Читать книгу Сегмент времени - Любовь Степановна Холодова - Страница 7

Лето выдалось прохладным и ветреным. Осень наступила как-то неожиданно быстро. Каждодневные ветра иногда превращались в ураганы. Некоторым ветхим домишкам они наделали много бед.

По этой причине глава района Федосеев мотался по району…

У доктора Гусевой прибавилось работы. Пациенты жаловались на головную боль, на боли в области сердца. К ним стали часто обращаться люди с травмами. Некоторых увозили в район, но многие получали помощь здесь.

Недавно, в амбулатории утвердили должность хирурга. Приехал подполковник в отставке, седой добродушный старичок, Груздев Михаил Иванович. Он занимался несложными переломами, их было большинство, зашивал раны. Иногда, приходилось выезжать к пациентам на дом. Тогда уже, обычно, пациентов везли прямиком в районную больницу.

Гусева, хотя и была терапевтом, помогала хирургу, как могла. Она уставала, работала до последнего больного, уходила домой затемно. Чтобы не страдал около амбулатории Грин, она стала привязывать его дома. К привязи он совсем не был приучен, он рвался, пытался перекусить цепь, вылезти из ошейника или хотя бы снять его. Глядя на его мучения Валентина Марковна мучилась и сама. Но то, что он сидел перед окнами целый день, когда ей было некогда его покормить или налить воды, было не лучше.

Как-то раз, уже отпустив последнего человека, Валентина Марковна начала собираться домой. За окном уже стемнело. Вот-вот должен прийти сторож. В дверь вежливо постучали, доктор вздохнула и сказала:

– Войдите! – она поставила сумку обратно в шкаф, сняла с себя жакет и начала надевать халат.

В дверь вошел мужчина, в котором Валентина узнала своего соседа: его взвинченная, развязная походка, манера держаться, жесты – все говорило о непростом характере этого человека.

– Садитесь, – Гусева указала на стул.

– Спасибо, доктор, посидеть я еще успею, – усмехаясь, ответил он и остался стоять посередине комнаты.

– С чем пожаловали? – спросила доктор.

– Побеседовать надо.

– Откровенно говоря, мне совершенно некогда вести светские беседы. Я очень устала и собираюсь домой.

– Успеешь, – сказал он и шагнул к Валентине. – Защитничка своего на цепь посадила? А зря, зря. Смотрю я на тебя, доктор, уж очень ты ладная, а живешь одна, почему? Неужели не хочется? А то, может, мы сообразим по-соседски?

– Вы с ума сошли? Гражданин Сокуров, Вы сами понимаете, что говорите? – возмутилась Валентина.

– Что ж ты мне выкаешь? Мы ж с тобой теперь вроде бы пара. Правильно я говорю, а?

– Почему, Вы решаете за меня?

– Мне твое согласие совсем необязательно. – Он грубо схватил Валентину и бросил ее на кушетку. Кричать было бесполезно, вокруг уже давно никого не было. Женщина вскочила и, открыв в столе ящик, схватила скальпель, который обычно служил ей кухонным ножом, и выставила его перед собой:

– Только тронь, – сказала она.

– Ой-ей-ей! А мне это нравится, – засмеялся Женька. – Так ты девушка с характером? Это даже лучше, интересней. Только это тебе совсем не поможет, поверь мне.

Он надвигался на нее, глядя в упор прищуренными глазами, щуплый, сутулый с редкими неухоженными волосами и изможденным жизнью лицом. Его рот криво улыбался гнилыми зубами. Женщина впервые видела его так близко, и это зрелище вызвало в ней отвращение. Он прочитал это по ее лицу.

– Зато ты мне нравишься. Это главное.

За дверью послышался шум. Доктор подумала, что, наконец, пришел сторож. Дверь распахнулась, и из нее, с рычанием, ввалился Грин. С разбегу он прыгнул на Женьку, повалил на пол и схватил зубами за руку, продолжая рычать. Женька не кричал и не шевелился. Валентина Марковна вызвала полицию. Почти час он лежал на полу под арестом Грина, уходя, сказал тихонько:

– Наш разговор не окончен, я от своего не отступлюсь.

От этих слов Валентина побледнела.

Дома мама рассказала ей, что успокоившийся было Грин, вдруг начал рваться с цепи, лаять и завывать. Екатерина Михайловна вышла к нему и поняла, что что-то случилось с Валюшей. Когда она отпустила пса, он молнией рванул со двора и помчался в сторону амбулатории. Екатерина Михайловна с замиранием сердца ждала их на крыльце, а когда увидела Валю в сопровождении Грина, зарыдала.

Сокурова осудили, но ненадолго. Валентина Марковна со страхом ждала его возвращения. Она больше не привязывала Грина. Он не только постоянно лежал под окнами амбулатории но, когда темнело, занимал место около кабинета, прямо в коридоре больницы.

