Читать книгу Призраки урочища страха - Любовь Федоровна Нохрина - Страница 6

Тяжелая мутная злоба, подступившая к горлу, душила Башира Омаровича. Не помогало даже открытое окно машины, летящей в ветреную бесприютную ночь. Только постепенно все его геройство и храбрость сползали с него, как со змеи сползает весной кожа, здравый смысл начинал нашептывать ему, что большей глупости он за всю свою жизнь не совершал, и надо бы вернуться и повиниться, может и простят его детство. Но проклятое упрямство гнало его вперед, домой навстречу черт знает каким неприятностям. Баширов угрюмо поглядывал на густеющий по обеим сторонам дороги лес, и на душе у него скребли кошки. Папа-прокурор давно был на пенсии, крыши у подполковника не было, впору сушить сухари или наниматься сторожем на дачу новым русским, которых немерянно развелось в Вальцовске. Впереди, там, где дорога смыкалась с отливающим весенней синью небом, он скорее почувствовал, чем увидел темные тени машин и людей, перегородивших, как ему показалось, дорогу. Остро засосало под ложечкой. Чего ему не хватало, так это пальбы на дороге с погоней и трюками.

– Башир Омарович, – напряженно сказал шофер, – Однако что-то не то, может, повернем?

– Езжай, – злобно сцепив зубы, буркнул подполковник, – прорвемся. И расстегнул кобуру револьвера. Здравый смысл опять куда-то делся, спрятался глубоко-глубоко и шевелился тихонько, как нашкодивший котенок. Подполковник вдруг успокоился, ему даже стало весело. «Давай, давай, – возбужденно думал он, – давай повоюем!» Запищала рация.

«Башир Омарович, – неторопливо прогудел голос Николая Ивановича, – Мы не договорили. Вы сейчас подъезжаете к 122 километру, там поворот к моей даче. Вас там ждут. Это я к тому, чтобы Вы от избытка чувств не начали палить из вашей пушки в моих людей, – он хрипловато рассмеялся, – Вы уж уважьте старика, навестите.» И отключился.

На дороге действительно стояло несколько машин с тонированными стеклами и киношные качки с квадратными затылками, подбородками, плечами и мозгами, в черных кожаных куртках и черных очках, расставив ноги и заложив руки за спину, понтовались на повороте. Башир Омарович хмыкнул в их сторону.

– Сворачивай, – сказал шоферу, – мы в гости едем. Чай пить с баранками.

Сашка искоса глянул на подполковника. Они понимали друг друга с полуслова. Что умел Башир Омарович, так это окружать себя преданными людьми, умел выручить их из тяжелой ситуации, умел быть полезным и нужным для людей без различия чинов и количества денег. Бывшего ветерана чеченской войны Сашку Мазина, он буквально спас от тюрьмы, и ни минуты не пожалел, что взял его шофером. Тот не только машину знал, как пять пальцев, но и пошел бы за ним в огонь и в воду. Машина не просто ехала, она летела по гладкой. Как яичко автостраде. Впереди замаячили очертания большого дома, выложенного дорогой плиткой. Ворота раскрылись, и они въехали на большой, засаженный деревьями двор. Пахло снегом и свежей землей. Подполковник вылез из машины и неторопливо огляделся. Дом был укреплен как резиденция президента. Опытным глазом он сразу отметил насколько уровней защиты, натыкано камер слежения, ночью по ограде скорее всего пускают ток и, наверное, выпускают собак. Его никто не встречал. Он постоял, ежась под порывами резкого ветра, и медленно пошел к дому. Двери бесшумно распахнулись, здоровенный швейцар молча принял у него куртку. По лестнице навстречу ему, одетый в синюю мягкую домашнюю куртку, спускался хозяин. Дом был большой, богатый и странно пустой. Вдруг зазвенел звонок, и двери во двор стали медленно раздвигаться. Большая, белая альфа-ромео бесшумно въехала на территорию. Из открывшейся двери с радостным звонким лаем вылетела маленькая белая кудрявая собачонка в смешной меховой жилетке и с розовым бантиком. Вслед за ней легко и быстро, как на роликах, выкатилась кругленькая невысокая молодая женщина в белой пушистой курточке и забавной красной кожаной кепке. На ее милом некрасивом личике сияла такая радостная счастливая улыбка, что Баширов невольно улыбнулся в ответ. Николай Иванович, отстранив подполковника, как-то по-старчески всплеснув руками, кинулся к женщине, суетливо захлопотал вокруг нее. А она уже висела на шее грозного банкира, болтая ногами и хохоча, собачонка носилась вокруг, отчаянно облаивая хозяина. Заинтригованный необычным зрелищем, Башир Омарович не сразу обратил внимание на вылезшего с другой стороны машины высокого худого и нелепого парня, терпеливо ожидавшего конца бурной встречи. Он неторопливо обнял утонувшего в его длинных руках Николая Ивановича, и они, оживленно переговариваясь, двинулись дружной троицей к дому. Вокруг все также было пусто.

