Читать книгу У каждого свой путь. Книга третья - Любовь Рябикина - Страница 2

Прошло полтора месяца. Все это время Марина каждый день ездила в Чертаново к Анвару Бархуддину. Молилась в комнате наравне с мужчинами. Видела фанатизм в их глазах и сама притворялась такой же, как они. Яростно повторяла слова идеолога ваххабизма Аль Маудуди. Слушала записанные на пленку выступления бен Ладена и прочих исламистов. Проповеди Бархуддина с каждым днем становились все воинственнее и агрессивнее. Он призывал к войне против неверных. Каждая такая «лекция» записывалась в разведуправлении на пленку.

Анвар все пристальнее смотрел на Марину, как на женщину. Иногда он, словно в забывчивости, клал руку ей на плечо или брал за руку. Все чаще заговаривал о мусульманских свадебных обычаях. Она с интересом слушала и делала вид, что не понимает. Однажды эмиссар предложил Марине заняться… рукопашным боем. Он смотрел на нее с таким откровенным вожделением, что она внутренне содрогнулась и поняла, чем закончится «рукопашный бой». С трудом сдержала себя, ошеломленно посмотрела ему в глаза и спросила:

– А зачем драться?

Он облизнул яркие полные губы под густыми усами и твердо произнес:

– Свою веру надо уметь защищать!

– Я согласна. Хотя не уверена, что смогу причинить физическую боль.

Договорились, что на следующий день она приедет на квартиру исламистов в спортивном костюме. Исламисты давно перестали следить за Мариной, полагаясь на микрофоны, которыми были сплошь напиханы ее квартира и машина. Она села в машину, трясясь от ужаса. Внимательно взглянула на Шергуна в зеркало, словно впервые видела. Оценила брови вразлет и серо-голубые глаза, русые пышные волосы и твердо сжатые губы, скуластое лицо и вдруг успокоилась. Решение пришло.

Олег сразу заметил оба ее состояния и то, как она разглядывала его лицо. В сердце закралась тревога. Он внимательно взглянул ей в глаза через зеркало. Она что-то быстро написала на листочке и положила на сиденье записку. На бумаге твердым почерком стояло: «Чтоб избавиться от домоганий Бархуддина, вы станете моим любовником сегодня ночью». Он прочел, и машина завиляла по асфальту. Степанова вскрикнула:

– Эдуард! Этот тип едва не врезался в нас! Хвала Аллаху, ты все же успел уйти от удара. Останови машину! Мне страшно! Давай постоим на улице, пока я успокоюсь…

Голос дрожал от ужаса. Глаза у Шергуна стали круглыми. Он с изумлением уставился на женщину. Такой натуральной актерской игры он от сержанта не ожидал. Покорно свернул к обочине и встал. Вышел из машины, помог выбраться женщине. Отошли от машины подальше. Она тихо и быстро заговорила, глядя на окружающие дома и комкая в руках носовой платок:

– Выхода нет, Олег Маркович. Завтра он назначил рукопашный бой, но так смотрел! Ежу понятно, что произойдет в действительности. Вика Гочияева приняла все за чистую монету. Мне не по себе от того, что предлагаю, но если этот тип набросится, я не выдержу и испорчу все. Он мне омерзителен. Узнав, что мы провели вместе ночь, Бархуддин навряд ли станет приставать. Я знаю, что подставляю вас, но вам пора уходить со сцены. Он попытается вас убить в любом случае. Утром я спровоцирую скандал и вас прогоню. Я кое-что придумала. Олег Маркович, прошу вас, уходите на дно! Случись что с вами, и задание будет не выполнено. У этих сволочей всюду свои люди. Щупальца на всю Москву наложены.

Полковник закурил. Он и сам понимал, что она права. Несколько раз торопливо затянулся, пытаясь унять взыгравшие нервы:

– Как же ты? Ведь без связи и защиты останешься…

– Этой ночью, проведенной с вами, я потороплю их с отправкой меня на задание. Заставлю открыть карты. Навряд ли Анвар захочет меня долго видеть возле себя. И он постарается сделать так, чтоб я не вернулась.

– Я тоже так думаю…

Быстро взглянул на Марину, впервые оценивая ее для себя, как женщину и отвел взгляд. Сержант была чудо, как хороша. Сердце улетело куда-то вниз, когда он прикинул свои шансы сдержаться. Решил быть откровенным. Глухо спросил:

– Игра в любовников?.. Учти, я долго не выдержу, находясь с тобой в одной постели…

Степанова побледнела. Она понимала, что он полностью откровенен и тихо ответила, не поднимая глаз:

– Как получится. По крайней мере, вы мне нравитесь. Прошу вас лишь об одном, генерал не должен узнать, что бы между нами не произошло. Игра и все… – Мужчина кивнул и отшвырнул сигарету. Оба сели в автомобиль. Степанова приказала: – Эдуард, заедем в аптеку. Что-то мои нервы разыгрались из-за этого лихача. Снова ту аварию вспомнила…

Шергун быстро посмотрел на часы: до встречи оставалось не более пятнадцати минут. Марина что-то быстро и осторожно писала в блокноте, стараясь не шелестеть бумагой. Олег спросил:

– Можно, я радио включу, Виктория Ахметовна? Музыка вас отвлечет…

Она безучастно ответила:

– Включите…

Благодарно посмотрела на него в зеркало, продолжая быстро писать. Исписав три листка мелким убористым почерком, она осторожно оторвала их от блокнота и свернула в тоненькую трубочку. В это время Олег старательно крутил ручки настройки. Хрип, шипение и щелканье в эфире заглушали все звуки в салоне. Вместе с Шергуном зашла в аптеку. По дороге быстро сказала:

– Завтра вас арестует милиция, прямо на моей даче. Так я буду спокойна, что вы доберетесь до Москвы целым. Смотрите, а генерал уже там…

Вошли в аптеку. Бредин, якобы случайно, уронил со столика рецепт и тюбик с валидолом. Хотел наклониться, но Марина опередила:

– Я помогу вам, дедушка…

Наклонилась. Зажала в руке флакончик, а вместо него протянула другой. Рецепты быстро подменила на докладную. Генерал скрипучим голосом рассыпался в благодарности. Старательно и медленно свернул бумагу, спрятав ее в карман. Женщина подошла к пустому окошечку и попросила фармацевта посоветовать что-нибудь от нервов. Шергун «помог» Бредину добраться до двери и открыл ее перед мнимым стариком. За эти полминуты успели перемолвиться парой слов:

– Почему опоздали?

– Занятия продлились на десять минут дольше.

– Снимки четкие, теперь практически за каждым исламистом следят. Пока можете больше не снимать. Разве что экстра неординарное…

По дороге к машине Шергун передал Степановой слова генерала.