Слух об этом происшествии прошел по округе, и поэтому, люди с пониманием относились к лежащему под дверью псу.

Но Женька не вернулся. Не успел.

Погода продолжала портиться. Стало очевидным, что это не просто выдалась холодная осень, а происходит что-то катастрофическое, причем, во всем мире. По планете носились ураганы, сметая все на своем пути, поднимая воды океанов, морей и рек, выбрасывая тонны воды на сушу, с гор сходили лавины, на равнинах образовывались огромные расселины, некоторые из которых тотчас наполнялись водой. Города захлестывал океан. Бесконечно били молнии, гром растворялся в грохоте ураганов. Кроме того, резко понижалась температура. Хотя, промелькнула информация, что где-то столбик термометра пополз вверх, это восприняли, как фейк. Что-то творилось со временем суток.

Повальная гипертония охватила почти всех. Страдали и молодые и пожилые, и даже дети. Начали происходить инсульты и инфаркты. Амбулатория была забита больными. Детские кроватки были вытащены со склада и установлены во всех пустующих помещениях и коридорах.

В новостях сообщали о происшествиях сначала скудно, но через время, стали сообщать о том, что погодная аномалия пока не вошла в свою силу, все худшее еще впереди. Появилась куча экспертов, которые давали полезные советы. Но что на самом деле происходит, похоже, не понимал никто.

«Оценку этого явления специалисты пока дать не могут. Происходящие климатические процессы изучаются, – говорила грудастая дама из новостей. – Как только что-то станет известно, мы обязательно сообщим». После нее выступил какой-то специалист по тектонофизике, много и очень мудренно что-то говорил. Валентина Марковна прислушалась и поняла, что в его рассуждениях нет ничего конкретного, значит и сам ничего не может объяснить. Она с досадой выключила телевизор, нужно успокоиться и работать.

Эта неопределенность подливала масла в огонь, народ волновался. Но вскоре и таких сообщений не стало. Перестало работать телевидение, радиовещание. Замолчали все мобильные телефоны. Ураганы становились сплошными и переходили во всепланетный шторм.

Сбежали все собаки и кошки. Куры сначала целыми днями носились с кудахтаньем по двору потом, забились в сараи и перестали пить и есть. Мычали коровы, блеяли немногочисленные козы и бараны.

Шторм разошелся так, что уже сносил крыши домов и сараев, вырывал с корнем деревья. Некоторые дома, как детский конструктор, под натиском ветра разваливались на бревна и разносились по округе. Бешеный ветер начал уносить людей и животных.

Многие жители переселились в погреба.

Амбулатория еще держалась. Здание было кирпичным, кроме того, находилось в низменности, недалеко у реки. Здесь ветер немного сдавал. Крышу перестелили недавно. Но судя по хлопкам жести, крыша уже начала сыпаться.

Выбитые окна заколотили досками. Стало темно. Но сквозь щели в помещение врывался шум бушующей стихии. Приходилось кричать, чтобы услышать друг друга. Многие деревенские пришли в амбулаторию не только за медицинской помощью, но и для того, чтобы быть среди людей, вместе не так было страшно. Большинство людей не выходили на улицу из своих укрытий. Все продолжительнее становился сумрак. Солнце почти исчезло с небосклона.

Валентина Марковна очень беспокоилась о своей маме, но пойти за ней она не имела возможности, было очень много сложных пациентов, их бросить она не могла. Ей оставалось надеяться, что мама нашла безопасное место в доме, в крайнем случае, придет в амбулаторию сама.

Машину скорой помощи раздавил громадный железнодорожный вагон, принесенный откуда-то ураганом. Водитель был в машине. Буря то и дело била по стенам, крыше здания, по заколоченным окнам какими-то тяжелыми предметами, которые таскала за собой.

В коридоре выл Грин, единственная оставшаяся собака на всю деревню.

Выйдя к нему, Валентина Марковна потрепала пса по загривку.

– Успокойся, малыш, – ласково сказала она, – я здесь, с тобой.

Грин подошел к хозяйке и осторожно потянул ее за халат к выходу. Потом, отпустил и заскулил, глядя ей в глаза.

– Я не пойду с тобой. Я не могу бросить всех этих людей, – сказала Валентина Марковна и развела руками.

Грин пошел по направлению к выходу и оглянулся, останавливаясь.

– Нет. Не могу, Грин. Иди без меня. Тебе нужно самому спастись, иначе, кто же меня будет всегда спасать?

Она разговаривала с ним, надеясь, что пес ее понимает. Но Грин вернулся к своей хозяйке и улегся у ног.

Он начал звать ее за собой, еще тогда, когда ничего не предвещало беды. Но Валентина Марковна не воспринимала серьезно его озабоченность. Если и стоило чего-то бояться, то куда идти? А главное: как она бросит людей и маму?

Теперь Грину оставалось одно: выть, бросить хозяйку он не захотел.

– Валентина Марковна! – позвал ее Михаил Иванович.

