Читать книгу Маленькие женщины - Луиза Мэй Олкотт, Луиза Мэй Олкотт, Mybook Classics - Страница 7

Большой дом и впрямь оказался Украшенным Чертогом, хоть сестрам и понадобилось некоторое время, чтобы в него попасть. Бет обнаружила, что ей очень нелегко победить львов. Старый мистер Лоуренс оказался самым большим из них, но после того, как он неожиданно к ним нагрянул, обронил несколько веселых и ласковых слов в адрес каждой девочки и поболтал о прежних временах с их мамой, его перестали бояться – все, за исключением тихони Бет. Вторым львом оказалось то обстоятельство, что Марчи были бедны, а Лори – богат, вследствие чего девочки стеснялись принимать его знаки внимания, на которые не могли ответить. Однако спустя некоторое время сестры обнаружили, что это он считает их своими благодетельницами и из кожи вон лезет, чтобы показать, как он благодарен миссис Марч за теплый прием, а ее дочерям – за веселое, жизнерадостное общество. В их скромном жилище он обрел комфорт и утешение. Вскоре Лори и сестры Марч позабыли о церемониях и стали дарить друг другу тепло и ласку, не задумываясь о том, кто из них отдает больше.

С этого момента начали происходить удивительные и приятные вещи. Новая дружба расцвела, как весенние цветы под солнцем. Лори всем понравился, да и он однажды сказал по секрету своему наставнику, что «сестры Марч – замечательные девушки». С восхитительным энтузиазмом юности девушки приняли одинокого юношу в свою компанию, высоко его оценив, а он обнаружил нечто чрезвычайно очаровательное в невинном дружеском расположении простодушных девочек. Лишенный прежде женского общества, Лори быстро почувствовал на себе их влияние, а их образ жизни, полный радостных событий и хлопот, заставил его устыдиться собственной праздности. Юноша устал от книг и счел живых людей настолько интересными, что мистер Брук вынужден был составить крайне неудовлетворительный отчет о его успехах: Лори манкировал занятиями, предпочитая им общение с семейством Марч.

– Ничего страшного, пусть сделает перерыв в учебе и отдохнет, потом наверстает, – сказал мистер Лоуренс-старший. – Наша славная соседка уверяет, будто Лори чересчур усердно учится и ему просто необходимо общество сверстников, развлечения и прогулки на свежем воздухе. Подозреваю, что она права. Я трясся над мальчиком, словно чрезмерно заботливая бабушка. Пусть Лори поступает, как ему заблагорассудится, раз уж он чувствует себя при этом счастливым. В этом девичьем монастыре, расположенном по соседству, с ним не случится ничего плохого. Миссис Марч делает для него больше, чем могли бы сделать мы с вами.

Лори и его соседкам действительно было хорошо вместе. Им доставляли удовольствие домашние пьески, катание на санках и коньках, приятные вечера в старой гостиной и, время от времени, – шумные маленькие праздники в большом доме. Мег могла в любое время зайти в оранжерею за букетом свежих цветов, Джо проводила много времени в библиотеке, своими критическими замечаниями повергая старого джентльмена в изумление, Эми копировала картины, от всего сердца наслаждаясь их красотой, а Лори в восхитительной манере исполнял обязанности владельца поместья.

А вот Бет, умиравшая от желания поиграть на роскошном фортепиано, никак не могла набраться мужества, чтобы побывать в «Особняке Блаженства и Безмятежности», как называла его Мег. Однажды Бет все-таки сходила туда вместе с Джо, но мистер Лоуренс-старший, не подозревая о ее робости, пристально уставился на девочку из-под кустистых бровей и произнес: «Эй!» – так громко, что напугал ее до полусмерти, о чем она побоялась рассказать даже матери. Бет быстренько сбежала оттуда, дав себе слово никогда больше не бывать у соседей, даже ради чудесного музыкального инструмента. Никакие уговоры и искушения не помогли ей преодолеть свой страх, пока об этом обстоятельстве не стало каким-то таинственным образом известно мистеру Лоуренсу. Он решил исправить собственную оплошность. Во время одного из своих кратких визитов к Марчам пожилой джентльмен искусно перевел разговор на музыку, заговорив о великих певцах, которых видел, изумительных орга́нах, которые слышал, и принялся рассказывать такие занимательные истории, что Бет сочла невозможным и дальше сидеть в дальнем уголке и подходила к гостю все ближе и ближе, словно зачарованная. Наконец она остановилась за спинкой его кресла, с широко открытыми глазами и пылающими от возбуждения щеками слушая столь необычный рассказ. А мистер Лоуренс, совершенно не обращая на нее внимания, поведал об уроках и учителях Лори. Затем, сделав вид, будто эта мысль только что пришла ему в голову, он обратился к миссис Марч:

– Мальчик совсем забросил музыку, чему я только рад – слишком уж он ею увлекся. Но наш рояль теперь страдает от небрежения. Не желает ли кто-нибудь из ваших девочек упражняться на нем время от времени, чтобы поддерживать инструмент в надлежащем состоянии, а, мэм?