Вечером они поужинали вместе. Чтобы как-то разрядить обстановку, женщина налила вина в бокалы, но алкоголь не помог. Оба старались не встречаться друг с другом взглядами. И он, и она думали об одном и том же. Оба находились в растерянности. Марина взяла себя в руки и оставила для него записку, прежде чем подняться в спальню. В ней было три слова «Бегите на крик». Полковник вздохнул. Положил записку на электроплиту и смотрел, как чернеет бумага, а вверх поднимается струйка дыма. Стряхнул пепел тряпкой. Выключил свет, направился к себе. Разделся и лег.

В голове проносилось: «Как же ужасно сознавать, что стану любовником Марины из-за задания. Ну и ситуация! Мне паршиво, а ей, наверное, еще хуже. И что еще завтра будет, не понятно…». Он думал долго и не сразу расслышал приглушенный вскрик наверху. Затем еще один уже тише. Вскочил, выдернув из-под подушки пистолет и как был, в одних трусах, кинулся вверх по лестнице. Ворвался в спальню с криком:

– Виктория Ахметовна, что случилось?

В бледно-размытом свете ночника разглядел, что Марина сидит на постели и тоненькая прозрачная сорочка почти не скрывает тела. Он еле вздохнул. Прижав руки к груди, она плакала. Он повторил, озираясь:

– Что случилось?!

Она указала ему рукой по периметру комнаты, не сводя глаз с мужчины. Крепкое красивое тело сорокашестилетнего полковника ошеломило ее. Он понял ее жест. Пробежал по комнате, шлепая босыми ногами и заглядывая повсюду. Остановился рядом:

– Никого нет! Что произошло? Здесь кто-то был?

Она жалобно всхлипнула:

– Нет. Просто я снова видела во сне ту катастрофу…

Заплакала и протянула к нему руки. Мужчина присел на кровать и прижал вздрагивающее тело к себе. Погладил по голым плечам. Ее голова улеглась ему на плечо. Принялся утешать вполголоса:

– Это только сон. Вы живы. Я с вами в доме. Вам ничто не грозит.

Сквозь тонкую ткань сорочки чувствовал, как дрожит ее тело. Всхлипы становились все реже. Ее руки робко дотронулись до его груди и снова опустились. Марина подняла лицо и тихо попросила:

– Поцелуйте меня, Эдуард. Только уберите вначале этот ужасный пистолет, он мне в спину впился…

Полковник растерялся и не знал, как поступить. С одной стороны это была игра, но с другой, все зависело от женщины, от того, что она задумала. Он потянулся к тумбочке, отпустив сержанта. Со стуком положил пистолет и замер, сидя на постели с опущенной головой. Марина почувствовала, что слишком долго была без мужчины, жар окутывал тело, поднимаясь откуда-то изнутри. Шергун сильно взволновал ее обнаженным торсом. Ей захотелось вновь почувствовать себя женщиной, а не солдатом.

Она сбоку смотрела на широкую грудь Олега, вздымавшуюся, словно меха в кузнице. На мощные мускулистые руки, сильные ноги. Он упорно не оборачивался. Тогда она чуть придвинулась. Ее ладони скользнули по обнаженной спине Шергуна. Марина чувствовала тепло его кожи. В груди заныло. Она прижалась к его спине грудью, чуть прикрытой тоненькой сорочкой. Уткнулась лицом меж лопаток. Он закрыл глаза и со стоном выгнулся, вздрогнул всем телом, откинув голову назад. Тихо и прерывисто сказал:

– Виктория Ахметовна, я всего лишь шофер…

Рука закрыла рот. Ее губы целовали его спину и плечи, медленно передвигаясь к шее. Длинные распущенные волосы щекотали кожу. Руки ласково пробегали по его груди, проникнув подмышками. Изо рта женщины, в самое ухо, прерывисто вырвалось:

– Я не могу больше находиться в постели одна…

Женское тело неожиданно отодвинулось в сторону. Руки крепко взялись за его плечи и просто уронили на постель перед собой. Олег смотрел ей в лицо и молчал, все еще не зная, как быть. Он еще мог сдержаться, но чувствовал, что это ненадолго. Марина смотрела на его тело не мигая, словно змея, чуть поглаживала кожу подрагивающей ладонью. Странная улыбка играла на губах.

Темные глаза начали медленно приближаться, и полковник увидел в них зеленые огоньки. За всю его холостяцкую и отнюдь не монашескую жизнь, такое он видел впервые. Эта женщина неудержимо манила его к себе. В груди стало горячо, а во рту пересохло. Он хотел что-то сказать и не смог. Глаза приближались. Он не мог отвести взгляда и точно так же, не мигая, смотрел на нее.

Марина тронула его губы осторожно, словно пробуя на вкус. Взъерошила волосы на висках и отстранилась, желая увидеть, как он отреагирует. Провела пальцем по подбородку, глядя в глаза. Ее рука невесомо пробежалась по его груди, оглаживая каждый мускул. Скользнула по крепкой шее и замерла на правом виске. Полковника начала бить дрожь. Он судорожно дышал. Она еще раз, дольше и плотнее, тронула его губы, заставляя отвечать. И он сдался…

Будучи весьма опытным мужчиной, Олег наконец-то понял: Марина слишком долго находилась в одиночестве, чтобы сейчас остановиться. Но он понял и другое, эта ночь для него не просто очередное приключение. Он никогда не сможет забыть сержанта. С такой нежностью к нему никто не относился. Женщина покрывала его лицо нежными, легкими поцелуями и каждый почему-то отдавался в душе болью. Его дрожащие руки сдвинули лямочки сорочки на округлых плечах и медленно потянули шелковую ткань вниз. Правая рука легла на полную грудь и слегка сжала ее, скользнула по гладкой коже дальше. Женщина чуть приподняла бедра от его тела, и он отшвырнул тряпки в сторону.

Приподнявшись на локте, осторожно придерживая, опустил на подушки ее голову. Оставаясь на боку, внимательно рассматривал женское тело, так как чувствовал, что никогда больше не увидит сержанта обнаженной. Марина спокойно лежала в голубоватом свете ночника, чуть приподняв согнутую в колене левую ногу, похожая на античную статую. Лишь ее руки и глаза продолжали жить. Она протянула ладонь и погладила его по щеке. Обхватив за шею, потянула к себе…

Оба совершенно забыли о микрофонах. Не было сказано ни слова. На пленку исламистов записывались звуки поцелуев и шорох шелковых простыней, стоны и тяжелое дыхание. Было три утра, когда Марина прижалась головой к широкой груди Олега, обняла его рукой и заснула, прикрыв копной разметавшихся волос его тело. Она дышала спокойно и ровно. Шергун не спал. Несмотря на усталость, он не мог заснуть. Такое с ним случилось впервые – он был счастлив и забыл обо всем. Обнимая женщину за плечи и искоса разглядывая ее лицо, вспомнил, что завтра она останется совсем одна. Отчетливо понимал, что этой ночью она приближает конец для себя и для всей задуманной операции. Вопрос был лишь один: выберется ли Марина живой?

