Читать книгу Его Высочество Ректор - Лючия Фон Беренготт - Страница 6

Мрачный, холодный подвал с крошечным окошком под потолком… На одинокой кровати сижу я – прикованная к стене цепью, что обхватывает запястье плотной оковой. На мне – нечто вроде белой сорочки из легкого шелка, скользящего по телу, заставляющего вздрагивать от каждого прикосновения. Судя по ощущениям, больше на мне ничего нет. Оглядывая себя, понимаю, что татуировок почему-то тоже нет.

– Вы отвратительно себя вели, мисс Красновская.

Голос раздается непонятно откуда, констатируя известный мне факт, и я с готовностью соглашаюсь. Действительно, я совершенно отбилась от рук.

Кручу головой, пытаясь углядеть, кто это там вещает… и вижу лишь силуэт в кресле, отбрасывающий длинную, косую тень почти через всю комнату. Щурю глаза – свет от высокой настольной лампы за головой человека делает его лицо темным и непроницаемым. Позади слабо различаю высокие, под потолок полки с книгами. Где-то я уже видела эту картину…

– Вы видели то, что не должны были. И продолжаете это видеть. Прямо сейчас.

Внезапно ракурс меняется, будто кто-то приблизил меня к говорящему. Вместе с кроватью, цепью и всем прочим. Или его ко мне. В любом случае, не вставая со своего кресла, человек оказывается совсем рядом, однако лицо его все еще затемнено.

Мне вдруг становится страшно. Я начинаю дрожать, дергаю рукой, но цепь крепка и не желает отпускать меня.

– Я… я не хотела… – пытаясь отодвинуться, я втискиваюсь в железное изголовье кровати, к которой прикована.

– Хотели, мисс Красновская. И сейчас хотите. Но это неудивительно – вы ведь шлюха. Маленькая, беззаботная шлюшка.

Страх сменяется колючим, шевелящимся комком в груди, режущим душу. И он все еще прав.

– Да, я такая, – опускаю голову и поникаю всем телом, внезапно потеряв силы и желание сбежать.

– Но даже и в этом деле вы ничего не смыслите… – он подается вперед, и я наконец-то могу видеть его лицо!

Доктор Кронвиль протягивает руку, касается моей щеки, и я вдруг захлебываюсь в эйфории ощущений. Сердце заходится бешенным ритмом, и, чтобы хоть немного успокоить его, я закрываю глаза. Его пальцы продолжают ласкать меня, наперекор словам, спускаются ниже, очерчивая подбородок и линию шеи… Я откидываю голову назад, подставляясь.

– Шлюха… – бормочет он, оттягивая широкий ворот моей ночнушки, та елозит шелком по чувствительной коже. – Моя маленькая шлюха…

Я вздрагиваю от каждого его прикосновения, и знаю, что мои соски уже твердые, торчат горошинами сквозь тонкую материю.

– Я хочу тебя! – вырывается вдруг у меня, и он смеется – отрывисто и издевательски.

Хватаясь свободной рукой за лацкан его пиджака, я пытаюсь высвободить ту руку, что сдерживает меня, пытаюсь притянуть его к себе… Удивительно, что еще минуту назад я пыталась сбежать отсюда!

Но цепь держит крепко.

Спускаясь еще ниже, его рука проникает под рубашку, легкими, почти невесомыми движениями касается груди, играет с соском… Я задыхаюсь. Шоковые волны расходятся от каждого миллиметра, к которому он прикасается, и все идут туда – где всё уже готово, где всё требует и ждет его…

– Хочу… – уже стоном срывается с моих губ. Мне стыдно, ужасно стыдно так унижаться. Но я вдруг вспоминаю, что именно так умоляла его та, другая, и от осознания, что теперь это делаю я – что теперь я на ее месте, у меня кружится голова, и я хватаюсь за его плечо, чтобы не упасть…

Но тут ладонь его замирает, обхватив грудь, наподобие чашки лифчика.

– Не впечатляет, – сообщает он мне равнодушным голосом. – Совершенно не впечатляет.

