Читать книгу Уроки лирики. Анализ стихотворения - Любовь Сушко - Страница 30

Образ египетской царицы, демонического создания в женском обличии всегда интересовал русских поэтов. Не мог А. С. Пушкин обойти миф о страстных ночах египетской царицы. В уста своего героя импровизатора Чарского вкладывает А. С. Пушкин вдохновенный монолог о трех ночах страсти. Это стихотворение и стало гимном страсти. Неотразимое обаяние великолепной царицы:

Царица голосом и взором

Свой пышный оживляла пир.

Она ставит невероятное условие, купить ценою жизни три ночи, проведенные в ее объятиях:

Свою любовь я продаю,

Скажите, кто меж вами купит,

Ценою жизни ночь мою.

И мы узнаем, что на призыв царицы откликнулись трое. Так завершилась страшная игра властительницы, уверенной в своей неотразимости. Она ведет торг за собственную страсть:

Она смущенный ропот внемлет,

С холодной дерзостью лица.

И три человека принимают ее вызов. Но кто же эти безумцы? Один из них старый воин, который не вынес высокомерного презрения своей жены и решил отомстить ей таким странным образом. Весь мир будет знать о том, что последнюю ночь в своей жизни он проведет в объятиях царицы. Ему нечего бояться, а смерть его никогда не страшила, потому и в такие минуты он остается невозмутимым:

Он принял вызов наслажденья,

Как принимал во дни войны

Он вызов ярого сраженья.

Но кто же еще мог решиться на подобный шаг? За ним вышел молодой мудрец, для которого необходимо полюбить царицу, его не устраивает простая смертная, и пусть это будет единственная ночь, зато какая. Только романтику необходимо высшее потрясение. А последним вышел юноша неизвестный:

Восторг в очах его сиял,

Страстей неопытная сила,

Кипела в сердце молодом.

Для него была приготовлена первая ночь царицы.

Воин – мудрец – юноша – вот кто оказался достоин ее страсти, кому за нее придется дорого платить. Она клянется всеми богами, что станет наложницей, которая подарит блаженство и заберет жизнь. Плата эта не может быть слишком велика, в этом уверенна Клеопатра и сам поэт.

Что здесь главное – высшее наслаждение, право выбора и страсть, которую волен выбирать человек, если ему представляется такая возможность. Практически о том же самом пишет свою балладу «Тамара» М. Ю. Лермонтов. Но ситуация здесь похожа только внешне. Во многом же она противоположна. Действие переносится на Кавказ. Старинная башня стоит около бурного Терека, и даже вид ее устрашает.

Старинная башня стояла,

Чернее на черной скале.

Если героиня и царица, то подчеркивается таинственность и одиночество ее в этом мире, и она почти неземное создание:

Прекрасна, как ангел небесный,

Как демон, коварна и зла

И самое главное, что нет здесь ни пира, ни права выбора у тех, кто находится рядом с царицей. На дороге оказываются случайные путники, которые должны знать о кавказском гостеприимстве, и что же они получают в итоге? Все, кто оказывается в башне царицы, не видят до поры и времени героиня, они слышат только ее голос:

И слышится голос Тамары:

Он весь был желанье и страсть,

В нем были всесильные чары,

Была непонятная власть.

Она завораживает их, и не оставляет для невольных пленников никакого выбора. И даже обстановка устрашающая. Закрываются двери, и начинается привычное: постель, два кубка вина, ночь дикой страсти, после которой неизменно наступает расплата. На рассвете слуги выбрасывают в Терек безжизненное тело ее очередного возлюбленного:

И с плачем безгласное тело

Спешили они унести.

В окне тогда что-то белело,

Звучало оттуда: прости.

Перед нами демоническое существо, которого так и не суждено увидеть. Странным кажется и прощание и расправа, у людей нет никакого выбора. И там, где у Пушкина все торжественного и великолепно обставлено, открыто нашему взору, и оттого потрясает, у Лермонтова – таинственно и странно. Клеопатре не нужно ловить, запирать, пугать, со своими жертвами она ведет открытую игру, она бросает вызов миру, и всегда находятся те, кто его примут. Вовсе не так открыта и сильна таинственная кавказская царица. Свидетели ее страсти и падения очередного просто должны исчезнуть бесследно, но это не сила, а слабость.

Как по-разному могут два гениальных поэта расставить акценты в своих повествованиях.

Из красивого мифа о вдохновенной и страстной любви, можно пересоздать миф о похоти и страсти. Но мы видим за каждой из баллад прежде всего самого поэта.