Сердце полковника сжалось. Но он понимал ее правоту. Понимал, что если с ним что-то случится, женщина сорвется и тогда ее гибель будет не за горами. Он знал жестокость фанатиков. Прикинув все шансы, решил внять ее совету и спрятаться. Так было больше вероятности, что Степанова останется жива.

Утром последовал скандал, о котором Олег забыл напрочь. Он попытался привлечь женщину к себе, все еще помня о прошедшей ночи, и вдруг услышал от Маринки капризное:

– Отпустите меня, Эдуард!

Она несколько раз звучно, но не сильно, ударила его по обнаженной груди, делая вид, что сопротивляется. Фыркнула, утыкаясь в подушку. Шергун искренне удивился произошедшей перемене, приподнялся на локте и вдруг увидел смеющиеся глаза. Она ласково погладила его по шее и еще более капризным голоском вякнула при этом:

– Женская слабость простительна, но как вы, мужчина, могли пренебречь своими обязанностями?

Он протянул руку и убрал волосы, прикрывавшие ее лицо в сторону. Решил подыграть и возмущенно ответил:

– Но вы же сами кричали! Я думал, что к вам бандиты забрались, и просто бросился спасать! А вы меня в постель затянули и теперь обвиняете.

Маринка прикрыла глаза ладонью и погрозила ему пальцем. Подавив хохот, яростно взвизгнула:

– Я!?! Нечего было ко мне в спальню в одних трусах врываться!

Он, с самым серьезным видом, удивленно ответил:

– Тогда чего вы ругаетесь? Разве мы плохо ночь провели? По-моему все было прекрасно! Иди сюда, Вика…

Маринка набросила одеяло ему на голову. Вскочила и затопала ногами, торопливо накидывая халат на обнаженное тело:

– Вон отсюда! Вон!!! Чтобы ноги вашей в моем доме не было! Он еще смеет рассуждать. Кто ты такой вообще?!

Все звучало вполне естественно. Шергун, не вставая, натянул трусы. И заткнул уши пальцами от ее истошного визга. Указал на микрофон в лампе. Женщина беззвучно рассмеялась, кивнула и со всей силы треснула кулаком по тумбочке. От удара взвизгнула еще пронзительнее, словно ударившись. Подслушивающие на другом конце провода наверняка оглохли от этого звука.

Оба увидели выпавший микрофон и растерялись. Шергун опомнился первым. Потянулся через кровать и хотел взять его в руки, но Степанова покачала головой. Тогда он попытался уговорить ее:

– Вика, разве нам плохо было вместе? Чем я тебя обидел? Остановись…

Маринка подскочила к двери и распахнула ее:

– Убирайся! Я не желаю видеть перед собой твою рожу, словно укор. Я изменила памяти мужа. О Аллах, как же низко я пала!

На пальцах пояснила: протяни еще полчаса. Он подошел и обнял ее, провел ладонью по волосам, целуя в висок:

– Вика…

Степанова не отстранилась, но крикнула для «слушателей»:

– Не трогай меня!

А сама даже не шелохнулась в его объятиях. Мало того прильнула к нему всем телом, крепко обняв за пояс. Шергун ласково провел рукой по ее шее:

– Вика…

В ответ раздалось рычание:

– Убирайся! Лукавый гяур!

Улыбнулась и потерлась щекой о его грудь. Оба, обнявшись, вышли в коридор. Марина знала, что на лестнице микрофонов нет. Прижалась к уху полковника и шепнула одними губами:

– Спасибо за сегодняшнюю ночь и забудьте о ней. Вы поняли, я видела.

Провела пальцем по его губам и легонько коснулась щеки губами. Резко отстранилась и вновь потребовала:

– Убирайся!

Он в ответ грустно улыбнулся, пожал плечами и возразил:

– По-моему, вы еще не заплатили мне за работу, да и вещи мои здесь…

– Собирай шмотки, а я расчет приготовлю!

Кинулась на кухню. Выглянула в окно: ветки на заборе не было. Обрадовалась. Значит, визуального наблюдения за дачей со стороны исламистов нет. Забила в пакет половину жареной курицы, маринованные огурцы, десяток пирожков, полбатона колбасы, хлеб, помидоры, понимая, что он хочет есть. Приготовила крепкий кофе. Налила в большую чашку и прокралась, скинув тапочки, в его комнату. Дверь была распахнута.

Он обернулся, но она прижала палец к губам и протянула ему чашку. Шергун был поражен именно этим жестом. Она шелестела целлофаном, заворачивая его вещи, а он с удовольствием пил душистый напиток, стоя рядом. После бессонной ночи кофе было как нельзя кстати, и он с благодарностью смотрел на маленькую женщину. Степанова забрала опустевшую чашку и точно так же прокралась на кухню. Обула тапочки и вновь засновала по кухне. В дверь заглянул Шергун и она рыкнула:

– Забери свое пиво! Ты знаешь, что я его не пью!

Он удивленно поглядел на набитый пакет, потом перевел взгляд на Маринку. Она сделала вид, что в руках у нее зажата ложка, и она что-то ест. Полковник-холостяк понял, что находится в пакете и благодарно кивнул. Сержант побеспокоилась о нем. Вслух сказал:

– Я готов убираться из этого дома. Расчет готов?

Голос женщины прозвучал яростно:

– Вот, держи!..

Раздался шорох бумаг, а затем она протянула ему запечатанный конверт, на котором было написано: «Вскрыть после моей смерти. Марина Степанова». Шергун побелел и хотел кинуться к ней, но Марина грустно улыбнулась и отрицательно покачала головой, протягивая листок. Он пробежал глазами по строкам: «Лезь через забор. Если спросят, у тебя отобрали ключи. Я прослежу, чтоб это был Бредин и прикрою, если это не он. Попытайся упасть в этом случае».

Из-под полы халата показался ствол автомата. Олег удивленно уставился на оружие: по его сведениям у Степановой, кроме ножа и начиненного пластидом мобильника, ничего не было. Он решил в будущем спросить у Бредина, откуда взялся автомат? Марина жестко сказала:

– Ключи!

Он протянул связку с вопросом:

– Как же я выйду?

Руки соприкоснулись, и он не отказал себе в удовольствии слегка пожать ее пальцы. Она усмехнулась:

– Насколько я знаю, ты прекрасно перелезал раньше через любой забор. Вот и сегодня вспомни молодость!

Олег вздохнул:

– Ладно… – Накинув куртку, направился в прихожую. Сел на кушетку и не спеша натянул мягкие кожаные туфли: – Я пошел. Прощайте, Вика.

Степанова зло произнесла:

– Я с вами. Хочу убедиться, что вы исчезли с моей дачи.

– В таком случае, может, откроете ворота?

