Читать книгу Пленники любви. Мифы и легенды - Любовь Сушко - Страница 7

(ХРОНИКИ СРЕДНЕВЕКОВЬЯ)

Осень царила в Риме. Было ветрено и так холодно, что знаменитый художник, приглашенный всю самим Папой, не только скучал, но и страдал.

Он был одинок и печален, комнаты в великолепном, но таком пустом дворце, куда его поселили, сверкали роскошью. Ему завидовали все или почти все, ученики его были уверенны в том, что и их, как только освоят ремесло, ждет такая же жизнь, о другой они и думать не собирались. Но он мог бы рассказать им, какова эта жизнь, в странном блеске одиночества, мог бы, но не стал этого делать. Потому что верил в то, что все может измениться в одно мгновение, так было уже не раз, когда вдруг из-за туч появлялось солнце, внезапно стихал ветер, и прекрасная незнакомка шагала к нему навстречу.

Пока он слегка увлекался куртизанками, чтобы это не особенно отвлекало от творчества и это ни к чему не обязывало, вот именно слегка. Он не думал о семье и собственном дворце, хотя, в отличие от многих собратьев, мог позволить себе все, что ему хотелось, но привык без сожаления уходить из своего уютного дома, не зная, когда вернется назад, и никого, кроме верных слуг не оставлять там в томительном ожидании. Художник точно знал, как это трудно, как невыносимо ждать возвращения.

И теперь, когда его назначили главным архитектором столицы и поселили в роскошном дворце, ему не хватало только натурщицы для его Мадонн. И он, бродя по городу, искал это единственное, совершенно особенное лицо и тело, и не находил.

Многие узнавали знаменитого художника. Кто-то откровенно глазел. Кто-то готов был выполнить любое его указание. Но он ничего и никому не говорил, ни о чем их не просил. И оставалось только вздохнуть и растворится где-то за поворотом. Художники странные и такие капризные существа. А этот оставался с начала и до конца баловнем судьбы, к нем не подступиться.

Первое полотно должно было напомнить сюжет из Амура и Психеи, и ему нужна была Психея – это воплощение женственности, мягкости, души. Да такой, чтобы сам бог любви ослушался свою грозную матушку, и спустился к ней в объятия, и оставался с ней в своем бессмертии. А разве просто отыскать среди живых, реальных девиц такую? Он не находи и страдал. Мастеру хотелось работать, и хотя Папа все понимал и не торопил его, но только на полотнах он мог выразить все, что томилось и мучительно рождалось в душе, весь остальной мир, не связанный с живописью, был только тенью, подобием реальности, до которой ему не было дела.

Он не заметил, как вышел к реке. Бывает такое, вроде бы стоял на площади и никуда не двигался даже, но когда очнулся, оглянулся вокруг, то оказался совсем в другом месте.

И здесь, на берегу Тибра, он и заметил девушку. Вот именно заметил, потому что если бы не очнулся вовремя, то навсегда ее потерял, еще не успев и встретить, такое вероятно случалось и прежде. Но нет, он остановился перед ней, и она с интересом разглядывала художника, вряд ли догадываясь, кто он такой. Такое внимание льстило юному созданию.

– Как зовут тебя, дитя мое? – спрашивал он тихо и ласково, так, чтобы она не испугалась и не убежала, и он бы потерял ее навсегда.

Но девушка была не пуглива, и не собиралась она куда-то бежать.

– Маргарита, я живу тут поблизости и часто здесь гуляю, – охотно отвечала она.

– А я в первый раз тут появился и сразу же встретил тебя, радость моя. И не могу тебя просто так отпустить, мне бы очень хотелось написать тебя для своей картины.

– Я согласна, но нужно спросить моего отца и жениха, я не могу без их позволения отправиться с вами, – заявила она.

И он согласился на все, неосмотрительно шагнув в квартал мастеровых, где всякое могло случиться, но какое дело было художнику до реальных и мнимых опасностей, если такое создание порхало рядом с ним.

