Читать книгу Умина, дочь Гостомысла. Князья Древней Руси - Любовь Сушко - Страница 21

На земле и на небесах эти два столкновения произошли одновременно.

Бес тогда еще мог спокойно двигаться по Сварогу, не было для него никаких запретов.

Боги должны были признать, как много он сделал для того, чтобы было то, что было.

Сварог смотрел на него ласково. Кажется, никто не замечал, что Паныч не только внешне безобразен, но его еще надо опасаться, потому что когда он творит что-то хорошее, то ничего такого не получается, а что бывает и вовсе скверно. Впрочем, не ошибается тот, кто ничего не делает. Но сразу видно, что его что-то беспокоило, что-то он все-таки упускал из вида. Но и сам не мог понять, что это было. А потом догадался, он не обратил внимания на младшего из братьев – Ляха. А тот никак себя не проявлял тоже.

И тогда он обратился к Живе, сидевшей к нему ближе других, и тоже отрешившейся от происходящего. Она ответила ему, что тот заперся в какой-то башне и хранил молчание. Это показалось бесу еще более странным, ведь он помнил, что тот в конце земной жизни осуществил все, о чем ему мечталось и был счастлив. Тогда что же такое могло произойти?

– И нам так казалось, – согласилась Жива, – он был-таки бравым парнем, был так прекрасен, казалось, что ему-то волноваться не о чем. Но тут все по другим законам развивается. Человек привыкший лгать себе и другим, видит все в истинном свете. И этот свет кажется ему не таким и прекрасным, как в начале. Что-то было, что перечеркнуло все его заслуги и подвиги его потускнели. С Русом он не только сравниться не мог, но оставался от него еще дальше, чем прежде, когда ничего не сказал и ушел, не простившись. Ему все кажется, что должно случиться что-то и покой вернется к нему, но ничего такого не происходит.

Выслушав этот рассказ, бес развернулся и исчез. Он и сам не сразу понял, куда и зачем направился. Но в тот момент ему так жаль стало беднягу, что он решил вернуться и поговорить с ним. В покое его оставлять точно не собирался. Не так-то просто было пробраться в ту черную башню, только такие запреты ничего не значили для Паныча.

№№№№№№№

Лях сидел в небольшой комнате, почти под крышей, подбрасывал и ловил камушки. Если бы не эти ритмичные движения, то могло показаться, что он мертв.

– Тебя не предупредили о пире? – поинтересовался бес

– Мне там нечего делать.

– На твои земли пришли потомки твоих людей, там они и останутся, теперь богам есть чем заняться, разве это не самая большая радость в жизни?

Он казался наивным простачком, хотя на самом деле это было не так.

– Они обо мне не вспомнили, они пошли в мир Руса, а на мои земли он отправил тех, кто ему неугоден, я знаю это.

– Какая разница кто и кого отравил, – пожал плечами бес, – главное будет потом. Самое главное, попомни мое слово.

– Потом всегда бывает одинаково. Они будут восхвалять его, гордиться им, назовут себя его именем, а от меня ничего не останется, кроме обрывков историй о том, как всегда и во всем он меня обходит.

– Но оттого, что ты тут прячешься, лучше не станет.

– Может и не станет, мне уже никогда лучше не станет, если я с кем-то и хочу встретиться, так с Чернобогом, хочу попросить, чтобы он меня к себе забрал.

– Туда никогда не поздно. Не думаю, что ты жил так, что они тебя туда взять захотят. Для их мира особые заслуги нужны. Вот если бы Либуше умерла в твоем плену или ты Руса укокошил, тогда другое дело.

– На это я не способен

– Но ты должен появиться там, как ни в чем не, бывало, иначе станешь опускаться все ниже и ниже, потом ничто тебя не остановит.

Лях вдруг представил все это так ясно, понял, что он выбрал не самый легкий путь. Но он не мог сделать ни шага.

– Я не могу, – отвечал он.

– Мне тоже не сильно хотелось быть среди них, – признался бес, ведь они считают себя победителями. Мне хотелось бы остаться в тихом омуте или любом другом месте. Но не буду я бесом, если не заявлю им о себе, не останусь среди них до конца. Так всегда было и будет. Он говорил об этом с такой ясностью, что сам поверил в то, что это так.

Уже собираясь покинуть его, Мефи прибавил:

– В этом мире нет и не может быть справедливости, но кто-то должен хотя бы немного помешать богам творить произвол, сбить с них спесь, почему бы нам с тобой этим не заняться? Наверное, для этого мы тут.

Он ушел, не зная, согласится ли тот пойти до конца или остановится, и будет так же подбрасывать свои камушки и плевать в потолок.

Он снова появился за столом, только Жива на него внимательно смотрела. Он был не просто симпатичен, она души в нем не чаяла, в нем было столько жизни, столько энергии, сколько не было ни в одном из богов, и многое стало возможным только вместе с ним. Она подняла за него кубок.

– За тебя, Паныч, мы еще не оценили всех твоих дел, но ты молодец.

Остальным богам просто не нравилось, что он ненароком затмил остальных, великих и могучих богов.

И тут перед ними появился Лях. Спокойно уселся на отведенное для него место, и присоединился к пирующим.