Она ядовито ответила:

– С чего ради такие хлопоты? Вдруг с той стороны забора кто-то притаился? Перелезешь…

Она пошла с ним, накинув широкий длинный плащ со спрятанным в складках автоматом. Шергун, к своему удивлению, почувствовал себя с таким эскортом под прикрытием. Степанова осторожно вскрыла ворота, стараясь, чтобы ключ не скрежетал. Чуть приоткрыла. К даче приближалась милицейская машина. Она махнула рукой полковнику: давай. И он махнул через забор. Не успел приземлиться, как над ухом раздался очень знакомый голос:

– Так, вот и взломщика прихватили по дороге! Ну-ка, кто у нас тут…

Крепкая рука взялась за плечо Олега, и он увидел перед собой лицо Бредина, переодетого в форму полковника милиции. Тут же подскочили двое в форме. Полковник узнал инструкторов из спецподразделения. Его быстро засунули в машину на заднее сиденье. Шергун заметил, как ворота закрылись и облегченно вздохнул:

– Товарищ генерал-полковник, розыгрыш получился, только Маринка теперь одна осталась. Мной она рисковать не захотела.

– Знаю, она мне все написала. Я раньше понял, что этот Анвар на нее глаз положил. Не знал, что придумать, чтоб сержанта освободить от него. Хоть операцию раньше времени начинай! И как только она на такой розыгрыш решилась? Надеюсь, что окажется права. Вам, Олег Маркович, благодарность объявляю…

Он перебил начальника, протянув конверт со страшной надписью. Бредин вздрогнул и замолчал. Минуты три вздыхал, а потом тихо сказал:

– Все верно. Она знает, что по лезвию бритвы шагает. Постараемся не допустить. А вас, Олег Маркович, я собираюсь в Чечню отправить. Там вам сейчас спокойнее находиться, нежели здесь. Есть задание. Побываете у спецназовцев. Огарев дважды звонил, спрашивал, куда пропала Степанова. Да и Андриевич уже меня достал! Этот вообще дважды в неделю начал справки наводить. Скажешь, что на задании она, но не рассказывай подробностей.

– Когда лететь?

– Прямо сейчас. Вещи твои уже на аэродроме. Извини, но я в твоей квартирке шухер навел, пока все нашел. Самолет в одиннадцать взлетит. В Моздоке тебя встретят… – Бредин вдруг хлопнул себя рукой по лбу, – Ты же голодный! Эх, черт, а я не догадался хоть бутербродов прихватить…

Шергун вздохнул:

– Марина мне целый пакет всего насовала и кофе по-тихому напоила. Сейчас перекушу. Вы сержанта уберегите. Замечательная женщина. Работать с ней легко.

Степанова появилась в Чертаново злая. Она специально, очень долго, пыталась запереть машину. Позвонила по домофону и поднялась наверх. Открывший дверь Бархуддин тоже был мрачен. Он мигом заметил трясущиеся пальцы, которые женщина старалась сжать в кулаки, чтобы не показать ужаса. Внимательно оглядел нервное лицо и спросил:

– Что произошло? Ты опоздала на полчаса.

Она боком протиснулась мимо, не дожидаясь приглашения, и вошла в комнату. Проделала все настолько естественно, что опытный инструктор решил, что она «на нервах». На ходу оглянулась. Всплеснула руками и горестно выпалила:

– Я своего шофера прогнала! Еле доехала. Вожу очень плохо, и страх нападает. Что теперь делать, ума не приложу? Хоть Эдуарда назад возвращай!

Анвар, как ни странно, не спросил, из-за чего прогнала, хотя подобный вопрос был бы логичен. Быстро что-то прикинул в уме и предложил:

– Могу дать тебе своего человека в качестве водителя.

Она плюхнулась на подушки и настороженно проговорила:

– Он хорошо водит? Не гоняет, как сумасшедший? Вы за него ручаетесь? Где он будет жить? Мне нужен телохранитель и шофер в одном лице. Видите ли, дача находится довольно далеко от другой дачи и ночью страшновато бывает. Эдуард жил на даче, и я чувствовала себя защищенной.

Араб окинул мрачным внимательным взглядом стройную, обтянутую спортивным костюмом фигуру на подушках. Сказал:

– Водитель хороший. Как скажешь, так и ехать будет. Я за него ручаюсь.

– Когда он появится?

– Сейчас позвоню и приедет.

Он взял мобильник и набрал номер. Когда ответили, заговорил по-арабски. Марина спокойно сидела на ковре. Равнодушно оглядывала стены и в который раз пересчитывала количество пиалушек за стеклом в стенке. По ее виду, было, никак не скажешь, что она прислушивалась к разговору. Время от времени она поглядывала на Бархуддина, явно вслушиваясь в слова и тут же вздыхала, делая вид, что не понимает ни слова. Поправила выбившиеся из пучка волосы.

Анвар наблюдал за ее лицом, но никакого интереса или возмущения не заметил, хотя говорил о разбившихся планах насчет Марины. Не стесняясь в выражениях, ругал женщину, но она не реагировала. Теперь он был убежден – женщина по-арабски не понимает. Если бы понимала, давно бы взорвалась от тех слов и выражений, что он отпускал по ее адресу. Ни одна женщина подобного не вынесла бы. Заговорил о будущих планах насчет Вики Гочияевой не сдерживаясь:

– Эта русская сука провела ночь с собственным шофером, а я-то хотел взять ее третьей женой. Прогнала его и теперь просит помощи. Найди среди своих ребят хорошего водителя и пришли ко мне. Проинструктируй. Он должен подмешивать этой твари наркотик во все напитки. Чтоб она через пять дней стала покорной, как овца. Он не смеет коснуться женщины даже пальцем, в каком бы состоянии не увидел. Вы взяли шофера? Почему нет? Как не было на станции? Найдите. Постарайтесь незаметно вывезти в наш склад. Я сам буду допрашивать.

Степанова спокойно поглядела на Бархуддина, наконец-то выключившего мобильник:

– Вы нашли мне шофера?

Он кивнул:

– Скоро подъедет. Давайте помолимся всемилостивому Аллаху…

Они долго молились. Это дало Маринке возможность осмыслить то, что услышала и порадоваться, что Шергун не отправился на станцию пешком. Затем Анвар встал, долго говорил о ваххабизме и его сторонниках, о джихаде против неверных и райских кущах приготовленных для праведников. Долго распространялся насчет шахидов и самоубийствах во имя ислама. Затем повел в комнату напротив. В ней Марина еще не бывала. Там оказались на полу два спортивных мата, тумбочка в углу и больше ничего. Бархуддин без разговоров, легко схватил ее и перекинул через себя. Маринка шмякнулась на мат, постаравшись не концентрировать тело. Лежа на спине, взвыла:

– Больно же! Теперь у меня синяк во всю спину будет. Могли бы предупредить…

Заметила в потолке, по обе стороны от люстры, два торчащих крюка. На одном болтался обрывок веревки. Анвар потребовал:

– Повтори!

Она пожала плечами и кое-как, с охами и вздохами, встала:

– А как? Я же не видела, что вы делаете.

