Читать книгу В сиреневом саду - Луиза Мэй Олкотт, Луиза Мэй Олкотт, Mybook Classics - Страница 3

Пораженные до глубины души, обе сестры, словно по команде, с опаской подкрались к пирогу и дотронулись до него робкими пальчиками, вполне ожидая, что он может вдруг подлететь и таинственным образом вновь испариться. Пирог, однако, по-прежнему смирно лежал в корзинке. Девочки облегченно перевели дух. В фей, вообще-то, они не верили. Вот только чем, кроме их колдовских проделок, объяснить цепь последних событий?

– Собака его не съела!

– Салли его не брала.

– Откуда ты знаешь?

– Она никогда бы его не вернула.

– Кто же тогда?

– Не знаю, но кто бы это ни был, я его прощаю.

– Ну а нам-то теперь чем заняться? – спросила Бетти, весьма сомневаясь, что после пережитых треволнений возможно посвятить себя безмятежному чаепитию.

– Съедим поскорее пирог. – И Бетти, ловко взмахнув большим ножом, моментально разрезала обретенного беглеца, видно страшась, как бы он опять не выкинул какое-нибудь коленце.

Умять пирог много времени не потребовалось, потому что, во-первых, они запивали его молоком, а во-вторых, торопливо жевали, то и дело бдительно оглядываясь. Ведь если странный пес столь быстро исчез, то мог столь же быстро и появиться.

– Вот теперь хотела бы я посмотреть на того, кто попробовал бы отнять мою порцию, – вызывающе проговорила Бэб, дожевывая последнюю корочку.

– Или мою, – прокашляла Бетти, у которой в горле застрял изюм.

– Теперь давай наведем порядок и поиграем, будто здесь случилось землетрясение, – предложила Бэб, посчитавшая, что ничем, кроме природного катаклизма, не объяснишь уныния, охватившего ее кукольное семейство.

– Прекрасно! – с удовольствием поддержала идею Бетти. – Бедную мою Линду сбросило носом вниз. Милая моя деточка, иди скорей к своей мамочке, чтобы она тебя привела в порядок, – промурлыкала она, поднимая упавшую куклу из зарослей мокричника и стирая грязь с продолжавшего героически улыбаться кукольного лица.

– У нее сегодня наверняка случится круп, поэтому необходимо сделать микстуру из сахара, – сказала Бэб, обожавшая лечить кукол.

– Может, случится, а может, и нет, только не надо было тебе сейчас чихать. Если потребуется, я и сама могу чихнуть за своих детей. Спасибо, не надо, мэм, – резко осадила ее Бетти, чье дружелюбие сильно убыло после пережитых событий.

– Да совсем я и не чихала. Очень нужно. Хватит с меня забот о собственных бедных малютках. Говорить за них, плакать, укачивать. Некогда мне заниматься еще и твоими! – резко ответила Бэб, охваченная нервозностью даже сильнее сестры.

– Кто же тогда чихал? Я только что слышала настоящий чих. – Бетти глянула на зеленую крышу, полагая, что звук в таком случае раздавался оттуда.

Там, однако, не обнаружилось никого, кроме желтой птицы. Устроившись на высоком кусте сирени, она раскачивалась и чирикала.

– Но птицы ведь не чихают, правда? – Бетти принялась пристально оглядывать золотистое пернатое существо.

– Вот глупая. Конечно же нет, – откликнулась Бэб.

– Тогда мне хотелось бы знать, кто здесь, совсем рядом, смеется и чихает? Может, тот самый пес? – не переставала недоумевать Бетти.

– В жизни не слышала, чтобы собаки смеялись, разве что в «Сказках матушки Гусыни», – отозвалась Бэб. – Но этот пес вообще странный. Может, он и умеет. Все-таки интересно, куда он девался? – И в надежде снова увидеть забавного пуделя она внимательно оглядела обе боковые дорожки.

– А вот я знаю, куда сейчас пойду, – сказала Бетти и принялась энергично, но не слишком аккуратно собирать своих кукол в фартук. – Мне надо домой, рассказать все ма. Не хочу больше здесь оставаться. Мне страшно.

– А мне ничуточки. Только вот вроде как дождь собирается, и мне из-за этого тоже лучше вернуться домой.

