Читать книгу Чужие пути - Лу Ка - Страница 4

Тамила не знала, может ли доверять оборотню, но если бы он захотел ее изнасиловать или убить, то давно сделал бы это. Она надеялась, что, раз он аристократ, то в нем есть их хваленое благородство. Хотя она никогда не встречала никого по статусу выше, чем глава их деревни, но тот был таким же простым мужиком, как и другие.

Они шли вдоль реки, куда именно, Тамила не знала, главное, чтобы оборотень не продал ее в рабство в публичный дом, но тогда она и сама покончит с собой, чем перед кем-то раздвинет ноги. Она не берегла свою честь для будущего мужа, просто никогда не задумывалась над тем, что у нее могут быть отношения, как у любой другой деревенской девушки. Парни чурались ее, обходили стороной. Да, они приходили к бабушке, затем и к ней на лечение, брали лекарства, но никогда не пытались сблизиться. Хотя она не единожды ловила на себе слишком внимательные взгляды мужской половины, и ей было неприятно это внимание, оно пугало и было омерзительным. Лучше пусть на нее никто не смотрит, не замечает, чем так откровенно, как они. Любая другая на ее месте радовалась, что на нее засматривается сын мельника или мясника, но не Тамила. И вот сейчас она идет по лесу бок о бок с незнакомым и, скорее всего, опасным мужчиной. Иначе от кого он мог сбежать и так глупо попасться в простую ловушку?

Об оборотнях ей рассказывала бабушка, уважительно отзываясь об этом племени. Изредка под покровом ночи к ним из леса заглядывали несколько таких мужчин, женщин. Бабушка лечила всех без разбору, в уплату ей приносили кто что может, в основном отдавали – едой, но бывали и ткани. Из них бабушка шила себе и внучке одежду, а потом научила и Тамилу.

Игла в руках девушки превращалась в магическую: из-под ее руки выходили такие наряды, каких не было ни у одной девицы. Дочь местного богатея ходила в дорогих платьях, но от их модного вида людям, скорее, становилось смешно, нежели завидно, несмотря на богатую вышивку из золотых нитей и жемчуга с камнями. В деревне это смотрелось неуместно.

На Тамиле же были дешевые, но добротные ткани, легкие, ладно сидящие по фигуре в летнее время, а в зимнее – теплые и удобные. Тимару она собственноручно пошила шапку с шарфом и перчатки, утеплила его куртку мехом. Кузнец остался доволен ее работой.

Тарог – единственный, кто в тот злополучный день встал на защиту Тамилы, но его словам никто не внял. Нападать на единственного кузнеца мужики не стали. Но Тамила видела, сколько боли было во взгляде мужчины, пока ее тащили через всю деревню к сараю. Не смог он вразумить людей, так помог сбежать. Тогда, сидя в сарае, Тамила слышала его голос, он заговаривал зубы надсмотрщику и подливал вина. Пока Тимар возился с задвижкой.

В глубине леса, когда она без оглядки бежала, ветер доносил до нее шепотки голоса кузнеца: «Беги, малышка Тами, спасайся!». И она спаслась, наверное… кто знает, что взбредет в голову ее спутнику.

День клонился к вечеру, а они и не думали останавливаться на привал. Целебная сила природы помогла Тамиле подлечить ноги, но просить об отдыхе высокомерного оборотня она не хотела. Он давно обернулся черным волком и теперь резво бежал впереди нее. Ведьма двигалась на упрямстве и собственной выдержке дальше и дальше под светом звезд, единственном, что освещал им дорогу по пустынному полю.

Здесь не росла пшеница, не было и корнеплодных, обычное пустое поле с низкой травой.

Под утро Тамила стала клевать носом, ей захотелось упасть и не шевелиться, а волк продолжал бег, пока они не пришли к краю леса.

Отсюда с высокой горки была видна низина, а чуть дальше острый шпиль темного замка. Вокруг ничего, только вырубленная среди деревьев тропа. Когда-то и она была покрыта деревьями, теперь же вместо них торчали голые пеньки.

Волк ткнул ее носом в бок и потрусил к тропинке, ведущей вниз. Здесь в горке были вырублены ступени, но земля под ногами все время обваливалась, и Тамила удивилась, как она не сорвалась, пока спускалась вниз. Девушка только хотела присесть на пенек, как волк зарычал. Поняв предупреждение, ведьма пошла следом. Уже на подходе к замку, ноги стали отказывать ей, и она повисла, держась за кованую ограду. Высокие, стрельчатые ворота упирались в темное небо, вот-вот должен был начаться дождь. В воздухе пахло грозой.

