Читать книгу Обыкновенный мир - Лу Яо, Яо Лу - Страница 17

Когда Шаоань привез домой невесту, отец не находил себе места от счастья. Он и подумать не мог, что все пройдет так гладко, а девочка окажется такой милой и сообразительной. Вот уж точно: лучше синица в руках. Но больше всего старика радовало то, что ее семья действительно отказалась от подарков – как и говорила Фэнъин.

Все это было похоже на сон. Разве могло оно происходить с ним, стариком Сунем?

Но оно происходило – в этом не могло быть никаких сомнений. Девочка сама предложила сыграть свадьбу на Новый год.

Вспомнив про свадьбу, старик Сунь спустился наконец с небес на землю. Он сразу подумал, что придется проставиться, но где взять денег? У кого занять? Пусть девочка отказалась от подарков – он же не может не подарить ей хоть пару платьев. На постель, на обновки и прочую мелочь для молодых тоже уйдет юаней тридцать – пятьдесят. И потом, он не может женить сына втихаря – все-таки своя кровинушка. Вон, младшему брату в самые трудные годы устроил все по высшему разряду, подумаешь, – подвязал пояс потуже. А теперь ради родного сына можно и исподнее продать. Иначе, как пить дать, засмеют. Без музыкантов придется обойтись, но все равно нужна водка, нужна закуска, нужны гости, нужна большая гулянка. Нет денег? Бери в долг!

Как ни крути, придется занять юаней двести. Но у кого взять такую сумму?

Суни много ночей не смыкали глаз. Их бросало из огня да в полымя. Все разговоры вертелись вокруг денег и того, как всех уважить. В итоге решили, что идея отметить свадьбу на Новый год была чертовски хороша – так выйдет отгулять два повода разом.

Сперва они обсчитали, сколько уйдет наличных и сколько понадобится зерна. И того и другого придется насобирать по деревенским. Дома ели в основном гаолян и просо – а такое на праздничный стол не поставишь. Конечно, за свининой на рынок никто не поедет – просто прирежем своего хряка, не станем продавать мясо в этом году.

Про зерно ничего не решили – сперва занялись деньгами. Покумекав, старшие Суни высчитали, у кого из соседей могла оказаться такая заначка. У секретаря Тяня просить было неудобно. У бухгалтера их бригады Тянь Хайминя наверняка были деньги, но его жена и отец, старик Ванью, никогда не давали в долг – тут нечего было и стараться. У Цзинь Цзюньу могли найтись в загашниках лишние юани, но он был в семье единственным кормильцем – брать у него было неловко.

Старики прикидывали и так и этак и в конце концов сошлись на том, что единственным вариантом оставался Цзинь Цзюньхай. Вариант был непростой. Конечно, стоило им только намекнуть – и тот бы не отказал. Но они и так были у него в долгу: когда старший Сунь женился, они несколько лет задарма жили в доме у соседей. Потом семейство переехало в свой нынешний дом, но места на всех не хватало – Шаопин и Ланьсян по-прежнему ночевали у соседей. И вообще Цзинь Сю и Цзинь Бо вечно подкармливали младших Суней, а их мать заботилась о них, как о своих детях. Это она обшивала их на своей машинке. У семьи Сунь никак не получалось отплатить Цзиням за все это добро – они делились с ними зерном, картошкой, помогали с тяжелой работой, но все равно чувствовали себя в долгу. Теперь язык не поворачивался снова просить об одолжении – тем более, что никто не мог сказать, когда получится вернуть одолженное.

Но, увы, другого пути не было. Сунь Юйхоу решил, что наутро пойдет к Цзюньхаю за деньгами. Единственное, чего он боялся, так это того, что Цзюньхая не окажется на месте, а жена не осмелится одолжить такую большую сумму…

И вот Юйхоу сидел на стуле в доме Цзюньхая, покуривал трубочку, позевывал и ждал, когда вернутся хозяева. Он долго думал, как аккуратно подведет разговор к нужному делу, а потом решил, что это лишнее, лучше сразу сказать прямо. Как ни крути – все равно кончится деньгами.

Старик Сунь сидел, охваченный тяжелыми мыслями. Пятнадцать лет назад он уже проходил это все – когда собирал на свадьбу брату. Ох, грехи наши, неужто так и будем жить без облегчения, без просвета?

Через несколько мгновений у порога зашумели хозяева, забегали с вещами из подъехавшей машины. Свалив их в комнате, Цзини присоединились к Юйхоу. Цзюньхай быстро протянул ему сигарету.

– Да нет, я уж трубочку, – ответил старик, – от сигарет один кашель.

– Моя-то мне сейчас сказала, что твой Шаоань нашел себе в Шаньси невесту. – Старший Цзинь скинул рабочую одежду, бросил ее на край кана, закатал рукава и пошел мыть руки.