* * *

Дернувшись, я проснулась и схватилась обеими за грудь. За окном уже проплывал город, судя по виду – промышленный район.

– Что снилось? – бодрым голосом поинтересовалась Ксения, не отрывая взгляда от дороги.

Я облизала пересохшие губы и вздохнула.

– То, что ты слышала, то и снилось.

– А поточнее нельзя? – прыснула со смеху подруга, и тут же посерьезнела. – Ты не очень-то довольна осталась, как я посмотрю. Я даже хотела тебя разбудить – под конец ты чуть не плакала, будто сон в кошмар превратился… Так что тебе снилось-то?

Я покрутила головой и наморщила лоб, вспоминая.

– Ректор приковал меня к кровати цепью… наговорил всяких гадостей… и сексуально домогался. А потом…

Я опустила взгляд на собственные руки, все еще держащие грудь.

– Как думаешь, сколько стоит увеличить сиськи на два размера?

Ксюхины брови поползи наверх.

– Зачем тебе! «В» – прекрасный размер! Да и рано тебе еще про пластику думать.

Ага, рано. Я-то считала себя первой красавицей на селе – хоть в Москве, хоть в Лондоне. А тут, оказывается, у меня размер «на троечку». Испортил, гад, такой красивый сон. В голове наэлектризованным вихрем пронеслось – «шлюха… моя маленькая шлюха»… Кто бы мог подумать, что мне понравятся грязные разговорчики!

Приподнимаясь на сиденье и протирая глаза, я попила воды из бутылки и принялась копаться в Ксюхином телефоне. Ближайшая отсюда мастерская по починке компьютеров была в пятнадцати минутах, на улице Уайлд Роуз. Позвонив, я узнала, что да, поломанными телефонами они занимаются, и нет, никакой гарантии в том, что память разбитого айфона можно спасти, нет и быть не может. Возможно, частично, но, как говорится, надо посмотреть. В любом случае, драгоценные осколки придется оставить в мастерской как минимум на неделю.

По дороге мы заскочили в магазин Apple на Фирвуд Лейн и купили мне новый айфон, подключив его к старому абонентному номеру. Оказалось, все контакты благополучно сохранилось в iCloud. И на том спасибо, дорогие яблочники!

Мои руки дрожали, когда я кинулась пролистывать знакомые номера. Вот он, гаденыш! Отвернувшись от Ксении, с головой ушедшей в примерку нового айклока, я тихо и быстро настрочила.

«Вижу, что с юмором у вас все порядке. В отличии от …»

Сначала я хотела уточнить – в отличии… от чего? Но не решилась, потому что оскорблять то, что на самом деле понравилось, нужно в меру. Закончив фразу загадочным троеточием, я отправила сообщение. И даже губу закусила в нетерпении. Как же дождаться-то теперь?

– Ну что, поедем к твоему Майлсу? – отвлекла меня Ксюха, закончив любоваться и отложив айклок обратно на полку.

– Ага, – с готовностью кивнула я. – Сейчас только напишу ему.

Вспомнив, что именно он прислал мне последним сообщением, я сердито отчитала Козлевича.

«Еще раз такое выкинешь, и я выхожу из игры».

Серьезно. На видео с откровенной порнографией уговора не было. Пусть своим моделям демонстрирует. Телефон непривычно пикнул – новый все-таки, дефолтные звуки.

«Прости. Думал, тебе понравится…»

«А я думала, у нас деловые отношения», – тут же отправила я ему ответку, и добавила. – «Дай адрес студии. Еду к тебе с подругой.»

Хорошо, все-таки, что я не послала ему ту фотку, с обнаженным плечом. Страшно подумать, что бы он прислал мне в ответ… Хотя нет, похоже, все самое страшное я уже видела.

Адрес свой Козлевич прислал почти сразу же, вместе с выражающим полный восторг смайликом. Однако, выйдя на улицу, мы обнаружили, что на Ксюхину машину навесили «башмак».