Волк снова зарычал, Тамила скривила лицо и с трудом толкнула калитку. Со скрипом та подалась вперед, открыв проход ровно настолько, чтобы девушка смогла протиснуться боком.

Во дворе царило запустение. Это была большая территория, некогда белые, а ныне посеревшие от времени и погоды, укрытые мхом фонтаны и садовые статуи, заросшие и давно не стриженые кустарники и деревья. Никто не ухаживал за этим местом, и оно казалось мрачным. За мутными окнами черного, каменного замка ничего нельзя было разглядеть.

Дверь главного входа оказалась не запертой, и девушка осторожно ее приоткрыла, не смазанные петли противно заскрипели. Внутри пахло затхлостью, повсюду лежала пыль, и Тамила закрыла лицо ладонью, чтобы ненароком не чихнуть и не потревожить эту мертвую тишину. У нее было плохое предчувствие, и, судя по всему, у волка тоже, его мощные плечи напряглись, мышцы под шерстью заходили буграми, и вместе с рыком он исторг едва слышный вздох, обернувшись человеком.

– Когда-то это был один из величественных замков нашего королевства. Теперь – обычная развалина, – констатировал оборотень, осматривая высокий потолок: с деревянных балок и дорогих люстр свисали клочья паутины, по углам слышались шуршание и мышиный писк.

– Заночуем здесь, – он прикрыл дверь и уверенно направился изучать место.

Ведьма следовала за ним по пятам, спокойствие мужчины передалось и ей.

Оборотень очень быстро нашел кухню, пошарил в чулане, выудил оттуда бутылку вина, пачку сухарей и уселся за столом. Бутылку он откупорил с едва слышным хлопком и, не найдя чистого бокала, попробовал прямо из горла:

– Отменный вкус, – захрустел сухарями.

Тамила поочередно проверила все шкафчики и нашла для себя мисочку с крупой. Здесь имелась раковина, значит, замок не так стар, иначе пришлось бы таскать воду из колодца, который еще необходимо найти. Водопровод – это прекрасно. В ее деревне такое новшество имелось только в доме главы. Когда бабушка лечила его от тяжелых ран, то постоянно охала от восхищения, приговаривая, как же удобно так жить.

Ведьма подумывала, не принять ли ванную, когда в коридоре послышались странный цокот и звук слишком тяжелых для человека шагов. Поставив миску на стол, чтобы ненароком не разбить, девушка перевела испуганный взгляд на оборотня, мужчина молча приложил палец к губам и поманил ее к себе.

Они скрылись за дверью черного хода, откуда вверх тянулась винтовая лестница.

Некто зашел в кухню и, учуяв их запах, громко заревел. Рев был похож на медвежий, но слишком громкий.

Таща девушку за руку, Микель бросился наверх. За собой они слышали рев, но, видать, лестница для зверя была слишком узкой, а когда они оказались перед приоткрытой дверью, тут же бросились в нее. Зверя это не остановило, он уже несся к ним через весь холл, миновав широкие ступени, взобрался на второй этаж.

Микель побежал еще выше, за всей этой беготней Тамила думала, что у нее не выдержит сердце, пока они не оказались в башне. Мужчина закрыл дверь на засов и отошел подальше. В несчастную, но, на удивление, прочную дверь долбились с другой стороны, ревели, царапали дерево, пока зверь не угомонился и, рыча, не ушел.

Башня оказалась небольшой спальней, должно быть, когда-то здесь жила какая-нибудь аристократка.

Таких изящных зеркальных столиков Тамила никогда не видела. Беленое дерево с золотым орнаментом. На нем лежали щетка для волос с драгоценными камнями на ручке, шкатулка, из которой выглядывало жемчужное ожерелье, под бледно-голубым балдахином стояла широкая кровать, а за ней обнаружилась узкая дверца в ванную и туалет. Что это была за ванная – круглая, из дорогого камня, в шкафу лежали пыльные полотенца и пижама, но главное – из крана текла чуть теплая вода.

Тамиле стало плевать на бушующего за дверями спаленки зверя, на оборотня, из-за которого они оказались здесь. Она спокойно сможет смыть с себя пот и страх всех этих дней и лечь в нормальную кровать, а не на горку еловых веток.