Он повторял раз двадцать, а она никак не могла усвоить. Все ее тело покрылось синяками. Бархуддин устал. Сел на мат и задумчиво поглядел на тяжело дышавшую потную и раскрасневшуюся женщину:

– Тебе, сестра, совершенно не дается рукопашный бой. Ну, что же поделать. Такова воля Аллаха. Применим твое усердие в другом деле. Едь домой, а я пока подумаю, куда тебя послать.

Она испуганно спросила:

– А шофер? Мне же просто не довести машину до дачи. Я или разобьюсь или застряну где-нибудь.

Анвар встал:

– Шофер должен был прибыть.

Выходя из комнаты, Степанова заметила на стене во многих местах кровь и сфотографировала встроенным в кольцо фотоаппаратом, поправляя волосы. В комнате ждал невысокий крепыш славянской наружности, без бороды со странным отрешенным взглядом. Он безразлично взглянул на женщину и сказал:

– Это вам шофер требуется? Меня Андреем звать.

– Виктория Ахметовна. «Мерседес» умеешь водить?

– Знакомо…

Марина обернулась к Бархуддину:

– Я не поняла только одного, где он жить будет? Неужели уедет в Москву вечером? Я так не хочу!

Ответил парень:

– Мне приказано охранять вас и быть с вами круглые сутки.

Женщина обрадовалась:

– Отлично. Поехали! Спасибо, господин Анвар, за урок. Я вообще-то попытаюсь дома потренироваться, но не думаю, что получится. Все тело болит.

Уже подходя к дверям, она вдруг заметила блеснувшие карие глаза парня. Он с ненавистью взглянул на Бархуддина, стоявшего в этот момент спиной к нему. Степанова была уверена, что не ошиблась. Это ее заинтересовало.

Она подошла к машине. Небрежно швырнула новому шоферу ключи. Он поймал их на лету и направился к той дверце, где руль, но она остановила:

– Для начала, ты должен открывать мне дверь и помогать выбираться из машины. Раз уж ты мой новый шофер, привыкай. Кстати, почему без вещей?

Парень вздохнул и распахнул заднюю дверь. Зло поглядел на Марину, но она сделала вид, что не заметила. Сел за руль. Спросил обернувшись:

– Не успел собраться. Куда едем?

– На дачу. Пообедаем, переоденусь, и съездим на Новодевичье кладбище. Хочу навестить могилу мужа. Заедем за твоими вещами. – Степанова откинулась на спинку, но он не трогался с места. Она спросила: – Почему не едем?

– Я не понял, куда ехать?

– В Жаворонки. Знаешь такое место? По Минскому шоссе.

Он пробурчал:

– Вот это уже конкретнее…

Андрей водил машину очень хорошо. Легко лавировал в потоке. Женщина, когда повернули к дачам, искренне сказала:

– Ты прекрасный водитель! Сколько же лет ты водишь? Ведь тебе не больше двадцати пяти.

Парень был явно доволен:

– С пятнадцати лет вожу. Мне двадцать два года, Виктория Ахметовна.

– Отлично. Теперь поговорим о деле. Обязанностей у тебя будет не так много. Я не так капризна, как кажусь. Эдуард всегда открывал мне дверцу, он сопровождал всюду, разве только я сама оставляла его в машине. Например, с аптеки я и сама лекарства донесу, но из супермаркета таскать продукты не привыкла.

Парень внимательно слушал. Она продолжила:

– Иногда варил кофе по моей просьбе. Это случается не часто. Следил за машиной и раз в неделю, если она не очень грязная, мыл ее. Я покажу где. Готовлю сама и весьма не плохо. Назови любимые блюда, иногда я стану баловать тебя.

Машина остановилась. Она спросила оглядевшись:

– Почему ты остановился?

Он обернулся и хмыкнул:

– Я не знаю, куда ехать.

Марина замахала руками и улыбнулась:

– Ах, да! Я совсем забыла, что ты новенький! Прямо, затем поворот направо и до высоченных зеленых ворот. Там из-за сплошного забора два огромных клена выглядывают. Круглый такой ключ, как гвоздь – это от ворот.

Андрей был поражен огромной территорией и двухэтажным домом из сосновых бревен. Женщина распорядилась:

– Оставь машину тут. Нам все равно скоро назад мчаться. Прошу…

Своим ключом открыла дверь и вошла внутрь:

– Я пока на стол к обеду соберу, а ты будь добр, разберись с моей лампой в спальне. Там у нее что-то отлетело. Боюсь, как бы не замкнуло где. Пойдем, провожу и дом сразу покажу.

Первым делом она показала ему комнату, где он будет жить. Потом поднялись на второй этаж. Она распахнула дверь в спальню:

– Это здесь. Сам увидишь на тумбочке. По-моему отлетел край у этой черной штуки, куда лампочка ввертывается. Я в этом не понимаю. Если починить нельзя, отключи лампу и выброси. На обратном пути новую купим. Инструменты потребуются, приходи на кухню. Ящик на антресолях.

Парень зашел внутрь и огляделся. Спальня вся была выполнена в голубом стиле. Роскошная широкая кровать, покрытая голубым атласным покрывалом с крупными цветами, занимала большую часть помещения. Рядом стояли две одинаковые тумбочки с одинаковыми лампами. Над кроватью на стене висела большая картина с лесным пейзажем и с десяток маленьких по сторонам от нее в том же стиле. Напротив стояли два шкафа-купе, а между ними огромное зеркало с широким двухтумбовым столом и мягкой банкеткой перед ним. Кровать отражалась в зеркале. Стол был сплошь уставлен флакончиками духов, косметикой и цветами. По сторонам стояли две небольшие лампы в стиле ретро. Огромное окно задернуто тяжелыми бархатными шторами ярко-голубого цвета. Возле двери на стене висел ночник в виде лотоса.

Он не стал открывать окна. Подошел и наклонился над тумбочкой. То, что увидел, заставило вздрогнуть. Андрей взял микрофон и подошел к окну, слегка раздернув занавеси. Покрутил в руках и огляделся в комнате. Поднял лампу, чтобы посмотреть, как был прилажен «жучок». Быстро вставил в зазор между плафоном и лампочкой. Спустился вниз.

Женщина вовсю хлопотала на кухне. Обернулась:

– Выбрасывать?

– Зачем? Лампа еще не один десяток лет прослужит. Ничего с ней не случилось. Подумаешь, пластмасса отлетела…

Марина поставила на стол тарелку с хлебом. Положила по две ложки, вилки и два ножа. Достала из шкафа порционную и полупорционную тарелки. Обернулась:

– Вот и ладно. А то я привыкла к этой лампе. Мой руки, и давай обедать. У меня сегодня борщ, бефстроганов с картошкой и салат из капусты. На десерт смородиновое желе. Чай, кофе или какао, по желанию.

Он молча ел, время от времени бросая на женщину внимательные взгляды. Марина была спокойна. Потом все же спросила:

– Так что ты любишь? Ты не ответил.

Он пожал плечами:

– Все ем. Особого пристрастия в еде нет. Люблю жареную картошку.