Ни души не было в большом сыром дворе.

– Это Зиночка, моя дочка, и зять тоже мой – Алексей Иванович, – неловко представил гостей хозяин, – Он, кстати, из ваших мест. Подполковник встретился с умными, спокойными серыми глазами, рука у тощего зятька оказалась неожиданно сильной и крепкой. Зиночка, озарив всех лучезарной улыбкой, утащила мужа куда-то наверх. Огромный пустой дом наполнился жизнью и теплом. Через засушенное, замороженное жесткое лицо Николая Ивановича проглянуло что-то человеческое, неожиданно трогательное и доброе.

– Он очень любит дочь, – понял Башир Омарович. И вдруг иначе посмотрел на страх этого очень богатого, умного, жестокого человека. Это был не столько страх перед мучительной смертью и страданием, сколько страх за эту некрасивую, но такую полную жизни и радости, и, наверное, очень своевольную и избалованную девочку.

– Пройдемте, – Николай Иванович пригласил подполковника в гостиную, – Я хочу вас познакомить кое с кем. Он широко открыл дверь большой гостиной. Ярко пылал огромный, вымощенный тяжелым серым камнем камин. Около камина, утонув в глубоком кожаном кресле, съежился маленький лысый человечек. Услышав шаги, он вытянул тонкую шею в сторону входивших.

Это метр Волынский. Специалист по разного рода магии и религиям.

– Культам, – тихим вежливым голосом поправил человечек, – оккультным наукам.

– Как раз этого мне и не хватало, – озадачился Башир, – Ведьмы. Колдуны, шабаши, полеты на метле в лунную ночь.

– Вы напрасно, юноша, на меня так смотрите. Вы ведь сами сказали, что убийства, которые так беспокоят нашего общего друга и покровителя, похожи на обрядовые.

Дверь открылась, вошел Алексей Иванович, сел в пустое кресло у камина и молча смотрел на огонь. Иногда Башир поглядывал на его сутулую спину, угадывая в нем напряжение и тревогу. Да, Алексея Ивановича, при всем его внешнем безразличии, очень интересовал этот странный разговор.

– Так это все-таки секта? – спросил подполковник.

– Нет, если это то, о чем я думаю, то это гораздо древнее и страшнее. Есть древний культ, очень древний. Отголоски от него есть во всех религиях мира. Он основан на легенде или предании.

– Только покороче, и попонятнее, – попросил Николай Иванович.

