Читать книгу Заветы Велеса. Славянские мифы и сказания - Любовь Сушко - Страница 12

Ярость у наших предков не злоба, а страсть

к жизни, но как изменились такие славные слова.

Как шумно и весело нынче на небесах. Молнии сверкают, Гром грохочет. Золотистые кони несутся со всех сторон в чертоги Отца всех богов Сварога – его младший сын Перун не просто был спасен из лап чудовища Скипера, и вернулся в отцовский небесный дом, но нынче он женится на прекрасной Диве.

Никогда наши боги не оставались в одиночестве, выбирали они себе жен прекрасных, и оставались с ними перед лицом вечности, конечно, если ничто не мешало этому, но разное случалось. Страсть – это жизнь, и порой она обрушивается внезапно, как ураган вовсе не на тех, кто стоит рядом и готов быть вместе. Она так же непредсказуема для всех, и грозные боги бывают перед ней порой бессильны.

Как хороши молодые. Долго пришлось добиваться Громовержцу руки и сердца гордой девы. А когда все задания он исполнил, тут и явился Скипер – зверь, бывший ее жених, посчитавший себя обиженным. На этот раз игра, отцом невесты затеянная, настоящей бедой грозила Богу молний и громов небесных. И если бы не пришел на помощь юному богу отец невесты бог Дый, который не хотел ее оставлять в руках у грозного Скипера, из двух зол он решил все-таки громовержца выбрать, То плохо бы все закончилось.

Хотя предупреждала его Мокашь – богиня судьбы, что не любит Перуна Дыя, и совсем дугой бог был у нее на роду написан. Но после схватки, в которой рядом они сражались, уступил старик. Ни о Богине судьбы, ни о дочери своей не думал он в те минуты, и напрасно она птицей оборачивалась и летела от Перуна, рыбой становилась и плыла от него, зверем лесным была и бежала, везде настигал он ее. Тогда ничего не осталось ей, как только сдаться, а тот, другой, где он был, и почему не пришел к ней на помощь? Обида толкнула ее в объятия Громовержца, а обида всегда была плохим советчиком, но так все складывалось тогда.

Вот и она поняла, что не стоит больше противиться, куда ей против Громовержца бороться в одиночестве. Вошла она в чертоги Свароговы, чтобы стать одной из них.

И только в чертогах Сварога затрепетало сердце ее за свадебный столом поняла она какая беда ее ждет и не отпустит с миром.

Когда взглянула на нее Лада, то она все сразу поняла, от богини любви ничего никому никогда скрыть не удавалось, и Диве не удастся. Но кто же тот, кто с ее младшим и любимым сыном должен был в противоборство вступить?

Внимательно богиня любви смотрела на всех гостей за столом, пыталась угадать от кого им беду ждать надо. Стрибог слишком стремителен и непостоянен, он любит всех, и не страшен, Семаргл красив и ярок, но он тоже слишком быстр, отполыхает и погаснет, еще и огонь вспыхнуть не успеет. Есть здесь и мрачный Ний, но он никогда не любил никого, кроме нее самой, и вряд ли Дива для нее соперница, и тогда взор богини матери на старшего сына на Велеса упал, и все она поняла в тот самый момент.

И он заметил ее взгляд, постарался улыбнуться, но плохо это у него получилось.

– Не смей, – всем своим видом старалась сказать ему Богиня.

Но не сама ли Мокашь еще при рождении Весела коснулась его чела своим перстнем волшебным, и страсть неодолимая к жизнь в душе его загорелась, да такая, что рассудок все время затухал, как только она разгоралась. И не перед чем он не останавливался, никогда ни о чем он не жалел. Но на этот раз все могло скверно закончиться, если она его не остановит. Но уже и Дива на него смотрела, и глаз отвести не могла. И ей в один миг все понятно было. Предательство совершилось на глазах у всех, он даже таиться не собирался, хотя никто из них еще не пошевелился.

Ничего не ведал счастливый жених, но и он скоро обо всем узнает. Не смогут они скрыть, не оставит Велес Диву в покое, даже если бы и хотел этого..Но если она ничего не сможет предотвратить, стоит ли вмешиваться.

Удивленно смотрел Сварог на Ладу. Что это с ней такое творится в такой торжественный день. Странная она какая-то, но когда она другой была? За это он и любил ее всегда. Но как только отвернулся от любимой своей Перун, она и исчезла куда-то, словно не было ее. Встрепенулись гости, жених несчастный понял, что и на небесах, и в чертогах отца его что-то творится.