– Вот, заразы! – возмутилась она, как будто это кто-то другой припарковался рядом с брандспойтом. – И что теперь будем делать?

Пришлось брать автобус – такси в это время в центре города было не словить. Мастерская по починке айфонов оказалась теперь уж совсем не по дороге, и мы решили заехать для начала в студию Майлса – а уже оттуда попробовать заказать такси.

– Оплатить штраф можно только по интернету, а освободят машину через полчаса-час после этого, – сокрушалась Ксения. – Так что придется еще и возвращаться сюда, после всех твоих дел. Я с этим вашим компроматом вообще ничего не успею сегодня, а завтра эссе сдавать, по социологии…

Вытащив из салона все ценные вещи, включая обломки телефона, мы закрыли лобовое стекло затеняющим щитом и заперли машину. Автобусная остановка была всего лишь в паре метров от арестованной машины, и уже через десять минут мы с Ксюхой сидели на втором этаже знаменитого лондонского дабл-деккера.

Элегантные длинные дома с витыми балкончиками проплывали мимо окна бесконечной чередой, обласканные нечастым в здешних краях солнышком. В его мягких лучах хотелось нежиться бесконечно, и я подставила солнцу лицо, надеясь, что хоть чуть-чуть загорю – загар мне всегда очень шел.

«Для кого, интересно, стараешься?» – поинтересовался язвительный внутренний голос. – «Уж не для того ли, кого не впечатлили твои другие прелести?»

Рука сама потянулась в сумку, к новенькому телефону – проверить…

Ага! Легок на помине. На необжитом еще, голубоватом экране светился пузырек сообщения.

«Кошка язычок забрала, мисс Красновская?»[3]

Я хмыкнула. Легко тебе со своим шекспировским красноречием… Однако, и в самом деле, надо что-нибудь поумнее придумать – поддержать наше колючее общение на достойном уровне. Особенно теперь, когда мой компромат вообще под вопросом…

И тут, перестав клубиться на задворках сознания, моя грандиозная идея оформилась и нашла, наконец, свое словесное оформление.

А что если… наладить наши с ректором отношения до такой степени, что компромат и вовсе не понадобится? Что если заставить его… забыть о том, с чего все это началось? Отвлечь внимание – по крайней мере, до того момента, пока я не выясню, кто я теперь – шантажистка или позорная лузерша. Ведь, если так подумать – он теперь сильно поостережется встречаться со своей Алисией. Затормозит до поры до времени их запретные отношения… А что там говорят про святое место и пустоту?..

Выпрямившись на сиденье, я продолжала выстраивать свой план. Рубикон под названием «моралитэ» у нас с господином ректором давно уже пройден – у меня, когда решилась на прямой шантаж, а у него, когда ответил на мое «нравится?» чем-либо иным, кроме возмущенного «Да как вам не стыдно?!».

Что если сманить его… на еще более запретные отношения?

«Ой, только не надо делать вид, что ты все это делаешь из-за угробленного компромата» – надсмеялся надо мной все тот же ехидный внутренний голос. – «Тебя от этого высокомерного гада уже давно плющит… Потому и взвилась тогда с его „красными фонарями“, когда остальные даже и внимания не обратили. Потому и компромат никому показывать не хочешь.»

«То же мне, открыла бином Ньютона!» – фыркнула я в ответ. – «Даже если и плющит. Вот пересплю с ним, выведу его из своей системы, и привет. Нафига мне мужик в два раз старше меня, с замашками средневекового лорда-полукровки?»

Не замечая моего внутреннего междусобойчика, Ксюха копалась в интернете. Я скосила на нее глаза, и, убедившись, что на меня не смотрят, быстро выбила на экране телефона.

«А что, завидуете кошке?»

Проверила ошибки, и ради всяких внутренних голосов сделав вид, что еще раз как следует все обдумала, я отправила сообщение. Если ответит – может быть, и будет толк.

Но он не ответил. Мы успели доехать до Нотинхил Гейтс; пересев на метро, проехали три остановки по линии Пикадилли, вышли на воздух, прошли квартал пешком… А ректор все не отвечал.