Закрыв перед носом мужчины дверь на защелку, ведьма сбросила грязное, пропотевшее платье и, открыв кран, взялась за лейку душа. Всем этим она пользовалась впервые, поэтому действовала по наитию. На полочке стояли такие же покрытые пылью флаконы с разными жидкостями. Разобравшись, где мыло, она наконец-то намылила свои бордовые, как вино волосы, до красноты растерла кожу мочалкой и застирала платье с бельем. Наряд она вывесила у окна, за ночь все должно высохнуть, но даже если будет слегка влажным – это лучше, чем ходить грязной. Бабушка всегда учила ее быть чистоплотной, хотя об этом не особо заботились деревенские. Но ни одна уважающая себя ведьма не могла позволить подобное пренебрежение гигиеной.

Вытряхнув от пыли одну из сорочек, Тамила облачилась в нее и, обернув волосы полотенцем, вышла из ванной. Оборотень разлегся на кровати, судя по всему, он уже наполовину опустошил бутылку. Его глаза блестели и были слегка затуманены.

– Свободно, или ты так и будешь лежать немытым? – строго спросила Тамила.

– Нет, оставлю это простолюдинам, – поставил бутылку на тумбочку и, проходя мимо нее, повел носом. – М-м-м, а ты, оказывается, умеешь приятно пахнуть, рад, что хотя бы чистоплотности тебя научили. Неприятно, знаешь ли, делить ложе с немытой девкой, – и скрылся в ванной.

– Д-девкой? Вот скотина… – прошипела она, топнув ногой. – Чтоб у тебя шерсть повылазила на одном месте, – откинув покрывало, она все-таки чихнула. Как только голова коснулась не пыльной и такой мягкой подушки Тамила провалилась в глубокий сон.

Она не видела и не слышала, как из ванной абсолютно обнаженным вышел Микель. Как его ладонь бродила над ее оголенным плечом, талией, скрытой под одеялом, и не почувствовала, как матрас прогнулся под его весом.

Впервые он делил кровать с целью сна, а не плотских утех.

– Дожил… – пробурчал себе под нос, закрывая глаза. Он не настолько пал в своих глазах, чтобы насиловать невинную девушку, а именно такой эта ведьма и была. Будь Тамила инициированной, она помогла бы ему освободиться от цепи на своей шее. Этот поводок испортил ему восемь лет жизни.

В восемнадцать герцог Микель Вестар, сын аристократа, поступил в Ковен ведьмаков. Он хотел пойти по стопам своего крестного отца – лорда Давена, который являлся одним из глав Ковена. Мать была против, ей претила мысль, что ее единственный и горячо любимый сын будет сражаться с темными, опасными тварями и положит жизнь на алтарь борьбы с ними. Она мечтала о внуках, о том, что ее мальчик удачно жениться, а ведь и невест уже выбрала, но Микель был непреклонен. Поэтому к двадцати трем годам он кончил учебу, и в напарники его выбрала самая обворожительная и сильная ведьма – Асмира.

Тогда ее имя было для него синонимом удовольствий. Он шептал его, когда ведьма мучила его тело страстью, одаривая своими ласками, дурманя сознание и… обрекая на служение. Тогда-то она и одела на него серебряный поводок. Микель с благодарностью принял его, даже не подозревая о том, в какую ловушку попал по своей собственной вине.

О чем мог думать желторотый юнец, попав в опытные руки такой искусительницы, которой тогда было около тридцати лет. Как ему сейчас, но тогда она была для него всем. Воздухом, без которого он не мог дышать, огнем, который сжигал его тело, и он снова воскресал под ее острыми ногтями и нежными руками, игривым языком и ртом, которыми она так умело пользовалась, что заставляла его забыть собственное имя.

Так он и забыл о том, что является свободным оборотнем, а не слугой своей госпожи-ведьмы. Осознание того, что с ним происходит, время от времени одолевало его, пока он не вдыхал пьянящий дурман ее тела, и снова не уходил в страну грез, где его просили делать все, что прикажут. Она говорила ласково, а целовала страстно, и ради этих поцелуев он готов был на все, абсолютно на все, даже убить собственную семью.

Эта мысль испугала и отрезвила его, он начал присматриваться к Асмире и понимать, что все происходящее – это не мечта, а настоящий, отвратительный кошмар. В котором его госпожа участвует в немыслимых оргиях, деля свое тело с посторонними мужчинами, ее вотчина – бордель, из которого она выползла, как ядовитая змея, оказавшись в Ковене и заработав себе статус сильной ведьмы.

