Читать книгу Пуговичная война. Когда мне было двенадцать - Луи Перго - Страница 4

Тот, кто наслаждается, читая Рабле, этого великого и истинно французского гения, с удовольствием примет, я надеюсь, мою книгу, которая, несмотря на свое название, не адресована ни маленьким детям, ни юным девственницам.

К черту стыдливость (только на словах) тех немощных времен, из-под ханжеских плащей которых частенько несет только неврозом да ядом! И к черту «настоящих римлян»: я – кельт{3}.

Именно поэтому я и захотел написать честную книгу, которая была бы одновременно галльской, раблезианской и эпической. Книгу, в которой текли бы жизненные соки, сама жизнь, сам восторг. И звучал смех, этот великий радостный смех, что сотрясал животы наших отцов – знаменитых выпивох или бесценных подагриков.

Так что я вовсе не боялся ни крепкого словца – лишь бы оно было смачным, ни рискованных эпизодов – главное, чтобы они были эпическими.

Мне захотелось воссоздать одно мгновение моей детской жизни, нашей восторженной и жестокой жизни дикарей-крепышей, во всей ее искренности и героизме, то есть свободной от школьного и семейного лицемерия.

Очевидно, что в изложении подобного сюжета было бы невозможно придерживаться одного только словаря Раси́на[1].

Забота об искренности стала бы моим оправданием, если бы я хотел извиниться за рискованные словечки и чересчур образные выражения моих героев. Но никто не обязан читать мою книгу. А после этого предисловия и украшающего титульный лист эпиграфа из Рабле я не признаю ни за одним ментором, светским или религиозным, мечтающим о более или менее тошнотворных нравоучениях, права сетовать.

К тому же – и это лучшее мое оправдание – я задумал эту книгу в радости, я писал ее с наслаждением, она развлекла нескольких друзей и рассмешила моего издателя[2]. Поэтому я имею право надеяться, что она понравится «людям доброй воли»{4}, как сказано в Евангелии, а на все остальное, по словам одного из моих героев, Лебрака, мне начхать.

Л. П.