Наконец, мы остановившись перед указанным адресом – ателье распологалось на первом этаже живописного многокватирного здания с зеленым двориком. Я окинула взглядом модную, в черно-оранжевых тонах вывеску: «Фотостудия „Маренга“». В груди всколыхнулось волнение. Нет, не от того, что я сейчас в реале познакомлюсь с красавчиком-фотографом, от которого тащился весь наш женский коллектив, а от осознания, что придется играть роль его девушки, когда в голове… совсем другое. Ведь надо же убедить Ксюху, что, несмотря на ректора, у меня есть официальный бойфренд. Плохо, что актриса из меня всегда была так себе.

– Привет, девчонки! – раздалось из гостеприимно распахнувшейся стеклянной двери.

В полутьме предбанника, ведущего в главное помещение, стоял он – Майлс О’Райли. Не узнать его было трудно, уж очень внешность колоритная. Одет он был в рваные белые джинсы и серую майку с надписью «Сделай меня!».

– По ходу, у кого-то нимфомания в прогрессирующей стадии… – проворчала Ксения. Лицо у нее было цвета молочной розы, с легким налетом фиалкового оттенка на скулах. На Майлса она смотрела скользящим взглядом, явно смущаясь.

– Привет, милый! – немного переигрывая, вскричала я, кидаясь ему на шею.

Ох, как же крепко он меня обнял в ответ! Чувствовалось, что я ему понравилась с первого взгляда.

И тут же, без спроса, впился губами в мои, щекоча меня козлиной бородкой.

– Отстань! – зашипела я, чуть не заехав ему коленом в пах. Но Майлс держал меня крепко, даже слегка наклонил вбок – для картинности, надо полагать. Углубив поцелуй, отчего меня чуть ни стошнило – уж очень углубил! – он помучил меня еще пару секунд и, наконец, отпустил мой истерзанный рот.

– Ох! – сказала Ксюха, и в этом коротком слове выражалась вся суть данного момента.

– Проходите же, девочки, проходите! – слегка осипшим голосом пригласил нас мой озабоченный бойфренд, и, пропуская мимо себя, успел пару раз прижаться к моему бедру ширинкой. С легким изумлением я поняла, что у него уже порядочный стояк. Вот ведь Самойлова умудрилась найти мне хахаля! Надо было как-то поскромнее одеться, а то в этих шортиках он от меня точно не отстанет.

Внутри фотостудии, где, по всей видимости, Майлс и жил, было прохладно и играла тихая, восточная музыка. Сразу со входа бросалась в глаза ультра-современная кухня открытой планировки и виден был второй этаж-лофт со здоровенной, низкой кроватью.

– Кто там пришел? – опираясь о стеклянную перегородку, свесилась с лофта красивая, смуглая девушка. На груди она придерживала простыню, которая, судя по всему, являлась в данный момент ее единственной одеждой.

– Моя русская подружка, – демонстрируя меня, Майлс обнял меня за плечи. – И ее подружка. Как тебя зовут, сладкая?

У Ксении был такой вид, будто она сейчас упадет в обморок. Признаться, я и сама потеряла дар речи. И этому Казанове Самойлова отстегнула пятьдесят штук за то, чтобы убедительно играл моего парня?

Расплывшись в голливудской улыбке и подобрав простыню, девушка заспешила вниз по лестнице.

– Рита, – представилась она, протягивая руку.

– Э-э-э… – промямлила я, беспомощно оглядываясь на Майлса.

– Рита – моя модель, – объяснил он.

Ах вот оно что! Я подала девушке руку, все еще не зная, что сказать и как себя вести.

– Она у него в постели фотографировалась? – по-русски пробормотала Ксюха.

Я поняла, что ничего не остается, кроме как разыграть сцену, и уже раскрыла было рот…

– О, вы не так поняли! Понимаете, единственный туалет у меня наверху, там же, где и спальня – спохватился Майлс, предотвратив извержение вулкана.

