью знакомой, стал раздражаться.

– Олеся, два часа ночи, мне на работу завтра.

– Ой, да ладно, всем на работу!

– Ты же не работаешь.

Она проигнорировала последнюю фразу.

– Зануда, приезжай! Или лекции мне будешь читать про важность трудоустройства?

– Ты обалдела что-то совсем. Иди развлекайся, а я спать.

– Сам ты обалдел! Ну и сиди там, как дурак!

– Будь там со своими девочками и тусами. В жизни есть вещи поважнее.

Алекс отключил звонок и положил телефон возле кровати, рядом с последним оставшимся в квартире алкоголем – шестью бутылками пива. И открыл первую.

Почему он за семь часов не отошёл? Алексу было так плохо – в голове жужжание тысячи гигантских мух, ещё и боль, и такой дикий сушняк, как будто он выпил гораздо, гораздо больше. Он плёлся на работу злой, уставший и абсолютно разбитый. Он бы остался дома, но нужно было зарабатывать, нужно как никогда. Когда Ник очнется – а он должен очнуться – ему понадобится много всего. Надо нанять ещё одну сиделку, чтобы она сменяла Наташу. Немного разгрузить родителей. Алекс дошёл до проходной и сначала не понял, туда ли он попал. На проходной стояли турникеты, как обычно, но кое-что в них изменилось. Теперь к каждому турникету была прикреплена металлическая коробочка с небольшим отверстием посередине и двумя лампочками. Алекс узнал в этих конструкциях алкотестеры.

– Что за…

Плотный невысокий охранник, видя колебания Алекса, неспешно подошёл к нему и объяснил:

– Здравствуйте! Новые меры предосторожности. Из какого-то отдела жаловались на пьяного сотрудника, вот, руководство поставило алкотестеры. Хотя, – он внимательно посмотрел на Алекса, – вам лучше пойти домой и не рисковать. За это – увольнение по статье.

– Да я трезвый уже, – отмазался Алекс. – Вчера немного выпил. Выходной был.

– Ну, как знаешь, – пожал плечами охранник, и пошёл объяснять то же самое кому-то еще, кто никак не мог разобраться с новой пропускной системой.

Алекс взял одну из выложенных у турникетов одноразовых трубочек для коктейлей – никогда ему ещё не приходилось пользоваться ими в таких целях – и уверенно подул через неё в отверстие алкотестера. Тот незамедлительно загорелся красным цветом, и тем самым Алекс снова привлёк внимание охранника. Тот подошёл и протянул руку к пропуску Алекса.

– Ну, что я тебе говорил. Сочувствую, мужик. Дай-ка пропуск. Теперь жди здесь.

Алекс отдал пропуск и стал покорно ждать на проходной, принимая всё, что происходит, за неизбежность, пока, минут через десять, охранник не вернулся за ним. Алекс чувствовал только опустошение, равнодушие и больше ничего. Через специальный турникет охранник провёл его на территорию предприятия.

– Куда идём? – решил осведомиться Алекс.

– Сдаваться, – коротко ответил охранник, видно, почувствовав свою важность. Он шёл, как вождь, высоко подняв голову и насвистывая что-то невразумительное.

Алекс промолчал. Что ему было ещё сказать? «Держи очко холодным», – мысленно повторял он самому себе.

Наконец, он понял, что идёт по обыкновению, к своему рабочему месту, а точнее, к боссу.

– Привёл, – крикнул в комнату охранник, распахнув дверь.

Алекс вошёл внутрь. В кабинете были двое: Виктор и Дэн. Виктор сидел за рабочим столом Алекса, сомкнув пальцы рук. Увидев подчинённого, он с вызовом посмотрел ему в глаза.

– Чего и следовало ожидать. Боже мой, посмотри на себя. Я бы мог сгладить ситуацию и попросить тебя написать заявление по собственному желанию, но твоё наплевательское отношение не позволяет мне этого сделать. Сколько ты продержался? Месяца два? И держался ли?

Он подвинул к Алексу листок бумаги с приказом об увольнении.

– Ознакомься. И вон там в углу подпишись. И возьми обходной лист.

– Мне нечего обходить.

– Тем проще. Ты не представляешь себе, как мне жаль прощаться с тобой. Но, может быть, чтобы встать на ноги, тебе нужно совсем низко упасть?

Алекс с неприятием покосился на Виктора – без этих банальных фразочек на все случаи жизни можно было бы и обойтись. Дэн злорадно покривился, хоть и опустил голову в надежде, что никто этого не увидит. «Вот сученок», – подумал Алекс, без колебаний ставя подпись. – «Думает, небось, что я не заметил, что часть его вещей уже лежит на моем столе – он давно положил глаз на мою должность, и сейчас, видимо, добился своего».

– Виктор, давайте без наставлений, – попросил Алекс. – Вы судите со своей стороны. Как водомерка, понимаете?

– Алекс, – вдумчиво проговорил он, – нет никакой стороны для оправдания пьянства. Если ты говоришь о ситуации с твоим братом, я, безусловно, сочувствую и желаю ему выздоровления. Но это должно быть для тебя стимулом быть в своём уме, а не надираться до чертиков. Смотри, что ты наделал – потерял прекрасную работу, за которую, порой, люди готовы драться. – Он глянул на Дэна.

– И вы не дадите мне устроиться на новую, верно? – спросил Алекс прямо, подписывая бумагу об увольнении.

– Тебе не даст устроиться твоё увольнение по статье. Ты сам себе вырыл яму. Ступай.

Он вздохнул, производя впечатление высокоморального судьи, посадившего своего родственника во имя непреложного закона, а Алекс наспех сгрёб со стола свои вещи, которых там было всего ничего, кинул их в пакет и молча вышел.

Затем в отделе кадров он забрал свою трудовую книжку с новой неприятной записью в ней, сдал пропуск и, в последний раз окинув взглядом территорию предприятия, вышел за турникеты.

Охранник, к которому вернулось его прежнее добродушное выражение лица, посмотрел на него с сочувствием и показал ему ладонью вперёд сжатый кулак. Алекс кивнул и только сейчас стал замечать, как сильно у него болит голова и дерёт горло от недолеченной простуды. Оставался всего один шаг до двери выхода, как вдруг его окликнули. Алекс обернулся и увидел запыхавшегося выходящего за турникеты Дэна.