Читать книгу Голос Незримого. Том 1 - Любовь Столица - Страница 40

Распрекрасная пустынная дубрава, —

Чаща слева, пуща прямо, глушь направо, —

Все высокие, все старые деревья,

Вы шумите, стерегите тело девье!

Вы, раскидистые розовые сосны,

Скройте путь ко мне излучистый и росный.

Вы, развесистые белые березы,

Притените, коль придут на небо грозы.

Вы же, ели голубые да большие,

Приютите, чтоб не зрела ни души я.

Так я, Лада, проживу свой век за вами —

За дремучими потемками и пнями.

Распрекрасная зеленая дубрава, —

Сверху листья, снизу корни, сбоку травы, —

Все молоденькие, низкие деревья,

Вы растите, берегите сердце девье!

Глянь-ка, розовая тонкая сосенка, —

Сердце Лады как у малого ребенка.

Тронь-ка, белая лохматая березка, —

Сердце Ладино, ведь подлинно, из воска.

Знай-ка, маленькая елка голубая, —

Это сердце ныне бьется, замирая.

Нет, мне, видно, не прожить свой век за вами —

За девичьими просонками и снами.

Пчелы, искры златожалые,

Что вы вьетесь хороводом?

То – уста девичьи алые,

А не розан, полный медом.

Ныне первый раз из логова

Я на белый свет взглянула,

Рта малинового строгого,

Подивившись, не сомкнула…

А досель и не казалась я

Боязливая, нагая —

Всё жила, с стыдом и шалостью

Волоса на лик спуская.

Вы же, пчелы, чуть ступила я,

Роем с розанов слетели

И уселись, златокрылые,

На душистом белом теле.

Словно молоньи крылатые,

Вы меня настигли в чаще.

Разве, злые, виновата я,

Что сама цветов всех слаще?

Кровь моя горит и точится

Теплой розовою каплей…

А согнать мне вас не хочется:

Руки тонкие расслабли..

Пчелы огненные, шалые,

Что вы все ко мне прильнули?

Это – сердце, сердце алое,

А не сладкий, темный улей!

Вы, змейки, змейки жгучие,

Тягучие, сверкучие,

Что струи серебристые

И что лучи златистые,

Обвейтеся вокруг

Моих колен и рук!

Девичье тело стисните,

Сомкнитесь и повисните,

Как пояс и запястия,

От счастья, от несчастия —

Ото всего храня

Безвинную меня.

Ах! Вами озолочена,

Я сплю неопорочена…

А вы, виясь, сверкаете

И, ластясь, вдруг кусаете

Концами тонких жал,

Что глаз мой не видал.

За что вы, змеи жгучие?

Я, Лада, вас не мучаю.

Мои же руки томные,

Мои колени темные

Уж бьются и горят —

Всё ласк иных хотят.

Ах! вами я отравлена,

Лежу, одна оставлена…

А вы, шипя, сползаете

И мигом пропадаете,

Среди зеленых трав,

Мне тело развязав.

Гроза моя, гроза моя,

Ты – золотая самая

Из вышних колесниц!

Катись сюда, гремучая,

Скачи сюда, сверкучая,

Скорей весенних птиц!

Далеко ты, далеко ты…

Я слышу только рокоты

Серебряных колес.

Стою внизу и плачу я,

Нагая и горячая

В златых запястьях слез.

Кругом – кукушки плачутся,

Все жужелицы прячутся,

И думает сосна:

«Что сталось с милой Ладою?

Пред скорбью иль усладою

Горюет так она?»

А я сама не ведаю —

За девичьей победою

Иль девичьей бедой

Из зелени ступила я,

И грудь зачем прикрыла я,

Стыдясь, рукой одной?..

Гроза моя, гроза моя,

Ты – огненная самая

Из всех весенних птиц!

Прекрасная, незрячая,

Уж только очи прячу я,

Но не мочу ресниц.

Где вы, подруги любимые,

Девушки лешие, водные?

В эти края нелюдимые,

Под руки взявши холодные,

Что вы меня привели?

Что вы, покинув, ушли?

