Читать книгу Снежная роза - Лулу Тейлор - Страница 5

Хедер и я бродим по нашему новому дому и осматриваемся. Это время года я всегда не любила больше всего – начало февраля, пасмурно, холод и серость, обещание чего-то более яркого, если мы немного подождем… Пустые комнаты зимой выглядят угрюмыми. Несмотря на свое оцепенение, они, кажется, мечтают о ведрах горячей мыльной воды, тряпках, щетках и швабрах. При свете видно, что оконные стекла покрыты разводами грязи и паутиной, и на меня накатывает желание устроить генеральную уборку.

– Неудивительно, что они не смогли найти никого другого, кто захотел бы жить в этом доме, – говорю я вслух. Меня предупредили, что здесь давно не убирали. Некоторое время дом пустовал, а новые владельцы приобрели его лишь несколько месяцев назад. Интересно знать, были ли они когда-нибудь здесь. Думаю, они хотели сэкономить, отказавшись от уборки перед тем, как впустить сюда постояльцев, и поэтому, вероятно, аренда стоила так дешево. Однако это значит, что я буду долго возиться со шваброй и ведром. Вот тебе и рай.

– Что ты о нем думаешь, Хедер? – спрашиваю я, пока мы осматриваем комнаты. Везде одно и то же: пустое пространство, деревянные полы, камины, грязные окна и мало чего еще.

– Он большой, – констатирует она. – А где все люди?

– Здесь нет никаких людей, кроме нас.

Она хмурится:

– Но зачем нам нужно здесь жить? Тут нет мебели!

– Мы за ним приглядываем. Мы останемся здесь на какое-то время, пока дом не понадобится владельцам.

– А другие люди сюда приедут?

– Может быть. – Не знаю, почему я это говорю, ведь никто сюда не приедет. Я сразу же начинаю сожалеть о сказанном, поскольку Хедер выглядит заинтересованной.

– Кто они? А дети приедут?

– О, – говорю я расплывчато. – Думаю, вряд ли. В любом случае они приедут нескоро. Вот поэтому мы им нужны.

Кажется, мой ответ ее удовлетворяет, и мы возобновляем странствие по первому этажу, которое завершается в нашей комнате. Безусловно, для нас эта комната наилучшая, думаю я, не в последнюю очередь потому, что это единственная комната с кроватью. Хедер выглядит уставшей, и я укладываю ее в кровать с книжкой с картинками, а сама сажусь с кучей бумаг, которые привезла с собой. Это информация о доме, предоставленная владельцами, и я хочу узнать все, что могу, о том, как все это работает и как включить отопление. В каждой комнате есть древние батареи отопления, и все они холодные как лед. В ванной в конце нашего коридора имеется старая железная ванна и краны, из которых течет ледяная вода. Вскоре нам потребуется горячая.

Хотя я просматриваю бумаги несколько раз, я никак не могу найти того, что мне надо.

– Черт с ними! – наконец сердито говорю я и разочарованно откладываю бумаги. Теперь все время так. Я не могу воспринимать информацию, как раньше. Я просто поброжу по дому и посмотрю, что мне удастся найти.

Хедер смотрит на меня озабоченно:

– У тебя все в порядке, мамочка?

– Да, да. – Я улыбаюсь ей. – У меня все хорошо. Давай принесем из машины все наши вещи. Тогда мы сможем устроиться мило и уютно.

Она идет со мной, и остаток утра мы проводим, разгружая автомобиль: продукты и припасы, простая кухонная утварь, одежда, полотенца, постельное белье, игрушки, книги и игры для Хедер, радиоприемник, моющие средства. Хедер по большей части семенит рядом со мною, не очень-то помогая, хотя я предлагаю ей что-нибудь понести. Она ахает от удовольствия, когда видит свои любимые книжки, и в конце концов я усаживаю ее на пол в вестибюле, занятую этими книжками, а сама продолжаю разгрузку.

После того как я убираю в спальне и навожу уют, водрузив на подушку набивную птицу-топорика, принадлежащую Хедер, наступает время ланча – консервированный суп и мясной рулет, – а потом я приступаю к кухне. На этот раз Хедер мне помогает, отвлекаясь время от времени игрой в кладовке. Она начинает «готовить», смешивая старые порошки из жестянок в потрескавшейся фарфоровой миске и добавляя воду, чтобы превратить это месиво в то, что называет вкусным супом, пока не передумывает и не решает, что это волшебное зелье.