Сверкали очи его ясные, молнии метались в разные стороны. Но в ярости лютой заметил он, что и брата его старшего Велеса нет поблизости. Ему еще не хотелось верить в то, что тот, кто все сделал для того, чтобы вырвать его из рук чудовища, теперь и предал, что из его рук он любимую жену вырвал теперь так же яростно. Не может быть, – убеждал он себя, – это был кто-то другой. И вырвался он на небесные простоты бескрайние, и тучи его со всех сторон окружили, то ли его хотели защитить от бога всего живого, то ли того, от грозного брата. И Лада метнулась за ними, потому что у нее -то никаких сомнений не оставалось в том, что уже произошло, что еще случиться должно было. И догнал Перун похитителя, и тут же, не особенно долго думая, вырвал он из рук его Диву, которая дивилась, только непонятно чему больше, тому ли, что снова в руках Перуна она оказалась, или тому, что похищена была на свадьбе в первый день. Видно столько страсти передалось ей от Велеса, пока в объятиях свои он обнимал ее, да целовал жарко, что зачарованной и полумертвой к жениху она вернулась.

– Она не твоя, она чужая, – читал он в глазах матушки своей, но ничего о том знать не желал. И, минуя чертоги отцовские, к себе направился, за ними бросился, почти безумный Велес.

И что с ним было делать? Тогда он и повернулся, и на глазах жены своей молодой и матери своей рассек брата молнией и бросил на землю, чтобы не стоял он на пути его и не безумствовал. Сброшен за страсть и вероломства был Велес с небес на землю, и должен был он там оставаться.

Это спасло его на какое-то время от дальнейшего поединка, потому что не мог он до них с земли дотянуться. Уговаривал бога ветров умчать его к Диве, чтобы хоть одним глазком на нее взглянуть, но не согласился тот, Стрибог понимал, что он крайним останется, Велесу терять уже нечего, он и в подземном мире не пропадет, а ему только просторы бескрайние любы были всегда, куда он без них. И только когда сама Дива спустилась с небес, не ведая, что творит, потому что вырвать его из души своей так и не смогла, тогда и умчал он ее на остров иллюзий, где город для них двоих построил.

Знал бог всего живого, что недолго им вместе быть, что разлучат их боги, потому что мир против них был, но пусть хоть так, пусть хоть пока. И такими страстными и безумными были эти ночи, что родился Ярила – бог страсти, и поняли все, кто увидели этого красавца богом всего живого рожденного, что страсть – это жизнь, и не может она не быть другой, а ярость – это не злоба, а страсть, и только такая ярость и должна в душах оставаться. Потому что все остальное – это мертвечина.

Дива должна была на небеса вернуться, к мужу своему, но она оставила этому миру своего Ярилу, как напоминание о любви и страсти, для которой не было никогда никаких преград, не было и не будет.

– Они безумны, – рокотал Перун, простив свою жену, но не простив брата своего.

– Они счастливы, – говорила Лада

Так и поняли все остальные, что счастье, страсть и безумие всегда ходят рядом, но почему же остальные тайно или явно завидовали этим безумцам?

Когда Ярила там торжествовал,

и вся природа позабыла плен,

Кощей во тьму бессильный отступал,

и ждали все страстей и перемен,

И ярость жизни, светлые минуты,

Когда все кружит, позабыв про сон,

И мы их презираем почему-то,

А мир прекрасен, дерзок и влюблен,

Об умерщвленье плоти забывая,

И понимая, что такое жизнь,

Во тьму воды, спокойные ступая,

Мы видим глубину ее и высь.

И там русалки дивные царили,

И лешие порядок навели,

И наши предки радостные жили,

И стать рабами сроду не могли.

– Но я не раб, – рычал он на прощанье,

Наш светлый князь, о, Святослав лихой,

К Яриле убегали на свиданье,

Красавицы, и мир совсем другой

Явили взору странные картины,

Нам непонятны страсти их и сны,

Но самые красивые мужчины,

Проснулись в ожидании весны.

И снова и костры и хороводы,

Пугливым нам все видятся вдали,

И к нам Ярила в тишине приходит,

И говорит, о страсти и любви.

И крестится испуганно старуха,

И девица краснеет невпопад,

И в душах опустевших лишь разруха,

И в судьбах невезенье и разла