Лада осталась забытая,

Лада без вас – одинокая,

Волосом светлым укрытая,

Голая, голубоокая,

В слез жемчуга убрана,

Нá век кому-то дана…

Боязно, девушки милые!

Боязно, цветики малые!

Так бы теперь завопила я…

Так бы теперь побежала я…

И позвала б – да молчу.

И упаслась – не хочу.

Вот уж гроза моя – около!

Кони храпят златомастные,

Гонят их белые соколы,

Вожжи стегают их красные,

Чьи-то сверкают глаза…

Высохла сразу слеза.

Храбрости чудной набралась я,

Косы откинуть посмела я,

Вся жениху показалась я

В злате их – белая, белая,

Розана два – на груди.

Вот какова я, гляди!

Ты – громовник!

Я проведала о том:

Как шиповник,

Занозил ты алым ртом.

Ты – могучий!

То признала сразу я:

Вихря круче

Охватил ты всю меня.

Ты – красивый!

Я узрела это вмиг.

Как огниво,

Осветил меня твой лик.

Ты же – грозный!

Это ведомо другим.

Коль не поздно —

Убегу к лесам своим.

Спрячусь, Лада,

Вглубь родимого дупла, —

Рада, рада,

Невредима и гола…

А увидишь,

Светлым взором упрошу,

А обидишь —

Острым зубом укушу.

Чур, громовник!

Я не дамся, закричу!

Полюбовник

Мне не будешь – не хочу.

Здравствуй, ты, погибель моя девья неминучая!

Льнет ко мне громовник, огневой любовью мучая.

Злая, безответная в руках его лежу,

Маленькая, белая от жарких рук дрожу.

Понапрасну руки те слезами я окапала,

Понапрасну тонкими ногтями исцарапала,

Я ль не хоронилась, не таилась, не блюлась?

Я ли, Лада красная, добром ему далась?

Выдали, нет, выдали глаза меня зеленые…

Засияли в логове, как месяцы влюбленные.

Засияли радостно – а ныне не глядят…

Видно, ослепил он их, златой склонивши взгляд.

Предали, ах, предали меня уста румяные…

Улыбнулись в зелени, как розаны духмяные.

Улыбнулись сладостно – теперь же веют вздох…

Видно, поцелуями настиг он их врасплох.

Изменили руки мне, объятия раскинувши,

Изменили волосы, покров свой разодвинувши,

Изменила сила вся, веселость, стыд и страх

И кругом измена мне: в лесах, лучах, зверях.

Так и погибаю я средь грохота и золота,

Бородою ласковой плечо мое исколото,

В теле нежном девичьем разымчивая боль…

От палючей молоньи, от ярых ласк его ль?

Здравствуй, полюбовник мой, безжалостный и пламенный!

Всё на белом свете сотворил ты новым для меня.

Преданная, мудрая в глаза твои гляжу,

Розовая, слабая от счастия дрожу.

Ты, касатка боязливая

В недолетной вышине,

Или белка сиротливая

На нетронутой сосне,

Или девица дремливая

В запертом своем окне, —

Все вы, глупые, стыдливые,

Раз всплакните обо мне!

Ты же, лебедь истомленная

Над пучиной водяной,

Или змейка распаленная

В черной зелени лесной,

Или девица бессонная

На постели огневой —

Все мудреные, влюбленные,

Вы порадуйтесь со мной!

Я вернулась к вам прекрасною,

Да на огненных крылах,

С голубой утомой сластною

В переменчивых очах,

С тайной розовой опасною

На улыбчивых устах.

Вы, что скорбь испили страстную,

Мне служили не за страх!

Стой, громовник-полюбовник мой младой,

В черном облаке соколик златой!

Не видались мы с тобой много дней:

Стосковалась я по ярости твоей.

Для чего ж зеленым взорам и цвести,

Коль тебя не останавливать в пути?

Для чего же золотой косе блестеть,

Коль тебя да не запутывать в сеть?

Для чего ж мне, вешней Ладе, жить да быть,

Коль тебя, Световита, не любить?!

Ой, метнул в меня ты пламенный свой взгляд!