– Андрей, ты учишься на заочном или на данный момент безработный?

Он нахмурился, пододвигая к себе тарелку со вторым:

– Техникум строительный закончил, но на хорошую работу не устроиться. Так, перебиваюсь…

– Чем, если не секрет? Ты москвич?

– Я с Калужской области. Здесь снимаем с одним парнем комнату. Какое-то время торговал на рынке, потом был грузчиком, курьером.

– Машину откуда так хорошо знаешь?

– У меня отец шофер. Я с малых лет вожу.

Она продолжала допытываться:

– Но ведь иномарка не грузовик. Ее-то откуда знаешь?

– Полгода водителем работал у одного типа, пока его не посадили. Пять иномарок успел выучить…

Он принялся за желе. Поднял голову и сказал:

– Как вкусно! Я такого еще не пробовал.

Степанова улыбнулась:

– Спасибо. Что будешь – чай, кофе, какао или апельсиновый сок?

– Давайте сок.

Она достала пакет из холодильника и налила большой стакан:

– Я бы чайку попила. Вот пакетик и чашка. Завари, пока переоденусь, чтобы время не терять…

Включила чайник и отправилась в спальню. Андрей остался один. Он вытащил из кармана маленький пакетик с сероватым порошком. Повертел в руках, посмотрел на свет и снова забил в карман. Тяжело вздохнул. Положил пакет с чаем в чашку и заварил кипятком. Снова вытащил пакетик с порошком и отсыпал часть в кипяток.

Услышав шаги на лестнице, решительно выплеснул чай в раковину. Торопливо забил порошок в карман и принялся торопливо мыть чашку. Выбросить использованный пакетик не успел. Достал второй пакет с чаем. Вошла Марина в черном костюме. Ее лицо было печально. Сделала вид, что не заметила пакетик в раковине. Придвинула к себе чашку и не спеша принялась пить. Спросила:

– Андрей, если хотите, можете себе еще сока налить. Ой, совсем забыла про пирожки! Вон в той банке лежат. Я вчера пекла. Берите. И вообще, на будущее запомните, есть захотели – ешьте. Я не запрещала Эдуарду питаться тогда, когда он хочет, и вам не собираюсь.

Его лицо покрылось пятнами. Он опустил голову, делая вид, что чем-то испачкал рубашку и сказал:

– Спасибо, Виктория Ахметовна.

Она искоса посмотрела на его лицо, застывшее в отчаянии. Парень явно не знал, что делать. Испугалась, что он может выдать себя в автомобиле, но и предупреждать не хотелось. Интересная мысль промелькнула в голове, и она едва не улыбнулась. Встала. Составила всю посуду в раковину:

– Приеду, помою. А сейчас поехали на Новодевичье кладбище.

Вышли из дома. Она села в машину. Выехали за ворота. Марина зевнула и удивленно сказала:

– Странно. Чай пила, а состояние какое-то странное. Спать охота. – Потерла виски, обратив внимание на удивленный взгляд парня. Махнула рукой: – Андрей, не обращай внимания, я после катастрофы успокоительные пью. Это всего скорее они действуют. Ты, надеюсь, знаешь, где Новодевичье кладбище находится? Тогда вперед, а я посплю.

Степанова сняла черную шляпу, закрыла глаза и притворилась спящей. Парень ничего не мог понять. Он прекрасно помнил, что выплеснул чай с наркотиком. Но женщина явно была под дозой. Этот наркотик тормозил психику, превращая даже самого волевого человека в раба, подчинявшегося чужой воле. Он несколько раз смотрел в зеркало и даже оборачивался, чтобы увидеть красивое лицо. Хозяйка спала спокойно, положив голову на спинку сиденья и слегка склонившись влево. Андрей с трудом нашел место для машины рядом с Новодевичьим кладбищем. Вылез из-за руля и открыл заднюю дверцу. Осторожно дотронулся до руки Марины и сказал:

– Виктория Ахметовна, приехали…

Она пошевелилась и медленно открыла глаза. Покрутила шеей так, словно она затекла и, наконец, осмысленно взглянула на шофера:

– Приехали? Тогда пошли. Вон и цветы продают…

Он поставил машину на сигнализацию и вместе с ней направился к цветочному киоску. Марина выбрала две крупные бардовые розы на длинных стеблях. Заплатила и направилась к воротам. Предъявила служащему пропуск, кивнув на Андрея:

– Он со мной!

Уверенно направилась по аллее прямо. Старого прапорщика, который учил ее стрельбе, она узнала издали по характерному сломанному носу и подпрыгивающей походке. Когда-то давно он неудачно сломал ногу, и она срослась не ровно. Евсеич подметал опавшие листья на аллее, складывая их в мешок. Он тоже заметил Марину, но ничем не выразил этого. Она прошла мимо, но метров через пятнадцать остановилась и попросила Андрея:

– Подожди минутку. Хочу попросить смотрителя приглядеть за могилой. Вдруг меня долго не будет…

Она направилась назад. Остановилась рядом и уборщик встал. Наклонилась к прапорщику:

– Евсеич, мне с этим парнем побеседовать надо. Помоги.

Он громко сказал:

– Приглядеть-то не сложно. Только прошатых уж больно много…

– Я заплачу вам.

– Хорошо. Назад пойдешь, тогда. На виду не стоит с деньгами. Я вон в той каморке обитаю…

Прапорщик указал пальцем на последнюю дверь в пристройке справа от часовни. Марина кивнула. Подошла к Андрею:

– Вроде договорилась. На обратном пути зайдем к старику…

Двинулась дальше. Он со смешанным чувством тревоги и покоя оглядывался на памятники и кресты вокруг. Женщина пару раз поворачивала в узких аллеях. Наконец остановилась возле черной мраморной плиты с золотой надписью «Гочияев Рамзан Рустамович». Она медленно наклонилась и положила цветы на плиту. Достала из сумочки тряпку и протерла памятник, сбросив упавшие листья. Минут пять молча постояла рядом и направилась к аллее, набросив на лицо густую вуаль. Андрей решил, что она плачет, так как Виктория Ахметовна покусывала платок. Она направилась к каморке прапорщика, пригласив шофера с собой:

– Ты со мной. Что-то он мне подозрительным показался.

Едва дверь за спиной закрылась, руки женщины лихо швырнули парня в центр комнатушки. Он не ожидал подобного, и среагировать не успел. Старый прапорщик за пару секунд спеленал ему руки за спиной и сел у двери, чтобы никто не зашел. Андрей опешил и не сопротивлялся. Лицо женщины уже не выглядело высокомерно-капризным и усталым. Она толкнула его на диван, и парень рухнул боком на истертое сиденье. С трудом повернулся и сел, удивленно глядя на «хозяйку». Женщина уверенно придвинула себе стул и верхом оседлала его, опираясь локтями в спинку. Зеленые глаза в упор смотрели в карие. В голосе послышались стальные нотки, когда она заговорила:

– Поговорим начистоту, Андрей. Наркотик ты мне не подсунул, следовательно, не фанатик. Лишь притворяешься. На кого работаешь? Или у тебя проблема? Давай быстро, у нас с тобой всего десять минут.