Она убрала стол самым простым и ускоренным способом, подняв скатерть за все четыре угла. Получившийся куль с гремящей внутри посудой отправился в ее фартук, сверху она покидала своих детей и объявила, что готова идти.

Бетти замешкалась на мгновение, подхватывая с дорожки разные мелочи, которые мог испортить дождь. Затем она отвязала от дверного молотка красную ленточку и, когда развернулась, собираясь спуститься с крыльца, увидела на ступеньке две прекрасные розовые розы.

– Ой, Бэб! Посмотри! Именно те, которые мы хотели! Правда здорово, что ветер их нам принес? – прокричала она, подобрав цветы и устремляясь вслед за сестрой, которая угрюмо шествовала впереди, напряженно высматривая бдительным взглядом свою заклятую врагиню Салли Фолсом.

Цветы заметно подняли обеим девочкам настроение. Этот сорт роз настолько им нравился, что они едва сдерживались от желания взобраться вверх по шпалерам и добыть их себе. И наверное, все же добыли бы, не запрети им ма совершать подобные подвиги, после того как Бэб, пытаясь добраться до жимолости, полезла по дикому винограду, который обвил все крыльцо, и сверзилась вниз.

Дома, обрушив на миссис Мосс рассказ о своих приключениях, дочери сильно ее позабавили, но ни в малейшей степени не встревожили. Все, что произошло в саду, она сочла проделками каких-нибудь их приятелей по играм. Даже пугающая история о таинственных чихе и смехе, исторгнутых совсем рядом с девочками кем-то загадочным и совершенно невидимым, вызвала у нее лишь улыбку.

– В понедельник схожу туда и выясню, что там творится, – вот и все, что она сказала по этому поводу.

Но в понедельник у миссис Мосс не вышло осуществить свой план, потому что зарядивший накануне дождь все еще продолжался, и девочки в школу скорее не шли, а плыли, как пара утят, по огромным лужам, удовольствие от которых им позволяли в полной мере вкусить непромокаемые сапоги из индийской резины. На большой перемене Бэб и Бетти, поделившись с одноклассницами тем, что дала им ма с собой на обед, сильно их развлекли рассказом о таинственном псе, поселившемся где-то поблизости. Некоторые из их знакомых, как выяснилось, тоже застигли его за изучением своих задних дворов, однако ни перед кем, кроме Бэб и Бетти, он своих трюков не демонстрировал. Сестры, тут же заважничав, начали с гордостью называть странного пуделя «наш пес», но загадочное перемещение пирога так и осталось необъяснимым. Салли Фолсом убежденно клялась, что они с Мэми Сноу как раз в то время играли в салочки. Других тоже поблизости от дома с сиренью не было. Только Бэб и Бетти. И никто не мог пролить свет на это событие.

Озадачены тем не менее оказались все. Даже Учительница начала рассказывать такие захватывающие истории про жонглеров, которых однажды видела, что пончики остались лежать забытыми в ведерках для обеда, а руки с кусками пирогов замерли в воздухе по пути ко рту. На ближайшей же перемене, уже во второй половине дня, Бэб чуть не вывихнула себе все суставы, пытаясь изобразить выкрутасы пуделя, потому что, хотя прежде она с успехом проделывала их у себя на постели, пол школьного сарая оказался гораздо меньше для этого приспособлен, о чем ей сразу же сообщили колени и локти.

– У пуделя выходило очень легко, но я прямо не знаю, как это сделать, – сказала она, брякнувшись об пол после весьма безуспешной попытки пройтись на руках.

– Божечки! Вот же он! Прямо здесь! – воскликнула Бетти, сидевшая на небольшой кучке дров возле двери.

Остальные немедленно устремились туда же, и все шестнадцать девочек с таким видом выглянули на дождливую улицу, будто ожидали увидеть там Золушку в волшебной карете, а не уныло бредущего по раскисшей грязи пса.

– Ой, позовите его сюда, пусть потанцует! – по-воробьиному звонко прощебетала стая девочек.

– Сейчас позову. Мы с ним уже почти друзья, – сказала Бэб, совершенно забывшая, как всего два дня назад пыталась прогнать его и осыпала угрозами.