Бет шагнула вперед, крепко сжав ладошки, чтобы не захлопать. Искушение было слишком велико. При мысли о том, чтобы сыграть на столь замечательном инструменте, у нее перехватило дыхание.

Прежде чем миссис Марч успела ответить, мистер Лоуренс продолжил, сопроводив свои слова странным кивком и улыбкой:

– Вашим дочерям необязательно у нас с кем-либо видеться или разговаривать. Пусть забега́ют в любое время, когда им будет удобно. Я сижу, запершись у себя в кабинете в другом конце дома, Лори частенько отсутствует, а слуги после девяти часов вечера вообще не приближаются к гостиной.

Тут пожилой джентльмен поднялся на ноги, собираясь уходить, и Бет решилась заговорить. После его последних слов ей больше нечего было желать.

– Прошу вас, передайте мои слова молодым леди, а если они не захотят прийти, что ж, так тому и быть, – произнес мистер Лоуренс.

Тут в его ладонь скользнула маленькая ручка и Бет, с благодарностью взглянув на пожилого джентльмена снизу вверх, сказала робко, но искренне:

– Ох, сэр, они захотят, очень-очень сильно захотят!

– Это ты та самая музыкальная девочка? – ласково глядя на Бет, осведомился мистер Лоуренс, на этот раз без своего страшного «эй!».

– Меня зовут Бет. Я люблю музыку и обязательно приду, если меня действительно никто не услышит и я никому не помешаю своей игрой, – произнесла она, боясь показаться назойливой и удивляясь собственной смелости.

– Ни одной живой душе, моя дорогая. Добрую половину дня дом пустует; приходи и стучи по клавишам, сколько тебе заблагорассудится. Я буду признателен за это.

– Вы очень добры, сэр!

Под его ласковым взглядом Бет зарделась, как майская роза, но теперь она уже не боялась пожилого джентльмена и легонько пожала ему руку: у нее не было слов, чтобы выразить свою благодарность за столь чудесное предложение. Мистер Лоуренс бережно убрал челку у нее со лба и, наклонившись, поцеловал Бет.

– Когда-то у меня тоже была маленькая девочка, – произнес он тоном, который слышали лишь немногие. – У нее были такие же глаза, как у тебя. Да хранит тебя Господь, моя милая! Всего доброго, мадам, – сказал пожилой джентльмен миссис Марч и торопливо ушел.

Бет обменялась с матерью восторженным взглядом, после чего поспешила наверх, дабы сообщить прекрасные новости своим инвалидам, ведь сестер дома не было. Как беззаботно и весело напевала Бет в тот вечер и как все смеялись над ней, после того как она посреди ночи разбудила Эми, играя во сне на ее лице, как на пианино.

На следующий день, удостоверившись в том, что оба джентльмена, пожилой и молодой, ушли из дома, Бет после двух-трех безуспешных попыток все-таки отважилась проскользнуть в особняк с черного хода и бесшумно, как мышка, пробралась в гостиную, где стоял предмет ее обожания. Рядом, разумеется, совершенно случайно, лежали ноты легкой красивой мелодии, и Бет, то и дело останавливаясь, чтобы прислушаться и осмотреться, наконец прикоснулась дрожащими пальчиками к клавишам огромного инструмента. Страхи тут же ее покинули. Девочка забыла обо всем на свете, кроме неизъяснимого восторга, который вызывала у нее музыка, ставшая для Бет голосом старого верного друга.

Бет играла до тех пор, пока за ней не пришла Ханна, чтобы отвести ее домой на обед, но у девочки пропал аппетит, и она могла лишь сидеть и блаженно улыбаться своим родным, пребывая в состоянии полного восторга.