– Короче вряд ли получится. Согласно этому преданию, в каждом человеке есть свет и тьма. Если угодно, это два вида энергии, излучаемой космосом. Сгусток этой совокупной энергии по ошибке или роковой случайности попал в тело обезьяны, превратив ее в человека. Мы называем это душой. Есть люди светлые, они привносят в мир добро и свет. Это не их заслуга, в них просто больше попало этой энергии. Но, к сожалению, их не так уж и много. А есть люди черные, они несут миру страдание и смерть. Через них тьма, зло, или воплощение зла, или, если вам будет угодно, дьявол вырывается в наш мир. Примеров в истории вы найдете сколько угодно. Есть в истории целые поколения, пораженные злом и несущие зло. Проходит какое-то время. И зло уходит из душ людей. Пораженные, они с ужасом смотрят на то, что натворили сами. Но думали ли вы, откуда приходит в наш мир зло и где оно прячется и ждет своего часа? Согласно верованиям древних, между добром и злом стоят черные колдуны. Они сосуд для тьмы. Она вселяется в них, прячется и ждет своего часа, чтобы вырваться и заразить ненавистью, жестокостью, жаждой крови целые народы и поколения.

– Хорошенькое дело, – буркнул Баширов, – Такое объяснение истории я слышу впервые.

– Не перебивайте, молодой человек. Поверьте, вам надо это послушать, или вы не поймете, с кем или с чем имеете дело. Остановить зло можно только через страдание.

– Значит, отсюда человеческие жертвы.

– Не обязательно люди, это могут быть животные, все, что способно испытывать боль, способно страдать. Видите ли, страдание-это вид особой энергии, которая действует на человека, как контрастный душ. Оно смывает все грехи и очищает душу. Помните, у Достоевского? «Страданием спасемся»

Подождите, – умоляюще сказал он, прерывая готового возразить подполковника, – Не перебивайте. Если вы посмотрите на всю историю человечества, то поймете, что оно всегда очищалось через страдание и кровь. Вспомните отшельников, бичующих себя плетью, костры, на которых корчились от боли ведьмы, кровавые подвалы инквизиции, наконец, нашего Христа, смиренно принявшего страшные пытки и понесшего свой крест на Голгофу, принявшего страдание, чтобы спасти людей.

– Не пойму, к чему вы это, – удивился Николай Иванович, – Нельзя ли ближе к Тунгусу?

А я как раз о нем и говорю. Черные жрецы – носители зла, оно вселяется в них, это не люди в обычном понимании слова. Они сосуд для зла. Но некоторые из них находят силы, чтобы бороться с тем, что в них сидит.

– Как?

– Очень просто и очень сложно Они приносят жертвы, мучают их по определенной культовой схеме. Кровь замученных омывает жертвенный алтарь, страдание накапливается. Как газ в закрытом сосуде, и зло на время успокаивается.

– Значит надо найти Тунгуса и дать ему медаль за спасение человечества, или лучше я поеду к нему и преложу свои услуги в качестве жертвы, – злобно дергая щекой, процедил сквозь зубы Николай Иванович.

– Не иронизируйте, среди тувинцев существует уверенность, что черный жрец, приносящий страдание жертве, испытывает ту же боль, что и жертва. Понимаете, все, что чувствует жертва, чувствует и жрец. Это его плата злу. Только жертва умирает, а он продолжает жить, сохраняя в себе всю память, в том числе и эмоциональную, о содеянном.

– Вы хотите сказать, что если он режет и жжет, то чувствует, что режут и жгут его?

– Только режет, только нож и кровь. Убить себя он не может. Тот, кто в нем, ему этого не позволит. Даже от старости он не умрет, пока не пре даст свою суть другому, не перельет в него содержимое. Понимаете?

– Это все муть. По вашей логике его искать не надо, пусть режет и мучает, а мы его портретик повесим и всем народом молиться будем.

Человечек тонко улыбнулся: А разве в истории человечества, кстати, вовсе не столь отдаленной, таких случаев мало?. Разве руки великих людей так уж чисты?

– Тунгуса надо найти и убить. И чем быстрее, тем лучше. Башир, – Николай Иванович снова глянул в сторону подполковника, ты мне его найди только.

– Найти, может, и найдет, а вот убьете вряд ли. Я ведь вам еще не все сказал. Тьма, живущая в черных жрецах, и, если угодно, дьявол, наделяет их невероятной живучестью и неординарными способностями. Неужели вы думаете, что тот, кто живет в нем, позволит вам его убить? На него с амулетами и библией ходить надо, а не с пистолетом.