Только, похоже, пес об этом не забыл, потому что он, хотя и замер на месте, задумчиво глядя на них, но подходить остерегся и мок под дождем – грязный, клочковатый, медленно повиливая хвостом с кисточкой да многозначительно указывая розовым носом на почти опустошенные ведерки и корзинки для еды.

– Он голодный, – первой сообразила Салли. – Дайте ему поесть. Тогда он поймет, что мы ему зла не желаем. – И она щедро внесла свой вклад последним куском хлеба с маслом.

Бэб подхватила свое ведерко и, сложив в него все остатки еды, попыталась приманить пса, но тот оставался под проливным дожем. Лишь сел в просительной позе, глядя с мольбой на девочек.

– Бедный, он ведь от голода просто умирает, – с жалостью проговорила Бэб. – Давайте не будем ему мешать. Пусть спокойно поест.

И, поставив на пол ведро, она вместе с остальными девочками попятилась подальше от двери. Увы, ожидаемой благодарностью за их доброту и сочувствие пес им не ответил. Едва поняв, что подход к ведру для него безопасен, он в стремительном рывке достиг его, схватил зубами за ручку и унесся с ним прочь. Девочки закричали, особенно громко Бэб с Бетти, потому что новенькое обеденное ведерко принадлежало им, и они уже собирались погнаться за похитителем, но тут звонок призвал их к следующему уроку. Пришлось возвращаться в класс, где мальчики, увидев, каким они охвачены волнением, тут же принялись выяснять причину.

К концу учебного дня дождь прекратился, выглянуло солнце, и сестры поспешили домой, торопясь поведать о своих бедах ма и найти в ней сочувствие, которое она выражала всегда замечательно. Вот и на сей раз, выслушав их, она осталась верна себе:

– Ничего страшного, дорогие мои. Если он не вернет ведерко, как возвратил раньше пирог, я дам вам другое. Ну и, так как на улице играть еще слишком мокро, можете пойти в каретный сарай. Я ведь вам обещала. Надевайте-ка резиновые сапоги – и вперед.

В свете такой восхитительной перспективы досадная потеря ведерка была моментально забыта, и девочки устремились вприпрыжку по гравийной тропинке к сараю, а миссис Мосс, тщательно подоткнув юбку и захватив с собой связку ключей, последовала за ними. Она присматривала за домом, участком и всем, что на нем находилось, и домик, где они жили с девочками, назывался домом привратника.

Маленькая дверца в одной из створок ворот сарая запиралась изнутри на засов, а на створках висел замок. Миссис Мосс открыла его. Створка ворот распахнулась. Девочки ринулись внутрь, охваченные столь сильным волнением и любопытством, что, когда оказались возле старинной кареты, у них даже сил не хватило на восхищенные возгласы. Бэб поднялась на облучок, Бетти взбежала по ступенькам к дверце кареты, но обе тут же устремились вниз резвее, чем поднимались, едва услышали из темной ее глубины громкое гавканье, а затем приказ тихим голосом:

– Лежать, Санчо, лежать.

– Кто здесь? – сурово осведомилась миссис Мосс, попятившись вместе с девочками, которые крепко ухватили ее за юбку.

Из разбитого окошка высунулась прекрасно знакомая сестрам белая кудрявая голова и тихо заскулила, словно заверяла: «Не тревожьтесь, леди. Мы ничего вам плохого не сделаем».

– А ну выходите! Или я сама вас вытащу! – отважно выкрикнула миссис Мосс, приметив под каретой среди какого-то ужасающего тряпья ноги в маленьких пыльных ботинках.

– Да, мэм. Сейчас выйду, – ответил ей кроткий голос, и то, что казалось кулем рваных тряпок, вынырнуло из темноты. Белый пудель был тоже уже тут как тут. Он уселся у ног хозяина, и бдительный его вид свидетельствовал о готовности атаковать каждого, кто подойдет к ним слишком близко.

– А теперь отвечай, кто ты и как попал сюда? – потребовала миссис Мосс, и хоть вопрос ее прозвучал достаточно строго, в глазах при виде тщедушной несчастной фигурки затеплилась истинно материнская жалость.