Оба уха у меня огнем горят.

Ой, уж крикнул ты мне стыдные слова!

Ходит кругом у меня голова…

Ой, прильнул ко мне ты черной бородой!

Обмираю я в любви молодой…

Протяни же руки смуглые свои,

Ухвати же руки белые мои,

На кулак девичьи косы намотай

И тяни меня, тащи меня – взлетай!

А высоко от родной моей земли

Стан податливый навзничь повали

И на туче голубой и пуховой

Залюбись, жених неистовый, со мной!

С тучи розовой

Вдоль по радуге

В лес березовый

Лада падает —

Сном да грезою

Тело радует.

Спит счастливая,

Спит усталая…

Спят пугливые

Очи шалые,

Спят ленивые

Губы алые…

Грозный с топотом

Удаляется,

Громким шепотом

Он прощается.

Всё светло потом —

Синь является.

Листья темные

С их отрадою,

Птахи томные

С их усладою

Были дремные

Вьют над Ладою.

Видит милого —

Улыбается,

Вспомнит пыл его —

Раскидается,

Чарам сил его

Покоряется.

Возле – донная

Глушь родимая,

Серебреная,

Золотимая…

Спит влюбленная,

Спит любимая.

Воды, с светлою струею,

Огневою, золотою,

Серебристою!

Вы – остуженное пламя,

И, склоняючись над вами,

Век я выстою.

У ключа я встав умоюсь,

В море выищу на пояс

Жемчуг, зоркая…

Из колодезя напьюсь я,

И спою с вечерней грустью

У озерка я.

Прежде, коли я вздыхала,

Были вместо опахала —

Вы, текучие!

Ныне Лада полюбила,

И еще в ней больше пыла,

Сердце – жгучее.

Чаще пьют в лесах у сруба

Девьи розовые губы,

Что целуются.

Дольше смотрятся в озера

Голубые девьи взоры,

Что красуются.

Воды, воды разливные,

И морские, и речные,

И гремячие!

Вас бы, выпив, иссушила —

Всё б руды не затушила

Я, горячая…

Вместо зеркала и меда

Для меня вы стали, воды,

Светлоструйные!

Персям, бедрам без повязки

Лейте, лейте ваши ласки

Поцелуйные!

Звезды, красивые звезды,

Огненных сиринов гнезда,

Вишен серебряных грозды!

Я искони вас любила,

Глупая, слезы точила:

Ах, далеко то, что мило!

Ах, если б к звездам добраться,

На земь со звезд улыбаться:

Вот где я, сестры и братцы!

Спать в колыбелях навесных,

Кушать с деревьев небесных,

Сиринов слушать чудесных…

Видно, вам ведома жалость.

Ныне сбылось, что желалось:

Лада вас, звезды, касалась.

В зарной постели лежала,

Сладость лобзаний вкушала,

Голос влюбленный слыхала…

Вы – полюбовников гнезда,

Вы – поцелуйные грозды,

Звезды, прекрасные звезды!

Чудная птица, дивная птица

Стала в саду моем красном таиться.

Ловишь – запрячется,

Гонишь – расплачется,

Сядет в глуши – и поет

Ночи и дни напролет.

Слезные песни! Грозные песни!

Нет же их лучше, печальней, чудесней:

Дерево клонится,

Лебедь хоронится,

Дождик идет золотой,

Плачу сама я порой.

Хитрая Лада, тихая Лада,

Раз я ее уследила средь сада.

Вижу-дивлюся я:

Девушка русая!

В белые ж плечи вросло

Крови алее крыло.

Как увидала, как зарыдала!

К сердцу когтями своими прижала, —

Грудь оцарапала,

Лик мне закапала

Горькой хрустальной слезой,

После утерла косой.

Дивная дева с чудною птицей

Стали мы рядом на ветке томиться…

В крылья закутаны,

В косы запутаны —

Стали, как двое невест,

Петь до серебряных звезд.

Красная Сирин! Прекрасная Сирин!

Ах, как мой сад для одних нас обширен!

Обе истомные —

Очи огромные —

Мы от любови поем.

Мы от любови умрем.