Читать книгу Тайна талисмана. Сны о веке золотом. Альтернативная история - Любовь Сушко - Страница 26

Часть 1 До света
Глава 23 Гибель генерала… Сон о бунте

Оглавление

ГИБЕЛЬ ГЕНЕРАЛА


Самое горькое, самое жуткое, самое страшное, что случилось в декабре 1825 года – это гибель героя героев, генерала М. Милорадовича от руки Каховского, все остальное, только следствие этой страшной трагедии.

Говорят, смертельно раненный, он спрашивал, воин ли в него стрелял, и успокоился только тогда, когда узнал, что убийца не был солдатом, с которым он воевал под Бородино…

Над Питером бесится бледная вьюга,

Домой загоняя случайных зевак,

И трудно им вырваться, стонет округа,

И надо проверить, кто там виновато

Шагает к финалу, как будто к началу,

И хмур в это утро седой генерал.

И страшные слухи его укачали,

Крепчает метель, конь едва устоял.


Немеет вдали император, тревожно

Семейство взирает сквозь эту метель,

– Куда вы? И смотрит в туман осторожно.

А вьюга завыла, как раненый зверь.

О Пестеле что-то они говорили,

И хмур от отчаянья князь Трубецкой,

Но может ли быть, чтоб они наступили

В такую погоду. Да кто он такой.


И все же он снова объедет устало

Посты, убедившись, что волки не спят,

Как старые раны болят генерала.

Куда это роты в метели спешат

И тают, как те, что недавно убиты,

Неужто уже им тринадцатый год?

И смолкли в бесстрастье творцы и молитвы.

И лишь генерал свою службу несет.


Ему император с небес улыбнулся,

Как славно они воевали тогда.

А ветер на Невском во мрак отшатнулся,

И шепчет упрямо: беда, мол, беда…

Но разве они испугают героя?

В сражении было намного страшней.

Спешит он к Сенатской, ругаясь и споря.

Но что там, беснуется тень средь теней.


Стреляет, но кто? Обжигает стихия.

И пуля, как жарко, как горько, зачем?

– Скажите, он воин, герой? Кто такие.

– Он просто разбойник, рехнулся совсем.

И быстро уносят орлы генерала,

Там Зимний уныло мерцает вдали,

И тело, что там, в том бою устояло,

Бессильно, луна в полумраке горит.


Глаза императора дико печальны,

Ему оставаться в бессилье ночном.

И снежная птица уносит все тайны.

– Будь проклят, злодей, даже в мире ином.

Я сам разберусь, – Николай восклицает.

И видит, как страшно царица бледна.

И где-то над белым туманом витает

Крылатая тень, и хранит их она.


В петле задохнется злодей, обрываясь,

Но это сегодня его не спасает.

И тихо поет им метель, извиваясь,

О том, что герой их простит и поймет.

И воют, как звери, они отчего-то,

И ждет горемык в этом мраке Сибирь.

А белая птица в экстазе полета

Хранит нашу Русь – эту даль, эту ширь…


писатель Фёдор Глинка оставил словесный портрет М. А. во время боя:


Вот он, на прекрасной, прыгающей лошади, сидит свободно и весело. Лошадь оседлана богато: чепрак залит золотом, украшен орденскими звёздами. Он сам одет щегольски, в блестящем генеральском мундире; на шее кресты (и сколько крестов!), на груди звезды, на шпаге горит крупный алмаз… Средний рост, ширина в плечах, грудь высокая, холмистая, черты лица, обличающие происхождение сербское: вот приметы генерала приятной наружности, тогда ещё в средних летах.


Бодрый, говорливый (таков он всегда бывал в сражении), он разъезжал на поле смерти как в своём домашнем парке; заставлял лошадь делать лансады, спокойно набивал себе трубку, ещё спокойнее раскуривал её и дружески разговаривал с солдатами… Пули сшибали султан с его шляпы, ранили и били под ним лошадей; он не смущался; переменял лошадь, закуривал трубку, поправлял свои кресты и обвивал около шеи амарантовую шаль, которой концы живописно развевались по воздуху.

2


ТЕНЬ ГЕНЕРАЛА


Старик идет устало к маяку.

И оживает призрачный маяк.

И видится во мраке старику

Его кумир, он так устал и так

Далек теперь от бойни и страстей,

От женщин и собак, его пленивших,

Но он зовет непрошеных гостей,

Когда-то все в судьбе переменивших.


Откуда этот свет и этот мрак,

Он вспомнит это и поймет едва ли.

Среди былых, среди грядущих драм

Старик стоит у маяка в печали.

Была ли юность? Кажется была.

И свет иной его ласкает душу.

И женщина, склонилась у стола,

Чтоб мемуары прочитать, и слушает…


А он ее красою окрылен,

И молодость ее не увядает.

– Елизавета, – снова шепчет он,

Но перед ним другая возникает.

Звон колокольный, дивная пора,

И император до рассвета с ними.

Со смертью продолжается игра,

Но поле боя он живым покинет.


Он видел корсиканца и молчал,

Израненный в его последней схватке.

Горел маяк, и души их ласкал.

Раз есть огонь, то в мире все в порядке.

Когда же он погас? Когда ушла

Та женщина с зелеными глазами.

Во сне она склонилась у стола

Над свитками, над страстью, над годами.


Горит маяк, погашенный давно,

И император с ними в час заката

Поговорит, потом допьет вино,

И до рассвета он уйдет куда-то.

Елизаветы несравненный лик,

Поэта дерзость, лирики услада,

В том лунном свете среди смолкших лир,

Стоит старик, любуясь звездопадом.


.



Тайна талисмана. Сны о веке золотом. Альтернативная история

Подняться наверх