Читать книгу Скифский камень. Мифы и сказания - Любовь Сушко - Страница 24
Часть 1 У истоков
Глава 17 Жестокое убийство
ОглавлениеОн смотрел на царевича, которого стали обряжать в чистые парадные одежды для похорон. Они должны были узреть эти похороны, потом только продолжить свое путешествие, раз уж им так на этот раз повезло. Они могли заглянуть в любое время, туда, куда вели их ноги.
Ника была потрясена увиденным не меньше остальных, хотя знала, что должно случиться, у нее не было надежды на чудо. Но разве она пришла не из 21—го века, где совершались массовые злодеяния. Но теперь она могла понять, как это когда-то начиналось в чужом мире, как возникли палачи, готовые исполнить любую волю властелина, как ретиво они рвались в схватку с любым врагом, туда, куда их направляла рука властелина.
Слуги отца не пощадили царевича, словно перед ними был настоящий злодей… В учебнике истории о таком написать невозможно, это надо видеть своими глазами.
Мефи в отличие от остальных совсем не был расстроен. Глупо переживать из-за того. что все равно должно было случиться. Он немного издевался над Никой за то, что она предавалась унынию, готова была рыдать, точно те самые бабы, которые обряжали царевича. Но он ли ее не предупреждал о том, как и что будет. Как они все падки на со-чувствие, какими доверчивыми остаются, просто жуть. Иногда, что греха таить, он из особых симпатий им подыгрывал. Но сейчас это не имела смысла.
Ему хотелось у них на глазах расправиться с палачом царевича. Хотя делать этого не стоило, ведь тогда они поверят еще сильнее в их бога, а то, что он все видит и наказывает зло, доказывать этого бес совсем не хотел.
Нет, он не станет лить воду на чужую мельницу. А потом все будет как обычно и все равно погибнет тот, кому суждено погибнуть. Царевичу с его помощью пришлось бы только дольше мучиться, и все.
Мефи в таких роковых случаях с чудесами не шутил, и верил, что поступает даже благородно, не распоряжаясь по-своему чужой судьбой.
Вот если бы его допустили к человеческим судьбам, и он смог бы все сам решать, тогда другое дело, можно было бы голову немного поломать, как и что сделать.
Так он размышлял, примостившись на кровати убиенного, решив передохнуть до рассвета. Ведь герои все равно на похороны останутся, никуда они не денутся.
Похоронный обряд и так интересен, а уж древний, у скифов, да когда царевича хоронят…
Вот в таком расслабленном стоянии и застала беса Сиси, она отыскала его первой, и вцепилась без всякого страха в Мефи.
В первый миг бес даже опешил немного.
– И ты, конечно здесь, старый осел, – в ярости кричала она, – разве ты не видел всего, отчего же ты царевича не спас?
– Еще одна чудесница, – произнес он насмешливо, небрежно стряхивая ее с себя, – ты хоть бы при убиенном-то помолчала немного. Не надо нарушать его покой.
Мефи готов был обороняться, но Ника остановила ее внезапно.
– Не поднимай шум, мы из другого времени, а тут мы можем только все узреть и запомнить, чтобы поведать, как было.
– Ничего я не хочу рассказывать потом, надо, чтобы он жил тут, а этот мог что-то сделать, я чую это. Но почему – то и нам не дал, и сам ничего делать не стал.
Ника посмотрела на них обоих. Сначала бес хотел ей напомнить про судьбу, а потом лень напала на него со всех сторон. Если бы она была умна, то догадалась бы сама, а если глупа, то и напрягаться не стоит.
Но Ника немного успокоилась, и размышляла здраво: если он что-то и мог сделать, то не стоит требовать от него слишком многого.
Бесу понравилась эта мысль. Ну что же, она выкрутилась, – подумал он и не решил, умна она или не умна, как это так сразу узнаешь?
Сиси, видя, что все иначе относятся к происходящему, чем она, отошла в сторону. Нет, она не собиралась прощать злодеяния, не думала искать для них оправдание, она будет действовать, но не станет им ничего говорить.
Лирическое отступление о предателях, написанное Никой в чужом мире
Девятый круг кошмар, уйдем, Вергилий,
Мне оставаться тут невмочь, я не могу.
И лишь теперь все для себя открыли
Предатели, а я от них бегу.
Нас Люцифер пока что не заметил,
Но Вагнер тут таинственный звучит,
Смотри-ка, тут и старики и дети,
Он их терзает гневно, но молчит.
Не ведали иные, что творили,
Их ум ослеп, душа была глуха,
Им кажется, что как и все там жили,
А участь их страшна, смотри, рука
Все тянется к тебе через столетья,
Я должен тем живым еще сказать,
В какой печали нынче души эти,
Как это мерзко, страшно предавать.
Ведь верили, что ничего не будет,
Не ведали, как круг восьмой угрюм,
И сущности, они уже не люди,
Им не испить теперь печаль твою.
Пошли, Вергилий, им помочь едва ли,
Да и желанье есть ли помогать?
Мы далеко ушли, они ж стонали,
Еще могли проклятья посылать.
Но дела нет до них живущим где-то,
И ждущим час ухода своего,
Пошли, Вергилий, слишком мало света,
И я теперь не вижу никого,
Лишь Люцифер с безумными глазами
Нас провожает, злится и молчит,
И никого не будет там, за нами.
Река Забвенья за спиной шуршит.
Они ж тогда хотели откупиться,
Не понимая, деньги не спасут.
Ты говоришь, что вечно им томиться,
Что никогда покоя не найдут.
Я столько насмотрелся этой жути,
Но жизнь дороже будет с этим пор.
Ты говорил, что нас он не отпустит,
Но нет, молчит, и так туманен взор
Мы были здесь., нам это все знакомо,
И воет ветер в пустоте ночной.
Веди меня, я так устал без дома,
Пройдя до середины путь земной.
Ника понимала, что все это случится значительно позднее, но и в те времена и потом, предатели всегда оставались предателями, мало что в том мире менялось. А ведь это был царевич, какой же получился бы из него царь, останься он в живых. Вот если бы в и 988 году поступили так же, то может быть, многое бы изменилось и в ее мире тоже.
Но пока о том не стоило даже думать, они оставались в этом мире здесь теперь.