– Ничего. На крайний случай и пистолет, и автомат, и танк найдем. Он из мяса и крови этот ваш Тунгус, значит и смертен.

Человечек пожал плечами:

– Поверьте, я бы очень хотел оказаться неправым. Я уж думал, что никогда не столкнусь с таким явлением. Мы ограничены в своих знаниях о мире, горды, безграмотны и тщеславны. Не забывайте, что законы мира неизменны, меняется наше знание о них. Никита Сергеевич Хрущев отменил кибернетику и генетику, но груши на тополях расти не начали, вон теперь у вас и компьютер на столе и к Интернету, наверняка, подключен, и люди вовсю клонируют живых существ. А ведь магия существует задолго до науки Кто знает, какими видами энергии управляет она? Мы не удивляемся энергии атома, гипноз тоже признали недавно, а ведь все это существовало всегда. Я рад был оказаться полезным. Позвольте откланяться. Нет, нет, не провожайте, – он прервал коротким взмахом руки поднявшегося Николая Ивановича, – Алексей Иванович уже распорядился, меня отвезут. И никаких гонораров. За это я деньги не беру. И он мышкой юркнул за дверь. Через секунду дверь медленно приоткрылась и в образовавшуюся щель просунулась его крупная лысая голова: «А собачка эта ваша убиенная, любезнейший государь, – это знак вам. Он убивать вас не хочет, он себя остановить пытается, но обязательно постарается до вас добраться. Его заставит этот сделать тот, кто в нем, – И он хихикнул в онемевшие от неожиданной выходки лица. – Прошу прошения, господа! И еще помните о людях светлых» И патетически выкрикнул: «Свет победит тьму! Разве не стоит счастье всего человечества одной слезинки замученного ребенка!? Мы живем в мире иных ценностей! Удачи вам, господа!»

После ухода метра Волынского присутствующие некоторое время молчали.

– Скажите, обратился Башир Омарович к молчащему Алексею Ивановичу, стараясь вызвать его на разговор, – что вы думаете обо всем, что наплел здесь этот проходимец?

Вы ведь кажетесь человеком вполне здравомыслящим.

– Да, Алеша, что ты скажешь? – искоса глянул на зятя Николай Иванович.

– Мне не кажется глупостью все, о чем говорил здесь Максим Николаевич. Я его очень хорошо знаю. Он очень, очень умен, и суеверия в нем не больше, чем в любом из нас, а, может, и меньше. Все это странно. Но мне кажется, что должно быть какое-то вполне разумное объяснение любым самым невероятным событиям.

– Хорошо, тогда кто и как вывел собаку из дома? – нервно спросил хозяин.

– Я думаю, что это сделала Лена, горничная.

– Как? Джон ее близко не подпустит.

– Не надо близко. Бросаешь с расстояния иглу, собака засыпает, укладываешь ее в сумку под грязное белье, прячешь в подвале. Дом, насколько я знаю, обыскали только на второй день. А Лена утром уехала за продуктами на своей машине и увезла вашего пса. Машин тоже никто не обыскивал. Я спросил у охраны.

– Но почему Лена?

Только Лена уезжала из дома на следующий день. Кроме охраны, конечно. А держать злобную собаку дольше было бы опасно. Опять же охрана внешняя в дом никогда не заходит.

Давайте допросим эту Лену и все узнаем. Почему до сих пор этого не сделали, удивляюсь, – негромко заметил Баширов. Неловкое напряженное молчание повисло в воздухе. Хозяева странно переглянулись.

– Лена погибла в этот же день. Ее сбила машина. Нет, нет, это роковая случайность, – оборвал Николай Иванович, – я все проверил. Шофера задержали, он все рассказал. Машина на месте. Обычный сельский парень Нализался не в меру. Она умерла сразу, до больницы не довезли.

– Уж очень вовремя умерла. Алексей Иванович, вы бы уехали куда-нибудь подальше, и жену увезли, лучше совсем из страны.

Алеша поворошил поленья в камине, они взорвались тысячью искр.