Вздохнув, Валентина Марковна оставила Грина, лежащего на полу, и ушла в операционную.

– Надо бы людей покормить, – сказал Груздев. – Вот только у нас еды немного, на всех не хватит.

– Михаил Иванович, у меня под столом стоят куча банок с тушенкой. Мне тетя Маруся, наверное, весь погреб сюда перенесла. Танечка, – обратилась она к санитарке, – сходи в мой кабинет и возьми пару банок. Сейчас сварим кашу, добавим тушенки и покормим людей.

– А кашу варить есть на чем? – спросил удивленно Михаил Иванович.

– У нас газ баллонный. Надеюсь, что печка работает. – Мы людей и раньше кормили, правда, очень редко, как-то не нужно было, здесь никто долго не задерживался. Нужно посмотреть, была и крупа.

– Ну, хоть какая-то хорошая новость, – вздохнул Груздев.

Вскоре, обед был готов, его уплетали с удовольствием. Еда подняла настроение, и в разговорах стало больше оптимизма.

Новые люди перестали приходить, и это было понятно, никто не решился бы ни при каких обстоятельствах выйти наружу.

А ветер все нарастал, хотя куда уже больше? Ничего не было видно, в воздухе неслась не только пыль, но и вообще все, что могло подняться. Стихия ревела все громче. Когда кто-то постучал в окно, никто не услышал. Сидевший на кровати рядом с окном дедушка увидел, как чьи-то пальцы просунулись в щель и вцепились в доску, прибитую на маленьком окошке, он прильнул к щелке.

– Это же наш Митя! – воскликнул старичок и торопливо пошел к выходу.

– Сядь, дядь Саша, – прокричала Валентина, – я сама!

Она побежала к двери и выглянула за нее. В метрах трех от порога стоял на четвереньках Митя. Он прижимался боком к стене, боясь встать во весь рост.

– Я сейчас, – крикнула Валентина Марковна и закрыла дверь. Она прибежала в палату, схватила первую попавшуюся простынь и, скручивая ее на ходу в жгут, побежала обратно к двери. За ней бросился Михаил Иванович.

– Держи, – крикнула она, бросая Мите свой жгут. Но его длины не хватало. Тогда женщина легла на пол и поползла за порог. Михаил Иванович держал ее за ноги, удерживая ее с трудом.

Наконец, юноша схватился за спасительную простынь и уже смелее стал продвигаться к двери. Валентина Марковна почувствовала, что кто-то еще схватился за ее одежду.

Хлопала дверь, прилетело дерево и зависло в воздухе, словно раздумывало, падать здесь, или лететь дальше. Наконец, решившись, грохнулось вниз, но почти сразу же снова поднялось в воздух и улетело.

Очутившись в коридоре, Валентина встала во весь рост и с силой потянула простынь. На пороге показался испуганный Митя. Валентина Марковна затолкала его в помещение и с силой закрыла покосившуюся дверь. Наконец, она оглянулась, за спиной стоял Грин и тяжело дышал. Митя растеряно смотрел на Валентину Марковну. Груздев сидел у стены и держался за сердце, хватая ртом воздух.

– Танечка! Доктору с сердцем плохо! – крикнула она в коридор, подбежала к Михаилу Ивановичу и постаралась уложить его прямо на пол.

– Сейчас Танечка принесет Ваши таблетки, – сказала она ему.

По коридору уже бежала Танечка.

– Вот, Михаил Иванович! – она плюхнулась рядом с Груздевым, суетливо доставая маленькую таблетку.

Валентина Марковна наклонилась к псу и обняла его.

– Ты снова меня спас, – сказала она.

Внезапно дверь сорвало с петель, и Валентина Марковна вылетела вслед за ней в сумасшедшую стихию. Она успела одной рукой ухватиться за косяк, ее пальцы цеплялись за деревяшку и вот-вот готовы были разжаться.

– Сейчас! Сейчас! – повторяла медсестра, пытаясь схватить за халат Валентину Марковну.

Митя лег на пол и закрыл руками голову. Грин подпрыгнул и уцепился зубами за юбку Валентины. Он упирался задними лапами и пятился назад. Валентина, наконец, смогла второй рукой дотянуться до дверной коробки. Она уже становилась на ноги, как новый порыв поднял ее в воздух. Грин не удержался, вылетел за порог и повис, удерживаясь зубами за одежду хозяйки.

– Держись! – крикнула ему Валентина Марковна, – Грин, не отпускай!

Халат доктора, в руках Танечки, уже трещал.

Ураган тряхнул всей своей мощью, юбка порвалась, Грин полетел в небесную мешанину светопредставления, уносясь все дальше.

– Грин! Нет! Грин! – кричала Валентина, пытаясь перекричать бурю, вслед удаляющемуся псу.

– Собачка! Ты куда? Не улетай! – лепетал Митя, провожая взглядом Грина.