Отец сразу же догадался, какой важный господин перед ним, если он и был художником, то вовсе не из тех несчастных, которые рисуют все подряд, перебиваясь нищенскими заработками, и все-таки упорно не бросают своего почти бесполезного занятия. Он догадывался о том, что есть другие живописцы, хотя никогда их и не видел, да еще так близко.

Он не стал долго торговаться, а блеск золотых отразился в глазах его и заставил быть сговорчивым. Маргарита улыбнулась и отправилась с ним туда, куда увлек он ее, ощутив прилив вдохновения и счастья.

Дворец ошеломил ее. Она никогда и мечтать не могла о том, что приблизится к подобному сооружению, посмеет скрыться за огромными его дверями.

Художник с восторгом следил за ней, за тем, как, не мигая, смотрела она на его незавершенные полотна.

– И это сделали вы?

– Конечно, – согласился он, – но ты поможешь мне сотворить и не такое, дитя мое.

Он усадил ее так, как ему хотелось, смущенно попросил обнажиться, но она не особенно стеснялась с самого начала, и к радости его оказалась гибкой и послушной.

№№№№

Как ни старалась Маргарита, но она никак не могла поверить тому, что, выйдя на берег Тибра в очередной раз, и просто прогуливаясь, и думая о том, что жизнь ее скучна и однообразна, и она должна с радостью поджидать своего нищего жениха, которого отыскал для нее отец, она увидит этого чародея, и окажется рядом с ним. Да и не просто окажется, а он будет с ней так заботлив, так ласков, что она не сможет от него ускользнуть, словно именно этого ей и хотелось в те самые минуты. Вовсе нет. Она готова была с радостью исполнять все, что он потребует, чтобы пробыть с ним как можно дольше, а может быть, хотя об этом не стоило и мечтать.

Маргарита не любила заглядывать далеко вперед и совсем не хотела искушать свою судьбу, которая и без того нынче была к ней благосклонна, вот и пусть все идет своим чередом.

– Ты хочешь выйти замуж, – спросил художник, не отрывая взора от полотна.

– А что мне еще остается, в 17 лет стыдно быть девушкой, – просто объяснила она то, что должно было случиться, – но даже если бы и не хотела, кто же меня о том спрашивать станет.

Он закончил на закате, когда солнце уже исчезло и позволил ей встать с ложа на котором Психея ждала своего Амура.

Художник старался припомнить старый миф. Там были коварные сестры, которых впрочем, она потом погубила, но и сама столько терзаний и испытаний прошла. Маргарита права, невыносимо тяжело в этом мире таким юным и очаровательным созданиям, как она. Отец решил, нашелся жених, и она должна стать послушной, безропотной, и такой далекой от реальности.

Но он уже точно знал, взглянув на набросок, что у него есть не только Психея, но и Мадонна. Он знал, что не отпустит ее просто так. Да это было и невозможно.

Она робко взглянула на него, стараясь угадать, последняя ли это встреча или будет что-то еще. Но так и не поняла этого.

Художник отвел ее домой, как и обещал отцу, но по дороге они договорились о том, что она придет к нему завтра, и они продолжат работу.

Маргарита облечено вздохнула. Ей была обещана еще одна встреча, и она постарается сделать все для того, чтобы она не оказалась последней.

И она преуспела. Золотое ожерелье, в котором он изображал ее на очередном наброске, осталось с ней, и он ласково попросил принять от него подарок.

Как девушка порядочная, она заявила о том, что не может принять такой дорогой подарок, ведь оно настоящее.

– Конечно, настоящее, – улыбнулся художник, – но ты заплатишь мне поцелуем, тремя поцелуями и этого достаточно, – говорил он, завороженный.

И уста их сплелись в тот же миг, она не хотела быть слишком откровенной и поспешной, чтобы не наскучить ему, художники такие ветреные и капризные создания. Но, судя по всему, пока разлука ей не грозила, чудеса в ее жизни продолжались.