После этого маленькая фигурка в пальто с коричневым капюшоном почти каждый день пробиралась сквозь живую изгородь. В большую гостиную Лоуренсов повадился ходить музыкальный призрак, незаметно появлявшийся и исчезавший. Бет даже не догадывалась о том, что мистер Лоуренс приоткрывает дверь своего кабинета, чтобы послушать любимые старинные мелодии. Девочка не знала, что в коридоре стоял на страже Лори, чтобы отгонять любопытных слуг. Она не подозревала о том, что нотные тетради и новые песни, которые она находила на подставке, клали туда нарочно для нее, и, когда юноша разговаривал с ней о музыке и давал ценные советы, Бет думала лишь о том, что он бесконечно добр к ней. И потому она наслаждалась от всей души, а вскоре обнаружила (что случается отнюдь не всегда): ее самая сокровенная мечта сбылась, больше ей ничего не нужно. За эту редкостную способность радоваться жизни судьба преподнесла Бет еще один, куда более щедрый дар. Во всяком случае, девочка, бесспорно, его заслужила.

– Мама, я хочу вышить тапочки для мистера Лоуренса. Он так добр ко мне, я должна его отблагодарить, а другого способа я не знаю. Можно мне сделать так, как я задумала? – спросила Бет у миссис Марч через несколько недель после поистине судьбоносного визита.

– Конечно, родная моя. Мистеру Лоуренсу будет очень приятно. Ты придумала чудесный способ его отблагодарить. Сестры тебе помогут, а я куплю все что нужно для вышивания, – ответила миссис Марч.

Она получала искреннее удовольствие от возможности удовлетворить просьбу Бет, ведь та очень редко ее о чем-либо просила.

После долгих и серьезных обсуждений с помощью Мег и Джо был выбран узор, куплены необходимые материалы и работа над тапочками началась. Россыпь ярких анютиных глазок на темно-фиолетовом фоне сочли наиболее подходящей композицией, и Бет взялась за дело. Она вышивала с утра до позднего вечера. В наиболее трудных местах ей на помощь приходили сестры. С иголкой Бет обращалась уже весьма умело и закончила работу раньше, чем она успела кому-либо наскучить. Затем девочка написала короткую записку и с помощью Лори тайком оставила тапочки на столе однажды утром, еще до того, как пожилой джентльмен встал с постели.

Когда волнение улеглось, Бет стала ждать, что будет дальше. Прошел целый день и часть следующего, прежде чем она получила заслуженную благодарность; к тому времени девочка уже начала опасаться, не обидела ли ненароком своего раздражительного друга. На второй день после обеда она, как всегда, отправилась на прогулку с бедной Джоанной, своей увечной куклой. По возвращении Бет увидела три – нет, четыре – головы, выглядывающие из окна гостиной. Стоило сестрам и матери ее заметить, как они дружно замахали руками и весело закричали на разные голоса:

– Тебе принесли записку от старого джентльмена! Иди же скорей и прочти ее!

– Ох, Бет, он прислал тебе… – начала было Эми, жестикулируя с непривычной для нее живостью, но Джо оборвала ее на полуслове, захлопнув окно.

Охваченная нетерпением, Бет поспешила к дому. У дверей сестры подхватили ее и буквально на руках внесли в гостиную, тыча пальцами и одновременно восклицая:

– Смотри! Смотри!

Бет взглянула в указанном направлении и побледнела от восторга и удивления. Там стояло пианино, а на его блестящей крышке лежал конверт, на котором было написано: «Мисс Элизабет Марч».

– Это мне? – ахнула Бет, держась обеими руками за Джо и боясь, что сейчас упадет и обнаружит, что все это был лишь сон.

– Да, это тебе, моя драгоценная! Ну разве это не мило с его стороны? Мистер Лоуренс – самый лучший пожилой джентльмен на свете, не так ли? А в этом конверте – ответ на твои вопросы. Мы не распечатывали его, но умираем от желания узнать, что же в нем! – воскликнула Джо, обнимая сестру и протягивая ей записку.

– Прочти сама! Я не могу – у меня такое странное чувство… Нет, это просто невероятно! – И ошеломленная подарком Бет спрятала лицо, уткнувшись в передник Джо.

Джо развернула записку и засмеялась, поскольку первыми словами были: «Мисс Марч, уважаемая мадам…»

– Как мило! Я бы хотела, чтобы мне кто-нибудь написал нечто подобное! – заявила Эми, сочтя это старомодное обращение исключительно вежливым и элегантным.