– В чем волшебство? – спрашиваю я, откидывая с глаза влажную прядь волос. Я вспотела, отмывая старый холодильник.

– Оно может перенести нас куда угодно, – отвечает она, старательно перемешивая зелье.

– Куда оно перенесет тебя? – интересуюсь я, предполагая, что она скажет: «В Диснейленд» или что-то придумает.

– Домой, конечно, – сразу же отвечает она.

Наступает пауза. Я проглатываю комок в горле. Я открываю рот, чтобы что-нибудь сказать, – что угодно, что может отвлечь Хедер от ее несбыточной мечты, но она начинает говорить раньше:

– Можно мне съесть кусочек сахара, мамочка?

– Конечно, – говорю я, радуясь, что она так легко оставила эту тему. – Только будь осторожна и просто соси его. Иначе ты сломаешь зубы, он, должно быть, твердый как камень.

Я покончила с уборкой на кухне, я вымотана и радуюсь тому, что могу приготовить приличную чашку кофе со свежим молоком, помещенным в чистый холодильник.

На сегодня уборки достаточно. Я как выжатый лимон.

Однако затем я обнаруживаю в коридоре, идущем от кухни к середине дома, комнату, которая когда-то наверняка была маленькой столовой или гостиной. Она уютнее большинства нижних комнат, окна и грязная застекленная дверь выходят на заросший сад позади дома. Отчасти ее комфортная атмосфера связана с тем, что в комнате по-прежнему есть кое-какая мебель: круглый стол красного дерева с несколькими разностильными стульями вокруг, кресло и старый диван с потертой бархатной обивкой горчично-желтого цвета. На стенах обои в изысканном китайском стиле в серебряных и бледно-зеленых тонах с розовыми, серыми и синими птицами, сидящими на тонких ветках и цветках. Это самая милая комната из тех, которые я уже видела, хотя, как и все остальное, она неухоженная и грязная.

– Мы сделаем эту комнату краше, – говорю я, осматриваясь.

Это будет наша гостиная. Здесь есть закопченный камин, и я думаю, смогу ли его прочистить и позволю ли себе им пользоваться, если смогу. Я дергаю застекленную дверь, но она, разумеется, заперта, а ключей нет. Это не важно. Слишком холодно, чтобы выходить на воздух, а сад находится в таком состоянии, что браться за него сейчас мне не под силу. Привести комнату в порядок будет легче. Немного работы, и она станет очень милой. Я не против работы. Меня радует то, что я сделала сегодня, отвлекшись уборкой от своих забот. Хорошо, когда под рукой есть простая работа, несложный физический труд, который помогает расслабиться. Это все, чего я хочу. Простота. Спокойствие. Умиротворенность. Только я и Хедер.

Хотя и выжата как лимон, я приношу свой маленький пылесос и хорошенько обрабатываю диван, пока не чувствую, что на нем можно сидеть, потом тряпкой вытираю пыль по всей комнате и снова прохожусь пылесосом. Безусловно, это будет наша штаб-квартира, и я полна решимости придать ей приличный вид и сделать более уютной. Пока я работаю, послеполуденное солнце быстро сменяется сумерками. Хедер слоняется без дела, играет со своими миниатюрными звериными семействами и тихонько читает в вестибюле. Она стоит на четвереньках, наклонившись вперед и положив подбородок на руки, и раскачивается взад и вперед, переворачивая страницы. Я вспоминаю, что, когда она была совсем маленькой, я заходила в ее комнату и видела ее спящей в кроватке попкой кверху, с поджатыми ножками и горящими щеками, прижатыми к простыне. Я вспоминаю, как мы с Рори стояли в дверях, заглядывая в детскую и восхищаясь красотой и совершенством Хедер.

Рори.

Хотела бы я знать, понял ли он, что мы уехали. Если понял, что он об этом думает? Что чувствует? Наверняка он будет в отчаянии, пожелает знать, где мы, попытается отыскать нас. Я должна бы ему посочувствовать, но не могу. Меня больше не заботят его чувства. Я охвачена только одним желанием – прятаться ото всех там, где нет опасности.