№№№№№№№

Дома все было не так радостно, как в блестящем дворце, потому что появился Томазо – ее жених, он вовсе не был так сговорчив как отец.

– Ты снова была у этого художника.

Она удивилась, выяснив, что он знает о каком художнике идет речь.

Он не просто знал, затаившись еще в первый день, он поджидал его, а когда увидел, чуть не вывалился из своего укрытия. Это был не просто богатый живописец, а художник самого кардинала. К нему невозможно подступиться никому, и почему именно его невеста оказалась в его объятиях (в этом юноша не сомневался).

– Ты уже была в его дворце? – пытал ее он.

– Конечно, а где же он еще работать может, непринужденно отвечала она.

Маргарите хотелось верить самой, а еще больше – убедить в том этого болвана, что дворец принадлежит ее художнику (она уже привыкла его считать своим)

– Но он имеет дело только с куртизанками, и если бы еще не стало ею, то это случится завтра.

– Хорошо бы, если бы карканье его осуществилось, – про себя подумала Маргарита, но для того, чтобы он не стал вмешиваться, заверила его, что она и не собирается приближаться к нему.

– Я так боюсь Папы, а он часто у него бывает, как ты мог подумать о таком, его Святейшество никогда такого не допустит.

Ничего на это не ответил обманутый ее жених, но он не был так глуп и точно знал, что сам Папа готов его сделать кардиналом, об этом говорили все, и с усмешкой взирает на любые его шалости. Таким позволено все, для них нет, и не может быть никаких законов. Но что с ней о том говорить, если случилась беда, то отворяй ворота.

И тогда, видя, что он не собирается от нее отступаться со своими дурацкими расспросами и обвинениями, она изменилась в один миг:

– Я готова быть кем угодно, если он подарит мне хоть малую долю того, чем обладает, я буду самой счастливой куртизанкой в этом мире.

Золотое ожерелье сверкнуло на шее ее, напоминая о том, что либо уже свершилось, либо должно произойти в ближайшее время. И юноша отступил в ярости, он понимал, что не сможет дать ей ничего.

На пороге стоял тот самый художник, из-за которого они только что ссорились. Он смотрел на нее и улыбался, Томазо отошел невольно в сторону, не хотел оказаться рядом с ним. Каким ничтожным и жалким он должен был казаться здесь.

Но они не видели его, принадлежавшие только друг другу. И тот дворец, ну не такой, но тоже великолепный, он купил для нее, настояв на том, чтобы Маргарита поселилась там.

– Я не могу появляться у тебя, это отнимает слишком много времени, – говорил он, но не стал напоминать о том, что это просто опасно для жизни.

Она вынуждена была согласиться. Да и с какой стати отказываться, если только об этом она и мечтала.

№№№№№

Так уж вышло, что эта девица, случайно им встреченная, оказалась первой и единственной любовью избалованного вниманием женщин, но никогда никого не любившего художника. Вереница куртизанок и знатных дам теснилась в его памяти, они все проходили где-то мимо и растворялись, он не видел и не слышал их. И только она одна, впорхнув во дворец его, оставалась на всех полотнах.

Найдя свою мадонну, работал он день и ночь, словно старался успеть запечатлеть то ускользавшее мгновение ее юности и красоты, которого никак невозможно было вернуть.

Она все время была рядом, ему не о чем было волноваться (так он думал в те дни), потому и работа была особенно вдохновенна и плодотворна. И только недовольство Папы немного смущало его, но ему некогда было о том особенно долго думать, он должен был написать все, что было задумано.

№№№№№

Маргарита, получив все, о чем мечтала и то, о чем она не могла мечтать, стала скучать. Она привыкла к собственным изображениям на его полотнах, и понимала, что это ее плата за тот мир, который он так щедро ей дарил. Но ее не волновало особенно то, что он делал, ей не хотелось оставаться дни и часы напролет в одиночестве. И она стала смотреть на его бесчисленных учеников.