Юйхоу резво откликнулся:

– Да, невестки моей родня. Хорошая девочка.

– Когда свадьба? – Цзюньхай вытер руки полотенцем, сел рядом и подал ему чашку чаю, которую принесла жена. – Попей, дорогой.

– Нет, спасибо… Свояки вот предложили сыграть на Новый год.

– Тогда можно по-простому сделать. Мы по дороге говорили о свадьбе – наверняка у вас сейчас не особо с деньгами. Может, одолжить надо? Если да, то ты только скажи – мы одолжим!

Юйхоу был тронут участливым вниманием семьи Цзинь.

– Да я ж потому и пришел… Не думал, что ты так скоро вернешься. Не успел и рта раскрыть, как ты сам предложил… Я и так у вас в долгу – язык не повернется снова донимать тебя, брат…

– Ой, я тебя умоляю, – вставила его жена. – Вы и так нам каждый год столько делаете. Цзюньхай все крутит свою баранку – не будь вас, я бы так и сидела без вязанки хвороста…

– Не стесняйся, брат. Сколько денег нужно? Трехсот юаней хватит? – спросил Цзюньхай.

– Так много не надо, – ответил Юйхоу. – Двумя сотнями обойдемся…

Цзюньхай тут же сказал жене:

– Поди дай нашему Юйхоу две сотни.

Женщина вышла в другую комнату.

– Да сейчас не надо, до Нового года еще время есть… – вспыхнул старик.

– Возьми-возьми, – ответил Цзюньхай. – Одежду, постельное белье – все нужно купить заранее. А что насчет зерна? Тут я тебе не помощник, мы ведь с пайка живем, все в бригаде столуются. Трудодней за нами нет. Ну, бывает, продашь что-то из пайка в городе – тем и живы…

– Знаю, брат, не беспокойся. Что-нибудь придумаем.

Жена Цзюньхая вынесла деньги и потянула их соседу:

– Пересчитай.

– Да чего уж, – он убрал деньги, свернутые трубочкой, в карман.

С легким сердцем он вернулся домой. Жена уже хлопотала на кухне. Сюлянь сидела на кане и расчесывала бабушке волосы. В обычное время старушка лежала с полуприкрытыми глазами или пересчитывала таблетки, которые ей купил Шаопин. Она высыпáла их из пузырька и перебирала снова и снова, пока не уверялась, что все на месте, – прежде чем снова ссыпать обезболивающее в бутылку. Ей было жалко тратить его на себя. Но в последние дни бабушка позабыла о своем любимом занятии. Не смыкая воспаленных глаз, она со счастливой улыбкой наблюдала за своей невесткой. Сюлянь порой заботливо сидела рядышком, массировала ей спину или собирала тонкие пряди седых волос в крохотный пучок на макушке. Бабушка время от времени ласково гладила ее тонкой рукой.

Шаопин ушел в поле, Ланьсян – в школу. Дома оставались только три женщины.

– А где Шаоань? – спросил старик Сунь у жены.

– На табачных посадках, под горой, – откликнулась она, раскатывая тесто.

Шаоань боялся, что Сюлянь станет стесняться или чувствовать себя одиноко, а потому не выходил в поле несколько дней.

Теперь он собирал лист с пожелтевших у корня табачных кустов, готовя его к просушке. Потом лист можно будет размолоть и продать в Каменухе, выручив немного денег.

Юйхоу вышел на табачное поле и, не в силах сдержаться, тут же рассказал сыну, что ему удалось добыть наличных.

Шаоань выслушал отца и раздраженно бросил:

– Зачем ты одолжил такую пропасть? Как потом возвращать? Сотней обойдемся. Пойди верни им половину!

– Двести юаней – это вообще не о чем, – сказал отец. – Мы с матерью уже все посчитали. Ты нас тоже пойми: ты у нас старшенький, первый раз сына женим – хочется сделать по сердцу – себя закладать да в грязь лицом не ударить. Иначе я себе не прощу. Ты не знаешь: вчера ведь вечером глаз не сомкнули из-за этого. С тринадцати лет, как вернулся помогать нам, тянуть лямку, вывозить на себе все это разнесчастное хозяйство, – так и болит о тебе сердце. Свадьба – дело немаленькое. Если сейчас не сделаю как следует, то и в могиле не успокоюсь…

Юйхоу опустился на корточки и замотал пегой головой. Слова отца заставили Шаоаня прослезиться. Кто любит нас во всем мире сильнее родителей? Он не мог больше беситься из-за того, что старики взяли в долг.