Позднее, когда за окнами стемнело и в вестибюле стало слишком темно, чтобы читать, мы устроились в гостиной и я включила маленький электрический тепловентилятор, радуясь, что на всякий случай прихватила его с собой. Потом я включила для Хедер мультики на планшете. Доступа к Интернету нет, но я загрузила в него множество фильмов, программ, музыки и сказок, чтобы Хедер не скучала, когда нет возможности поиграть на воздухе или когда она уставшая. Она лежит на диване и смотрит фильм, а я надела очки и уселась за стол, чтобы снова просмотреть бумаги, предоставленные компанией. Сверху помещен их логотип: кентавр с натянутым луком и стрелой, как эмблема Стрельца, зодиакального знака. Ниже три буквы: АРК. Я перечитываю письмо.

Добро пожаловать, хранительница!

Нам нравится думать о вас как о наших ангелах-хранителях, людях, которые обеспечивают жизненно необходимый присмотр за нашей недвижимостью. Благодарим за то, что вы присоединились к нашей команде. Компания АРК обладает недвижимостью по всей стране, и нам необходимо, чтобы она не пустовала. Таким образом мы можем предотвратить упадок и разрушение наших владений и уберечь их от опасностей, связанных с самовольными поселенцами. Ваша роль жизненно важна для нашей работы.

Внутри вы найдете всю необходимую информацию по уходу за избранным вами объектом недвижимого имущества, а также контактную информацию, необходимую для связи с нами. Вы успешно прошли соответствующую проверку, и теперь мы считаем вас частью нашей семьи. Поселяйтесь в вашем новом доме и получайте от него удовольствие. В ближайшее время мы свяжемся с вами, чтобы убедиться, что вы полностью удовлетворены, однако не стесняйтесь звонить, если нуждаетесь в помощи.

На этом письмо не заканчивается, однако я перестаю читать, пораженная мыслью, что являюсь частью этой семьи, семьи АРК, что бы это ни значило и чем бы они ни занимались. Перед отъездом я нашла в Интернете прекрасно оформленный сайт, полный правильных слов о строительстве для будущего и сохранении наследия, но все это крайне мало говорило мне о самой компании и о том, почему она владеет этой недвижимостью. Подробно говорилось только об этом месте, по-видимому, потому, что они искали для него хранителя.

И они думают, что знают обо мне все.

Я чувствую прилив удовлетворения из-за того, что мне удалось их обмануть. Я сообщила вымышленное имя и использовала адрес Каз. Мне было любопытно, смогут ли они определить, что по этому адресу я жила недолго (на самом деле не жила вообще), но, хотя я была готова к тому, что будут наведены справки, они, кажется, были полностью удовлетворены моей заявкой.

В конце концов я здесь.

Я была уверена, что желающих быть хранителем такого места, как это, будет много, однако они быстро связались со мной и организовали интервью по Интернету. Приятная женщина по имени Элисон, деловитая, в темном костюме, белой блузке, очках в черной оправе и с блестящими, зачесанными назад волосами, задала мне несколько довольно-таки прямых вопросов, но в общем у меня создалось впечатление, что она старалась всучить мне этот дом. Я должна была не забывать откликаться на свое новое имя и не пугаться, когда она называла меня Рейчел. Теперь это я. Мое новое «я». Рейчел Кэпшоу. Я с легкостью выбрала имя и фамилию, наугад открыв журнал и взяв первые попавшиеся. Скомпонованные друг с другом, они, кажется, сразу же создали совершенно другую личность, которую я готова была примерить на себя. Рейчел Кэпшоу звучит естественно, респектабельно и основательно. Созданная мною Рейчел Кэпшоу – пергидрольная блондинка с маленькой дочерью и синим автомобилем, свободная и независимая, готовая присматривать за огромным пустым зданием в глуши. «Значит, я смогу спокойно заниматься живописью», – степенно сказала я Элисон, пристально глядевшей на меня с компьютерного экрана и ни разу не взглянувшей на собственное изображение, которое должно было находиться в углу ее экрана.

– О, так вы художница? – сказала она ровным голосом, поднимая хорошо ухоженную бровь.

– Верно.

Рейчел Кэпшоу. Художница. Мне нравилось, как это звучит. И художникам нужна тишина, спокойствие и уединение. Разве не так?

– И что вы рисуете?

– О… Ну… – Я замешкалась, не ожидая такого вопроса. – Гм…

– Я занимаюсь керамикой. Для себя, знаете. Просто хобби, чтобы расслабиться. – Элисон впилась в меня темными глазами сквозь экран. – Ничего профессионального.