Он удивленно спросил:

–Откуда вы про наркотик знаете?

Марина решила не скрывать своих знаний:

– Я прекрасно говорю по-арабски, а хозяин твой уверен, что не знаю и при мне говорил.

– Вы нарочно предупредили меня, что дом нашпигован «жуками»?

– Не только дом, но и машина. Я видела твой взгляд, который ты бросил на Бархуддина. Он был полон ненависти. В чем дело?

Андрей вздохнул и заворочался на диване:

– Мой брат попал в их сети. Он поступил учиться в строительный институт. Через пару лет приехал домой другим человеком. Странные мысли, странные слова. Начал молиться Аллаху и требовал, чтоб мы тоже начали верить в него. Бывший одноклассник назвал его в шутку «мусульманином» и он его избил…

Марина жестом попросила шофера подняться. Развязала руки парня и снова села напротив:

– Не пытайся кинуться. Я могу на счет «раз» уложить. Что дальше было?

Он сел, растирая кисти, и покосился на старика у двери. Андрей не мог понять, каким образом этому древнему хромому деду удалось так быстро спеленать его, молодого и сильного? Взглянул женщине в глаза:

– Сергей не любил драться, а тут агрессия через край выливалась. Приемы отточенные. Если бы не оттащили, убил бы. Девчонка у брата была замечательная. Бросил. Сказал, что она православная и недостойна его. При всех сказал! На отца с матерью рычал и ругал их постоянно. Потом забрал документы из института и пропал. Я сумел вытянуть, что он в организации «Братья мусульмане» состоит. Хотел в милицию пойти, потом испугался – вдруг на «купленного» нарвусь…

– Значит, ты брата ищешь? Для этого и к ним влез, так я понимаю.

Парень кивнул головой:

– Ага. Мне сказали, что Серега в Чечне в каком-то лагере обучается.

– Они тебя не подозревают?

– Не знаю. Вы у меня первое задание.

– Что они тебе сказали?

– Они хотят отправить вас на рынок через пару недель, загруженной взрывчаткой и «во славу Аллаха» подорваться. Готовится еще с десяток взрывов по всей Москве.

– Бархуддин – эмиссар или есть и над ним?

– Он эмиссар, хотя постоянно с кем-то говорит по спутниковой связи. У него «Моторолла» и Анвар спокойно связывается с заграницей. Мой непосредственный Ахмед аль Бедлам.

– Так это он тебя отправил?

– Да. Они разозлились, что…

Парень растерялся, не зная, как бы помягче сказать то, что слышал. Женщина поняла его колебания и усмехнулась:

– Что я переспала с православным? Так? Значит, все же попались!

Андрей кивнул и с интересом взглянул на нее. Даже для него стало ясно, все, что думают арабы о женщине, чистой воды блеф. Была отличная актерская игра. Она спросила:

– Как твоя фамилия?

– Вьюгин.

– Вот что, Андрей, брата твоего мы разыщем и без этих ублюдков. Тебе там делать нечего, хотя и резко рвать не стоит. Найдут и прикончат. Хочешь работать со мной в паре? Но учти, следить за каждым словом и в машине и на даче!

– Что надо делать?

– Пока ничего. Доверься мне. Ты не слышал, случайно, где у них склады?

– Место не знаю, как точно называется. Это в районе Люберец. Но бывал однажды и могу дорогу показать.

– Это то, что нам надо! Евсеич, ты все запомнил? Передавай, мне нужен мотоцикл без номеров сегодня ночью. Самый мощный и с маячком. Пусть оставят рядом с воротами в одиннадцать вечера вместе с двумя черными шлемами. Забрала глухие. В шлемах установить микрофоны для разговора друг с другом. По маяку отследите маршрут. В пять утра мотоцикл должен исчезнуть от ворот. Нужен еще один автомат, пистолеты, миноискатель, прибор ночного видения, маски и пояс с ножами. Запомнил? Тогда мы пошли.

Прапорщик кивнул и отошел от двери. Внимательно поглядел в глаза Вьюгина, обернулся к Степановой:

– Ты этому парню веришь?

Марина вздохнула:

– Придется довериться. Он же не стал меня отравой потчевать! Да, вот еще что! Встреча завтра днем отменяется. В полночь выйду. Пусть попробуют разузнать хоть что-то о Сергее Вьюгине из Калужской области.

Когда вышли из каморки, Андрей тихо спросил:

–Вы кто?

Степанова усмехнулась через вздох:

– Лучше, чтобы ты не знал, кто мы. Может потом. Сейчас к тебе едем, но учти: в комнате могут оказаться микрофоны. Собираешь одежду, и едем на дачу. Заранее отложи темные куртку, брюки, рубашку и легкую обувь с носками в сторону. Я положу на заднее сиденье. Если есть черные кожаные перчатки, захвати. Можно и шерстяные. Ты оденешь это на себя ночью. Выбираться из дома придется в ночном белье. В твою комнату ночью зайду без стука.

Едва вышли из каморки, как на лице женщины вновь появилось капризное выражение. Марина вышла за ворота. Поглядев по сторонам, перешли на другую сторону дороги. Андрей предупредительно распахнул дверцу. Женщина села в машину со стоном:

– Господи, мне так хочется спать! Ладно, поехали к твоему жилищу, а то тебе переодеться не во что. Костюмы моего мужа великоваты будут. Не долго…

Указала выразительным взглядом на декоративную накладку над дверцей. Парень понял и кивнул. Андрей порадовался тому, что не заговорил с женщиной о наркотике, когда выезжали с дачи. Такая мысль у него была. До него дошло, что Виктория Ахметовна нарочно притворилась спящей. Время от времени Марина за его спиной начинала стонать и жаловаться, что у нее странное состояние. Ругала таблетки, фармацевта, давшего негодный товар и не предупредившего о последствиях. Начала ругать всех, кто живет не по законам шариата. При этом усиленно подмигивала Андрею и он понял. Не отрываясь от дороги, сурово спросил:

– Вы сами разве верите? Суп у вас был не из баранины, да и одеваетесь вы по-европейски.

Она раздраженно ответила:

– Да, это так! Но я совсем недавно приняла ислам и сразу трудновато отказаться от того, что привычно! Сам посуди, одену я длинную хламиду – восточное платье, да еще паранджу напялю и что? В меня пальцем начнут тыкать! Мы же в России живем. Зачем привлекать внимание и демонстрировать веру? Вера в душе должна быть. Разве не так? Ты бороды не носишь, однако мусульманин.

Вьюгин кивнул:

– Это верно.