– А-а… Понятно. Ну что ж, приятно познакомиться! Меня зовут Анжелика, – с готовностью закивала я, пожимая руку смуглой красавице. Ксюха воззрилась на меня с нескрываемым изумлением – неужели я поверила в эту фигню?!

– Рита позирует мне для новой коллекции белья от Оливии фон Халл. Покажи им, детка.

Хитро улыбнувшись, девушка немедленно скинула простыню – мы даже ахнуть не успели.

Боже правый! Теперь понятно было, почему Майлс все время возбужденный ходит.

Контрастируя с медовым цветом кожи, девственно-белое и очень откровенное белье только что не светилось – сквозь полупрозрачный лифчик без всяких подушечек просвечивали крупные, чувственные соски. Простые, тонкие подвязки свободно болтались по стройным ножкам, крошечные трусики оставляли очень мало места для воображения.

Выпендриваясь, Рита прошлась по комнате, как по подиуму, и картинно обернулась, разметав длинные, черные волосы. Я с тоской и завистью подметила размер ее груди – C, как минимум.

Пройдя дальше, в угол комнаты, модель изящно приземлилась в низкое кресло, покрытое чьей-то мохнатой шкурой, и я только сейчас подметила огромный, темный зонт, заслоняющий свет от окна, и штатив фотоаппарата – прямо напротив этого кресла. Устроившись поудобней, девушка закинула ноги на один подлокотник, голову – на другой, и с придыханием произнесла.

– Я готова, Майлс.

Козлевич не шевелился. Руки его дрожали с такт бороденке, в горле, похоже, застыл страдальческий стон.

– Так! – твердо сказала я, бросила рюкзак на модный серый диван и направилась в сторону кухни с островком и высокой барной стойкой, где еще раньше углядела заманчиво поблескивающую темную бутылку. – Кто здесь хочет выпить?

И, не дожидаясь ничьего ответа, налила себе на два пальца бренди в широкий, пузатый стакан.

– Странно, что до сих не издан закон, запрещающий мужчинам стандартной ориентации фотографировать обнаженных моделей… – закинув в себя спиртное, я закусила ломтиком лайма – из тех, что были разложены рядом на блюдечке.

Майлс опомнился, бросил на меня виноватый взгляд и кинулся к фотоаппарату.

– Не двигайся, милочка, у тебя идеальная поза! – суетился он, настраивая линзу, поправляя зонтик и выдвигая объектив. – Нет, погоди, все же немного раздвинь ножки… Отлично! Теперь спусти одну ножку вниз, чтобы было лучше видна была модель трусиков…

Я закатила глаза и махнула рукой Ксюхе, чтобы шла сюда.

– Надо спросить, где у него компьютер. Оплатить штраф, – напомнила я ей, надеясь, что это ее отвлечет от созерцания того, как мой якобы «бойфренд» порхает вокруг чужой полуголой девицы.

– Ну ты себе и нашла! – Ксения покрутила пальцем у виска.

– Зато, знаешь, какой он в постели? – нашлась я. – Огонь!

Подруга недоверчиво покосилась на Майлса, но, видимо, решив спустить мне, пожала плечами.

– Давай спроси. Твой парень…

Оттянув Козлевича от томно развалившейся в кресле фотомодели, я разузнала, что компьютер, как и туалет, находится на втором этаже лофта. Опасливо принюхиваясь – вероятно пытаясь унюхать, не занимались ли здесь недавно сексом, Ксюха ушла наверх.

А у меня наконец-то тренькнул телефон.

«Ой, мамочки!» – пронеслось в голове. Чуть не выдрав задний карман, я выхватила телефон из шорт.

«Зависть – чувство нехорошее, мисс Красновская. В отличии от вас, мне оно чуждо».

– Ничего не понимаю… – пробормотала я. Что за перевод стрелок? Чему я должна завидовать?

Майлс в очередной раз озарил помещение вспышкой и тут меня как молнией разразило. Не чему! А кому! Алисии Дженнингс! Он намекает, что я завидую Алисии Дженнингс!