Она ни о чем не думала. Она любила художника, ни один из них не годился ему в подметки, но разве нельзя иногда провести часок- другой с кем-то из них, пока он вечно занят?

Такие мысли, как змеи вползали в душу ее и больше не хотели с ней расставаться.

Ученики и не думали к ней приближаться, пока не появился один из них, тот, которого живопись интересовала меньше, чем прекрасные натурщицы. Конечно, он и мечтать не мог о Маргарите, но, оставшись неожиданно вдвоем, они забыли обо всем на свете. И о клятве, которую она дала сначала жениху своему, а потом и живописцу, и обоим она пылко клялась в верности.

А потом, когда первый шаг был сделан, появились другие любовники. Она всегда находила оправдания, но художник ничего не замечал, оправдания и не требовались. И если бы остальные его ученики не поднялись против предателя, то все обошлось бы.

Он последним узнал о дуэли, о том, что был убит один из них, и напрасно пытал их о том, что там случилось.

– Бездарности и завистники не должны оставаться рядом с нами, – только и говорили они.

Скандал с трудом удалось замять. Он так и не понял, что это было как-то связанно с его Маргаритой, она казалась ласковой и безмятежной.

Но каких трудов стоило ей сохранять спокойствие. Она уже не думала о покинувшем этот мир не без ее участия возлюбленном, она боялась только одного, если причины его гибели раскроются, то она будет с позором изгнана, и окажется в хижине отца и в объятьях своего жениха, о котором и думать не собиралась давным давно.

Она видела, а ученики его знали, что он не просто устал в последнее время, а серьезно болен. Но до последнего мгновения, и сам тому не веря, художник упорно продолжал работать, стараясь завершить то, что было начато. И ему многое удалось за те дни, только у возлюбленной своей он больше не появлялся совсем. И она с горечью понимала, что все для нее завершилось, не успев начаться. Какое ей дело до полотен, если его не будет.

В тот день она неотрывно сидела у постели его, точно зная, что он не поднимется. Объявили о появлении Папы и потребовали, чтобы она покинула покои.

Ей было горько и обидно это слышать, она ушла бы сама, но она не хотела, чтобы отдавали такое приказание. Пришлось подчиниться.

Папа благословил любимца своего, и умер он в день своего рождения 6 апреля. Перед глазами его в тот миг была любимая картина, и та реальная дева, которую он так и считал Мадонной, даже понятия не имея о том, что не была она вовсе безупречна, и более того, много чего странного и необъяснимого совершалось за его спиной.

Сразу после его смерти Маргарита скрылась от его учеников, боясь, что они не станут с ней церемониться, он не сможет ее защитить больше, и ей самой надо было о себе позаботиться.

№№№№№

Когда она появилась в загородном доме, первым туда пожаловал ее жених. Таким яростным она никогда его не видела.

– Ты знаешь, где я провел это время по твоей милости? – вопрошал ее он.

Но он так и не успел сказать ей о заточении в монастыре.

– Нам всем было непросто, – притворно заявила Маргарита, но если ты помнишь клятву, то все можно изменить.

Он понимал, о чем она говорила, и пронзительно расхохотался.

– Я не собирался жениться на блуднице, да за кого ты меня принимаешь.

– Вот и прекрасно, убирайся, что же ты тут стоишь, – равнодушно говорила она, и ему ничего больше не оставалось делать, как только развернуться и уйти прочь.

Он и сам уже не мог поверить в то, что любил эту женщину, и на многое ради нее был готов.

Маргарита ушла в монастырь, решив примириться с так яростно ненавидевшим ее Папой.

Без художника мир опустел, никто больше не мог радовать ее, и ей хотелось только одного – замолить свои грехи, и хоть в какой-то мере соответствовать тому образу, который он создал, обессмертив девушку, однажды случайно встреченную на берегу реки.