– Ну… Я пишу абстрактные картины. – Я чуть-чуть покраснела, но надеялась, что этого не видно. – Маслом и акриловыми красками. – Действительно, в школе я немного писала, но с тех пор не занималась живописью, разве что помогала в школьных проектах или малевала что-то дождливыми днями, когда нечего было делать. – И я тоже не профессионалка… пока. Возможно, когда-нибудь стану.

– Уверена, пребывание в «Райском Доме» вам поможет. – Элисон улыбнулась. – Там много места для живописи. И ваш доход, похоже, не проблема.

– Нет. – Я улыбнулась в ответ, открыто и искренне. – Раздел имущества после развода, понимаете ли.

На мгновение Элисон смешалась, потом непринужденно заметила:

– Что ж, поскольку вы будете сама себе хозяйка, у вас будет много времени для живописи.

– Да. – Я не упоминала Хедер. Это усложнило бы дело. Я знала, что они не позволяли детям находиться в своих домах, и не хотела рисковать такой возможностью.

Элисон похлопала по бумагам на своем столе и сказала:

– Что ж, насколько мы понимаем, тут все в порядке. Если вы довольны, я сообщу детали по электронной почте и отправлю вам документы.

– Великолепно. Благодарю вас.

Я вздохнула с облегчением, когда ее лицо исчезло с экрана.

– Рейчел Кэпшоу, ты уже в пути.

Когда пришел контракт, я без раздумий подписала его своим новым именем, стараясь, чтобы почерк был как можно менее похожим на мой собственный. А в машине имеются портативный мольберт, краски, кисти, холст и бумага. На всякий случай, если вдруг появится Элисон.

Медленно и тщательно изучая пакет информационных материалов, я нахожу то, что мне надо знать об отоплении и системе горячего водоснабжения. В подвале есть огромный старый котел, но я решаю сегодня туда не ходить. Кроме того, имеются водонагреватели, и мне удается зажечь газ в кухне и ванной, расположенной поблизости от нашей спальни. Когда появляется горячая вода, я тщательно убираю помещение, отскребаю чугунную ванну, пока эмаль не становится почти белой, не считая царапин и ржавых потеков. Хотя при уборке меня прошибает пот, здесь по-прежнему очень зябко. Ледяной кафельный пол и стены дышат на меня холодом, и здесь даже нет батареи, чтобы согреть ванную, только электрический обогреватель высоко на стене. Я включаю его, и вскоре он начинает светиться оранжевым, однако тепла явно не хватает, чтобы прогнать холод из ванной.

Мне не нравится мысль о том, что Хедер будет находиться в этом сыром холодном помещении с твердыми поверхностями. Ей здесь не место. Однако какой у меня есть выбор?

Я устала. Сегодня я въехала в «Райский Дом», убрала в нашей спальне, кухне и ванной и разобралась с гостиной. Приступая к приготовлению ужина на старой плите в кухне, я вздыхаю от усталости, но также от ощущения того, что работа сделана. Мы убежали. Никто не знает, где мы. Они могут знать, что Рейчел Кэпшоу приехала в этот огромный старый дом, чтобы найти свое творческое «я», однако не знают, что здесь я и что со мной Хедер.

Пока я готовлю, Хедер слоняется по кухне и что-то напевает себе под нос. Она такая хорошая. Ни вопросов, ни жалоб. Кажется, Хедер рада, что она здесь, если не считать ее единственного упоминания о родном доме. Возможно, она думает, что мы на каникулах. Она не спрашивала о Рори. Пока не спрашивала. Но мы здесь всего лишь один день.

Что она напевает?

Она бродит вокруг меня. Под мышкой у нее любимая набивная кукла, которую подарила Каз, когда Хедер было около четырех лет. Это старомодная тряпичная кукла с ярко-рыжими шерстяными волосами, болтающимися бледными ногами и руками, торчащими из цветного сарафана. У куклы пристроченное лицо: две черные пуговицы изображают глаза, красный перевернутый полукруг – улыбку, на щеках два розовых кружка. Хедер зовет ее Спаркни. Я хмурюсь, когда Хедер проходит мимо меня, описывая очередной круг и напевая.

Не припоминаю, чтобы мы брали с собой Спаркни.

Вроде бы я не видела ее в последнее время. Я думала, что она исчезла, как и все прочее. Однако вот она, под мышкой у Хедер.

Я пожимаю плечами и поворачиваюсь к сковороде, в которой жарю лук.

Хедер продолжает напевать. Из-под ее подмышки улыбается Спаркни.