Отец попросил, чтобы Шаоань отвез Сюлянь в уездный центр заказать обновки, и тот сразу подумал о Жунье. Сердце екнуло. Он подумал с болью, что Жунье до сих пор ни о чем не знает. Что будет, если она узнает? Возненавидит его…

– Это слишком далеко, лучше съездим в Рисовское. Там и ткань ничуть не хуже, – сказал Шаоань.

– Ну ладно, – отозвался Юйхоу.

Пробежало семь или восемь дней, но Сюлянь и не думала уезжать. Шаоань украдкой шепнул ей:

– Как вернешься, скажи своим, что прошло дней пять – ты назад и поехала. Не стоит задерживаться, а то отец и сестра будут волноваться.

Сюлянь, смущенно теребя пальцы, залилась краской:

– Я… просто не могу оставить тебя…

– Поезжай, перед Новым годом я за тобой приеду, – ласково сказал Шаоань.

– Разреши мне остаться еще на пару дней… – умоляла она.

После праздника Середины осени[25] заботливый Шаоань повез невесту в поселок.

Позавтракав, он одолжил у Цзюньу велосипед и усадил на него Сюлянь. В магазине перед витриной Шаоань бросил:

– Что понравится – то и возьмем!

Но Сюлянь ответила:

– Сперва тебя надо обшить. У меня-то дома есть ненадеванная одежда, мне можно и попроще что-то заказать. На самом деле мне вообще ничего не нужно, но я боюсь, что если ничего не взять, твои старики переживать станут… – Она повернула голову и, указывая на Шаоаня, сказала продавщице: – Как вы думаете, какой цвет ему больше подойдет? Из тех, что подороже.

Продавщица с одного взгляда поняла, что они приехали за обновками на свадьбу – почти каждый день заходили такие парочки. Она очень удивилась, заслышав их разговор. Обычно в такой ситуации девушки в самый последний момент смешивали все карты и начинали упрашивать жениха накинуть еще пару – тройку вещей или отрезов ткани к заранее условленному количеству. Иначе они угрожали вообще отказаться от всей затеи. Парни часто были вынуждены сломя голову бежать на улицу, чтобы одолжить у кого-нибудь денег. Те, кому не удавалось набрать нужную сумму, иногда опускались на корточки прямо у магазина и начинали плакать… Но эта девушка согласна была всего на один наряд, не просила дорогой ткани и вообще готова была сначала обшить своего мужчину. Такого днем с огнем не сыскать. Только на сцене показывали таких «прогрессивных» девиц.

Тронутая до глубины души, продавщица сказала Сюлянь:

– Вот новый лавсан, качество замечательное – и ему очень пойдет. А если на вас шить, – она достала другой материал, – то вот очень модный вариант, и стоит недорого…

Не дожидаясь, пока Шаоань откроет рот, Сюлянь ответила восторженной продавщице:

– Вот так и сделаем!

Когда продавщица вытащила ткань, Шаоань стал убеждать Сюлянь заказать себе еще что-нибудь, но та заупрямилась. Они стали спорить и перетягивать друг у друга рулон. Продавщица и покупатели у прилавка во все глаза смотрели на такое невиданное зрелище.

Шаоань заметил, что на них все смотрят, и вместе с неуступчивой Сюлянь, краснея, вышел из магазина.

На улице Сюлянь ласково сказал ему:

– Если двое хотят быть вместе, при чем здесь одежда? Я знаю, что у вас в семье плохо с деньгами и вы наверняка взяли в долг. Разве это так необходимо? Ведь после свадьбы нужно будет все вернуть…

У Шаоаня защипало глаза. Если бы рядом никого не было, он бы обнял и поцеловал Сюлянь.

Но даже после поездки в магазин Сюлянь не торопилась возвращаться в Шаньси. Шаоаню не хотелось, чтобы она уезжала, и он не стал торопить ее. Спустя десять дней после того, как пошли холодные росы[26], старик Хэ прислал из Шаньси письмо. Он беспокоился, отчего Сюлянь не возвращается: уж не заболела ли? Только тогда она решила вернуться домой. Шаоань опять одолжил велосипед Цзюньу и отвез Сюлянь в Каменуху. Там работал секретарем в коммуне его прежний одноклассник Лю Гэньминь. Шаоань попросил его помочь отыскать транспорт до Шаньси. Вместе с толстяком-поваром из столовой они усадили Сюлянь на автобус…

Отослав Сюлянь, Шаоань остался печально стоять на дороге, сжимая велосипедный руль. Он увидел, как стая диких гусей с пронзительными криками сорвавшись с утеса, понеслась на юг. Приближалась зима. Шаоань внезапно вспомнил, как весной он держал записку Жунье и стоял здесь же, наблюдая за дикими гусями, летящими с юга. И вот они вновь уносились в теплые края.