Он попытался сбежать, вырваться, но поводок не дал ему далеко уйти, с каждым шагом, с увеличением расстояния он душил его огненным жгутом, причинял боль, ломал кости, скручивал сухожилия, и только тогда непокорный раб возвращался к своей госпоже. Одетой в прозрачный алый шелк, не скрывающий ее расплывшуюся талию, уже не такие упругие груди, а главное, запах грязной страсти. Микелю становилось дурно до тошноты. Его рвало от ее аромата, он молил о смерти, но начинался новый день и новые поручения, в которых он больше не был воином-защитником, а был тем, кто вышибает людям мозги, не заботясь, есть ли у них семьи или средства для уплаты того или иного долга ведьме, для чего ей нужны невинные дочери и маленькие дети и кто тот изувер, который ходит за ней, словно тень, – это он, Микель Вестар. И он проклинает тот день, когда увидел эти завлекающие в свою пучину зеленые глаза, когда провел пальцами по вьющимся рыжим волосам, погладил овальное лицо с молочной кожей и развратными губами, которые Асмира так соблазнительно облизывала, закусывала и всячески демонстрировала свою похоть. Эту женщину было невозможно удовлетворить, она жаждала испить своих любовников, до последней жизненной капли.

О том, что госпожа-ведьма перестала следовать правилам Ковена, Микель давно понял. Она могла с легкостью убить всю его семью и сделать это его собственными руками, стоило лишь поцеловать его, болезненно сжать его тогда еще короткие светлые волосы, одурманить своими чарами и сладковатыми зельями вперемешку с духами – любое ее желание – становилось законом. Он многому у нее научился и знал куда больше, нежели его однокурсники, но так нельзя было дальше жить и ему нужно было спасение, но какое? Судьба помогла ему, а быть может, сама богиня Морана решила прибрать к своим рукам ту, которая вместо нее несла столько смертей в людском мире.

Наступили ночи кровавой луны, именно тогда Асмира снимала с себя всю одежду и гуляла вдоль болот, наслаждаясь ночью и тишиной. Она собирала травы и коренья, чтобы потом приготовить из них свои смертоносные зелья, одно из которых было то самое, одурманивающее разум Микеля. Он молча ждал ее, сидя на бревне и стараясь не смотреть на ее отвисшую грудь, широкие бедра, на которых виднелись следы чьих-то поцелуев.

Болотная виверна появилась из черной, густой воды. Этот тип монстров был опасен своими ядовитыми испарениями, которые они изрыгали вместо огня. Их острые когти были ядовиты, один порез, и человек мог умереть.

Как Микель тогда сдержался, не сорвавшись с места, не произнеся ни звука от увиденного. Но когда его госпожа перестала душераздирающе кричать, и ее окровавленная плоть превратилась в сплошное месиво в пасти монстра, оборотень ощутил одновременно и радость, и боль утраты. Он не мог поверить, что так легко отделался от своей мучительницы. Но вот, все, что от нее осталось, это платье, висящее на ветке и разбросанные вперемешку с лужицами ее крови пучки трав и кореньев.

Виверна хотела напасть и на него, но, ощутив прилив сил, Микель впервые смог свободно обернуться волком и побежал так, как никогда. За ним уже давно никто не гнался, наевшаяся до отвала тварь скрылась в глубинах болота, а Микель бежал и бежал, только когда его лапа попала в капкан, он почувствовал отрезвляющую боль. Тогда-то ему и повстречалась Тамила.

Ведьма с волосами цвета вина, глазами-изумрудами и нежной, бледной кожей. Она была молодой, невинной и такой свежей, глотком воздуха, которого ему так не хватало. Если бы не раненая лапа, он набросился бы на нее, овладел на месте, ведь так давно он не испытывал настоящего желания, не наслаждался молодым, прекрасным телом, а только по приказу своей госпожи.

И сейчас молодая ведьма спала рядом с ним крепким и беззаботным сном. Она не знает, чего он хочет от нее, ведь серебряный повод все еще на нем и снять его может только инициированная ведьма. Ведь так ему говорила мертвая госпожа, но стоит ли верить словам покойницы? Хватит с него насилия и крови девственниц, он сделает это позже, когда она привыкнет к нему и не будет ждать опасности.

Почему Микель не захотел обращаться за помощью в Ковен? Потому что знал – у Асмиры там есть свои соглядатаи и друзья, те юнцы, которые участвовали в ее оргиях. Они захотят получить себе в услужение такого сильного оборотня, как он, а для этого назовут любую весомую причину, вплоть до обвинения в убийстве его госпожи. Это было нарушением кодекса Ковена и каралось смертной казнью. А во второй раз боги ему не помогут. Нет, пока он не готов так рисковать вернувшейся свободой. Он потерпит действие поводка, повременит…