«За свою жизнь я износил множество тапочек, но ни одни не были такими удобными, как те, что подарили мне вы, – продолжала читать Джо. – Анютины глазки – мои любимые цветы, они всегда будут напоминать мне о нежном дарителе. Я предпочитаю вовремя оплачивать свои долги и потому не сомневаюсь, что вы позволите «старому джентльмену» подарить вам кое-что, что некогда принадлежало его любимой маленькой дочери, которую он потерял. С признательностью и наилучшими пожеланиями, остаюсь искренне ваш благодарный друг и покорный слуга, Джеймс Лоуренс».

– Да, Бет, тебе оказали честь, которой ты можешь гордиться! Лори рассказывал мне о том, как беззаветно любил мистер Лоуренс свою умершую малышку и как бережно он хранит ее вещи. Подумать только, он отдал тебе ее пианино! Вот что значит иметь большие голубые глаза и любить музыку, – сказала Джо, пытаясь успокоить Бет, которая дрожала всем телом и выглядела чрезвычайно взволнованной.

– Только взгляните на изящные подсвечники, чудесный присборенный зеленый атлас с золотой розой посредине, аккуратную подставку для нот и табурет! – подхватила Мег, открывая крышку пианино.

– «…ваш покорный слуга, Джеймс Лоуренс». Подумать только, и он написал это тебе! Я расскажу об этом девочкам в школе. Они будут в восторге, – пообещала Эми, на которую записка произвела невероятное впечатление.

– Сыграй на нем, милая. Давай послушаем, как звучит детское пианино, – сказала Ханна, которая неизменно разделяла с Марчами их семейные радости и горести.

Бет села за инструмент, и все хором провозгласили, что таких чудесных звуков они еще никогда не слышали. Вне всякого сомнения, пианино было недавно настроено, но, как мне представляется, главное очарование заключалось в самом счастливом из лиц, склонившимся над ним. Бет благоговейно касалась блестящих черных и белых клавиш и нажимала на сверкающие педали.

– Ты должна пойти и поблагодарить мистера Лоуренса, – заявила Джо будто бы в шутку: мысль о том, что малышка действительно отважится нанести визит вежливости их пожилому соседу, казалась ей невероятной.

– Я и сама собиралась это сделать. Пожалуй, будет лучше, если я отправлюсь прямо сейчас, пока еще не успела слишком сильно испугаться.

И, к величайшему изумлению домашних, Бет решительно прошла через сад, пробралась сквозь живую изгородь и скрылась за дверью особняка Лоуренсов.

– Клянусь Богом, ничего подобного я еще не видела! Должно быть, пианино вскружило Бет голову! В здравом уме она бы ни за что туда не отправилась! – вскричала Ханна, глядя вслед девочке, в то время как сестры Бет при виде такого чуда лишились дара речи.

Они бы изумились еще сильнее, если бы увидели, как Бет повела себя дальше. Хотите верьте, хотите нет, она подошла к двери кабинета и постучала, не давая себе времени задуматься, что же она делает. Когда резкий хриплый голос ответил ей: «Войдите!», девочка перешагнула порог, подошла к опешившему от неожиданности мистеру Лоуренсу и, протянув ему руку, произнесла дрожащим от волнения голоском:

– Я пришла поблагодарить вас, сэр, за…

Бет не договорила. Пожилой джентльмен смотрел на нее с такой добротой и лаской во взоре, что она забыла заранее заготовленную речь и, помня лишь о том, что он лишился маленькой дочери, которую очень любил, обняла старика обеими руками за шею и поцеловала.

Если бы на голову мистеру Лоуренсу обрушилась крыша собственного особняка, он и тогда, пожалуй, не выглядел бы столь ошеломленным. Но благодарность Бет ему понравилась. О да, понравилась, и еще как! Мистер Лоуренс был настолько тронут этим доверчивым поцелуем, что вся его напускная строгость развеялась как дым. Старик усадил Бет себе на колени и прижался морщинистой щекой к ее розовой щечке. Ему вдруг показалось, будто к нему вернулась его маленькая дочурка. С этого момента Бет перестала его бояться и болтала с ним так задушевно и спокойно, словно знала его всю жизнь, потому что любовь прогоняет страх, а благодарность способна победить гордость. Когда девочка отправилась домой, мистер Лоуренс проводил ее до калитки, сердечно пожал маленькую ручку и прикоснулся к своей шляпе, после чего развернулся и направился обратно, расправив плечи и держа спину прямо, как и подобает привлекательному пожилому джентльмену с военной выправкой.

После того как сестры своими глазами увидели, что происходит, Джо, дабы выразить свою радость, станцевала джигу, Эми от удивления едва не вывалилась из окна, а Мег воскликнула, всплеснув руками:

– Что ж, теперь и я верю, что скоро наступит конец света!