– У меня сейчас важные дела, да и Зиночка не хочет даже слушать об этом. Но мы попробуем. Он говорил неторопливо, имел привычку смотреть, не мигая прямо в глаза собеседнику. В глубине его серых глаз теплились огоньки. Чувство, что он где-то видел этого парня, усиливалось.

– Скажите, мы с вами встречались?

– Да, – спокойно ответил тот, – я из ваших мест, из Комсомольска, у меня там отец, бабка и сестра. Башир Омарович только языком щелкнул. Вот это карьера. Из таежной глуши в зятья и, видимо, в любимые зятья одному из самых могущественных людей не только области, но и, как подозревал подполковник, и страны. Он другими глазами глянул на нескладного парня.

– Я пойду, – Алексей Иванович встал и, не глядя на присутствующих, вышел из комнаты. Баширов сдержал рвущееся ядовитое замечание.

– Скажите. А ваш зять, он не может быть причастен к происходящему?

– Алеша? – удивился Николай Иванович, – Этого просто на может быть. Он очень, очень талантлив и умен. В бизнесе, в финансах ему равного найти трудно. Но, как все талантливые люди, он рассеян в быту, деньги для него – пустой звук. Корысти, расчета в нем нет совсем.

Башир Омарович улыбнулся: «В первый раз слышу о рассеянном, добром и благородном финансисте»

Николай Иванович хрипло и невесело рассмеялся: «Бизнес для Алеши просто ряд теоретических задач, которые он решает ярко, красиво и оригинально. А уж внедрение этих решений, то есть черновая и грязная работа-это уж моя функция. Вот такой семейный конгломерат. Нет, об Алеше вы забудьте. Он очень любит мою дочь. Она росла одиноким, несчастным и брошенным ребенком. Этот брак – большая удача для Зиночки. Уж поверьте, я это знаю точно. Нервозность сделала этого человека неожиданно болтливым и суетливым.

– Его могут просто использовать, – с язвительной насмешкой заметил подполковник.

– Это невозможно, – сухо и резко парировал банкир, – Алеша недоверчив, умен, у него крайне ограниченный круг общения и, кроме того, он очень проницателен. Этот вопрос закрыт. Я ему больше себя верю.

Башир Омарович пожал плечами: «Я поеду».

– Не хотите остаться до утра?

– Нет, подумав, – сказал подполковник, – Я поеду. Мне пора.

– Как хотите. – Взгляд Николая Ивановича снова стал колючим и жестким? «Помните, что я сказал у Гирина. Я с вас с живого кожу сниму, если с ними что-нибудь случится. Все остается в силе.

– Не пугай» – грубо отрубил Баширов. Он вышел. Его никто не провожал. Из открытой дверцы машин помахал рукой верный Сашка. Подполковник шел к нему, чувствуя упрямо упертый в спину чужой взгляд. Возле машины он быстро обернулся. На втором этаже дрогнули розовые занавески, темная фигура отшатнулась от освещенного окна.

– Да, – задумчиво протянул Баширов, – Дела.

Машина выехала за ворота. Некоторое время они молчали… Быстро темнело.

– Чего он хочет? – не выдержал Сашка, вглядываясь в несущуюся навстречу темноту.

– Боится, – коротко ответил Баширов.

– Большие деньги, большие проблемы, – философски заметил Сашка, – А Вы-то ему зачем, своих мало?

– Тут случай другой. Я бы на его месте поселился в Крестах в комфортабельной одиночке или еще лучше в карцере.

Сашка присвистнул: «Заказали?»

– Что-то вроде этого, – смял разговор подполковник.

Нежелание начальника разговаривать шофер расценил по-своему, хотел обидеться, но, взглянув искоса на его почерневшее лицо, обычно веселое и добродушное, замолчал. Приехали поздно ночью. От ужина Башир Омарович отказался, всю ночь ворочался, вставал, курил. Вздыхал и только под утро, когда посветлело и порозовело за окнами, забылся тяжелым, не приносящим облегчения и забвения сном.