Женщина продолжила речь:

– Я считаю, что Ахмед и Бархуддин напрасно одеваются в восточные халаты и заставляют мужчин отпускать бороды. Они же в глаза бросаются. Ладно, они, восточные люди с роскошными бородами ходят, но русские-то уже давно бреются. Менты внимание обращают. Ты Ахмеда видел?

Андрей никак не мог понять, куда она клонит и посмотрел в зеркало. Марина кивнула и он подтвердил:

– Видел не один раз.

Она задумчиво произнесла:

– Красивый парень, если бы бороду сбрил. Девки косяком бы пошли. Глаза просто изумительны. Знаешь, мне кажется, что Бархуддин не больно-то доверяет Ахмеду, а Бедлам явно проворачивает какие-то делишки за спиной шефа.

– С чего это вы взяли, Виктория Ахметовна?

Она одобрительно улыбнулась Андрею, глядевшему на нее в зеркало:

– Анвар каждый раз, когда я бываю, прогоняет Ахмеда. Причем на лице у него странное выражение. Мне кажется, что он не очень хорошо относится к Ахмеду, только старается скрывать. Мы с Эдуардом однажды ехали по Тверской. Бедлам стоял с тремя парнями, по виду сутенеры. Я заметила, как он передавал этим типам пакетики с чем-то белым. Старался делать незаметно, но я видела. Думаю, это наркотики. Араб не видел, что за ним следят два мента. Удивляюсь, почему его не схватили?

–Может, он их купил? И они просто охраняли.

– Тогда почему милиция старалась спрятаться за стоявшие машины? Мы в пробку попали, и я наблюдала за всем минут десять. Думаю, менты хотят на всю цепочку наркоторговцев выйти.

–Вы говорили об этом Бархуддину?

Марина принялась философски рассуждать:

– Нет. Может, я ошибаюсь и напрасно его потревожу? Прошло полторы недели, а никого не арестовали. Мне не хочется огорчать Анвара. Он хороший учитель и именно он вытащил меня из депрессии. Ахмед не плохой парень, жаль только что он с сутенерами связался. Практически все они на ментов работают.

Суть их разговора была мгновенно доложена Бархуддину. Он дважды прослушал запись. Погладил окладистую бороду, и яростно сверкнув глазами, вышел из каморки. Закрывшись в пустующей молельной комнате, набрал номер на мобильнике и рявкнул в трубку:

– Передай Ахмеду, пусть немедленно явится ко мне! – Через полчаса аль Бедлам появился в квартире. Бархуддин яростно накинулся на него: – Сколько раз тебе говорить, не смей сам продавать наркотики! Найми для этого русских! Найми так, чтобы они о тебе даже не догадались! Разве ты мало получаешь денег, что приторговываешь? Ты же подводишь нас!

Молодой араб отупело поглядел на взбешенного эмиссара:

– Откуда вы это взяли, сагиб?

Анвар, не сдерживаясь, рявкнул:

– Из разговора женщины с новым шофером! Видела она тебя с сутенерами. И как менты за тобой следили, видела! Не первый раз мне доносят о твоих делах. Шейху Усаме это не понравится! Ты знаешь, он не терпит своеволия.

Ахмед побледнел:

– Простите меня, сагиб! Больше не повторится!

Бархуддин заметил быстрый злой взгляд. Аль Бедлам тут же опустил глаза к земле, стараясь скрыть от шефа с трудом сдерживаемую ярость. Анвар мгновенно понял, насколько права эта русская в своих подозрениях. Доверять Ахмеду явно не стоило.

Вьюгин остановился у высотки на Алтуфьевском шоссе. Спросил Марину:

– Не хотите зайти?

Она лениво потянулась на заднем сиденье, звучно зевнула и кивнула:

– Почему нет? Ноги разомну, сон прогоню. К тому же интересно посмотреть, как живут среднестатистические граждане.

Пока шли к подъезду, Андрей спросил:

– Зачем вы заговорили об арабах?

– Не догадался? Хочу их лбами столкнуть. Авось, проколются где-нибудь.

– Но они же сутенеров мочить начнут…

– Не начнут. Наши уже следят. У меня в сумочке еще один микрофон. Ребята все поняли.

– Вы вооружены?

– Оружие мне ни к чему. С ним можно попасть в переплет.

– Если схватят?

– Стараюсь не думать…

Парень передернул плечами от ее последних слов, словно от озноба. Он-то знал, что могут сотворить арабы с теми, кто идет против них. Наслышался всласть за время «молитв» о зверствах этих двух мерзавцев. Удивляло другое, каким образом они до сих пор не попались? Каждый пробыл в России два года. Арабам все сходило с рук. Андрей пару раз сталкивался в снимаемой Бархуддином квартире с участковым. Анвар и капитан дружески прощались друг с другом, хотя милиционер не мог не знать о том, чем занимаются в этой квартире. Но он «закрывал глаза», явно под воздействием определенной суммы в долларах. Андрей и Марина поднялись в трехкомнатную квартиру. Вьюгин в прихожей пояснил:

– В двух комнатах квартиранты, а в одной бабуля живет. Мать хозяйки. Сами хозяева улетели на заработки куда-то за границу.

Он прошел в довольно просторную комнату, в которой стояли кровать, диван, стол с тремя стульями и большой трехстворчатый шкаф. На правой стене висел ковер, на левой – пять больших плакатов полуголых девиц. На полу раскинут серый палас с неприметными крапинками. В открытую форточку залетал ветерок и от этого легкие гардины слегка шевелились. Андрей пригласил:

– Присаживайтесь, Виктория Ахметовна. Я сейчас…

Он вытащил из-под кровати большую спортивную сумку и начал швырять туда вещи с полок. Она поняла, что парень забыл о предупреждении. Подошла и отложила в сторону темную одежду. Женщина в несколько минут обнаружила «жучок». Поманила Андрея пальцем и указала на лампу вверху, стоя сбоку. Парень пригляделся и вздрогнул: микрофон практически в открытую лежал в плафоне. Поставивший устройство оригинальностью не блистал. Вьюгин вздохнул:

– Я готов.

– Тогда пошли.

Он подхватил сумку с одеждой и пакет с обувью. Вышли из квартиры. Хозяйка так и не вышла. Марина побоялась, что в лифте может оказаться микрофон и покачала головой, когда Андрей хотел заговорить. На выходе быстро спросила:

– Ты говорил в комнате что-то против арабов? Вспомни.

– И вспоминать нечего. С приятелем моим на эту тему не поговоришь. У него одни девчонки на уме. Да и боялся, если честно.

– Это хорошо. Значит, ты вне подозрений.

Добравшись до дачи, Марина забрала из сумки приготовленную для ночной прогулки одежду парня. Огляделась по сторонам. Наклонилась и подняла одну из каменных панелей сбоку крыльца. Внутри оказался тайник. Быстро бросила туда одежду и снова закрыла панель. Все проделала, пока Андрей ставил машину. Он не видел и удивился, когда в руках женщины ничего не обнаружил. Она в ответ на его недоуменный взгляд лишь слегка улыбнулась и пожала плечами.