Читать книгу Королева снегов. Дочери Руси - Любовь Сушко - Страница 21

После того, как Рогнеда их покинула, в Сварге стояла тишина и печаль. Перун радовался, что она исполнила свое обещание, но все подопечные пришли в уныние.

Святослав так и не верил, что она забыла о нем и не любит больше, Олег сердился, зная, что сам не пошел бы на это, но больше всех печалился Рогволод. Ему не хотелось терять любимую дочь теперь уже навсегда. Она не оставляла надежды на то, что ни еще встретятся. И сам он не понимал из-за чего можно отказаться от вечности и вернуться в тот горький и страшный мир. А если на этот раз судьба ее станет жалкой и ничтожной, и отец ее будет похож на несчастного Владимира, и бог новый пугал и злил его еще сильнее.

В Сварге появлялись женщины, но были они так тихи и невзрачны, что и не смотрели на них больше, и оставались они в тесном кругу. А там, где собрались князья, где соперничали друг с другом, радости большой в бессмертии не оставалось. Он не понимал, почему ее не мог уговорить даже Святослав, о котором она все время до сих пор мечтала.

Перун пристально следил за Елизаветой и очень обрадовался, когда увидел ее в заповедном лесу около своего кумира. Она осталась прежней, она будет его королевой, и среди рабов верных он нашел ту, которая достойна того, чтобы он еще кидал на землю свой взор. Ее руками он и будет вершить все, что требуется, если мужчины далеки и так бездарны, что готовы подчиниться любому распятому, то он для себя выберет королеву. И это будет месть княжеского бога предавшим его князьям.

И Громовержец призвал к себе беса, и они долго говорили о том, что и как может быть в том мире с их королевой.

Бес радовался и тревожился, он знал, насколько опасно совершить хоть один промах, неверный шаг.

«Эта девчонка – настоящий дьявол, и с ней надо быть осторожным, – раздумывал он тогда, глядя на своего почти поверженного бога.

– Не забудь, что времена переменились, – говорил Перун, тебе будет трудней.

– Да когда с вами-то было легко? – удивленно спросил он, – хотя теперь я не могу так вольно чувствовать себя, как прежде, это точно. Крест их – такая зараза, от которой бегать приходится, они вас все больше по тьму оттесняют. А свет они нагло себе захватили. И есть места куда так просто не пролезешь – это храмы их, я могу, их, конечно, поджечь, если захочется, а вот, чтобы там оставаться – ну никак не получается

– Еще недавно ты жег их, как свечи.

Вспомнил о старых добрых временах Перун, словно хотел отблагодарить его за прошлое.

– Жег, только они их еще больше настроили, и никакой устали не знали. А там все темные делишки и заговоры их и вершатся.

– Даже если и так, – согласился Перун, – но и ты должен быть шустрее и расторопнее, и что-то новое придумать, копытами почаще перебирай, нам всем не сладко, но ты хоть что-то сделать можешь, – признался неожиданно он. – Велес теперь на меня все грехи валит, в его времена такого случиться не могло, словно я этот конец света и сотворил.

– Конечно, – размышлял бес, – одному выпало наблюдать и оценивать. А второму – все своими руками и копытами творить.

Он не лукавил на этот раз, священники и на самом деле не теряли времени даром и свои святилища от старых и грозных богов они каким-то неведомым колдовством обезопасили. Свет и день оставались в их власти. Но это не давало им полного покоя. Они знали, что бес пролезет везде, и спокойно не могли чувствовать себя даже днем, не говоря уж о ночи.

После того, как он полюбовался Елизаветой в заповедном лесу и убедился, что все там идет даже лучше, чем могло бы, он отправился на пиршество в Свароге, но никак не мог расшевелить хмурых, угрюмых князей.

– Не понимаю, что за печали, словно вас только что свергли, – засмеялся бес, и смех его разносился по небесам, – Без Рогнеды может вам и скучно, но Елизавета молодец. Она уже успела порадовать вашего грозного бога, от вас- то кроме бед да огорчений ничего не дождаться ему, горемычному.

Упрек был справедливым, но очень обидным.

– Она вернется, но прежде, чем вернуться, много еще чего она совершить успеет – это главное. Она превзойдет во всем любимую вашу Рогнеду.

– Только нашей никогда не будет, – мрачно произнес Рогволод, ему не могло понравиться то, что она вернется туда, откуда он увез поспешно свою любимую дочь.