Читать книгу В миноре… Поэзия и проза - Людмила Болотнова - Страница 6

Я хотела упасть и разбиться,

но меня подхватила

                        белая птица

и спасла от неведомой смерти.

На простор меня вынесла тихий,

На утесе, травою покрытом,

Положила. Сама села рядом

                        И крылья сложила.

Отдышавшись, её я спросила:

«О, зачем же ты, белая птица,

Не дала мне упасть и разбиться?

О, зачем же, небесная птица,

Не дала мне сейчас погибнуть?

Разве в жизни еще раз смогу я

Этой пропасти в пасть шагнуть?

И уже не решусь я, слышишь,

Равнодушно свечу задуть?»

Мне ответила белая птица:

«Ты от слабости хочешь разбиться.

Тот, кому недоступно небо,

В темной бездне ищет ответа.

Нужно к солнцу, не вниз стремиться,

И не падать – летать учиться.

Посмотри! Мир прекрасен и чуден!

Ты же знаешь, что пропасть бездонна,

И назад невозможно вернуться».

Я уснула под песню моря.

В мягком свете рассеялась горечь.

Непонятная светлая сила

Разлилась в безлюдном просторе.

1.

Вот послушай, веселье оставив,

Отчего час печален закатный,

Отчего так тревожен разум,

Ожиданьем охваченный странным.

И, как в старой легенде поётся,

Уж не вспомню во сне или въяве,

Только знаю, что всё повторится.

Не с тобою, так с тем, кто рядом.

Вот послушай, что в час закатный,

Когда солнце за горы садится,

Всадник в красном с известием скачет,

Всадник в двери твои постучится.

Стукнет трижды – и сердце сорвётся

В пустоту, вдруг в тоске замирая:

То судьбы твоей вестник, послушай,

Всадник, в час заката печальный.

Поднимая тяжелые веки,

Пыль сомнений и сумерки будней

Разгребая, пути очертанья

Витязь в красном душе открывает.

Прозревая сквозь боль и смятенье,

Глядя в омут глазниц бездонных,

Молча, настежь откроешь двери

Гостю странному в час урочный.

Но беззвучно в лучах закатных

Растворится вечерний посланник.

Розовея в вечерней прохладе,

Белый свиток к ногам твоим ляжет.

Наступая, вечерний воздух

Растворяет тревоги знаки,

И прозревший, не на смерть ранен,

Лишь покоем навеки оставлен.

2.

Слушай дальше: ночью однажды,

Не сливаясь с ночною прохладой,

Всадник в белом у окон встанет,

Всадник снова тебя поманит.

Плащ его белизной сияет,

Только крест на груди могучей

Говорит – он не призрак бесплотный,

А посланник из вечных далей.

Конь его светло-серой масти,

В белой гриве ветер блуждает,

Бьет копытом своим о камень,

Искры солнечные высекая.

В оглушающем воздухе лета

Ароматы старинных преданий…

Витязь в белом протянет свиток

И в проёме окна растает….

В ночь откроет оконные рамы

Беспокойный порывистый ветер…

И на свитке, оставленном гостем,

Знаки огненные проступают.

*****

У жаркого каминного огня

В старинном доме за чугунною оградой

На Рождество мне явится мечта:

На низком столике перчатка голубая,

Звезда взойдет в преддверии креста.

Камин тяжелый. Темное вино

Поблескивает в дымчатых бокалах.

Ты явишься мне путником усталым,

Промокший плащ свой сбросив на ковер.

Ты впустишь призраков в высокий гулкий зал,

В неверный блеск каминного свеченья.

А за окном беснуется метель,

Ревет и воет снежное смятенье.

И тени проплывут передо мной,

Их судьбы, страхи, детские волненья…

Свечей старинных аромат. Чадит.

Но растворяются мои сомненья.

Ты, посланный в наш сиротливый мир,

Из светлой радостной неволи,

О, гордый дух, бестрепетный софист!

Но веры больше нет твоей крамоле.

И вот они столкнулись – два клинка,

Безжалостные к застарелой фальши.

Дешевый фокус больше ни к чему,

Копыто спрячь, магистр чернейшей масти!

Не завладеет разумом моим

Сарказма твоего пленительная бездна,

И не испытывай моей глухой тоски

Познания надеждой бесполезной.

Ты путник средь унылого жнивья,

Моя ж печаль светла и бесконечна.

А свиток убери свой со стола.

В чернила кровь не превратить, конечно…

Вновь тени предо мною проплывут,

Твоим рассказом вызваны из бездны —

Тот застарелый сумрачный недуг

Сердец погибших – гордых и мятежных.

И вот опять: старинная мечта

В том доме за чугунною оградой…

Метель ревет. Но чудится весна

За тихим занесенным снегом садом.

Я знаю, в сердце тайное живет,

И в жилах просыпается смятенье:

Чудесный сад, весь полный тишиной,

И девочка-весна в гирляндах роз нежнейших.

Но оплывает толстая свеча.

Камин погас. Метель утихла. Утро.

Смотрю сквозь сон в промерзшее окно

И легкой судорогой зевок: «Неужто?»

В размытом свете утра – гулкий зал.

Шум улиц снова ударяет в стекла.

Я, усмехаясь, трогаю висок:

ночная чехарда… Но вот опять:

На низком столике перчатка голубая,

И два бокала, недопитые, вина…

Солнце полдня пик уже прошло.

На базаре собралась толпа.

Вот факир слепой. На нем чалма.

На песке пред ним в мешке змея.

Флейтой заворожена змея

– В сладострастном ужасе толпа—

Пестрой лентой выползает из мешка,

Как сама бесстрастная судьба.

Слеп факир. Для змей беззвучен мир.

Но в сплетенье первозданных сил

Их соединил дрожащий звук

В поединке страсти и судьбы.

Одному – печальной флейты власть.

В гибком танце мечется другой.

Чертит тело пестрое змеи

На песке судьбы рассказ немой.

Страсти ядовитый меч блеснет,

И смертелен пестрой ленты взлет…

Лишь на время заворожена судьба.

Не тревожь ее немой покой.

Но закат пылает за горой.

Поединок близится к концу.

И уже не чертится змеей

На песке судьбы рассказ немой

Куда ты спешишь! Одиссей! Одиссей!

То голос блаженства и мирной неволи.

То горестный голос безумной надежды,

Печальной колдуньи далеких столетий.

У звезд недоступных я силу черпаю,

У моря – безбрежность блаженства и боли.

В их чудном сплетенье забудешь стремленье!

О, не торопись навстречу скитаньям!

Иль может, ты мнишь, спасенье – канаты?

Безумец! От жажды спасенье найдешь ли?

От жажды безумного вольного счастья

На дне океана спасенье! Запомни!

Ты жалкий фигляр! А не муж, и не воин!

Они либо гибнут, соблазну вверяясь,

Иль в бурю страстей, словно в море кидаясь,

Смятение в сердце своем побеждают.

И самое страшное есть в нашей жизни,

И радость, и боль, и спасенье, и мука —

то память. И с нею ты сладить не сможешь,

своею же хитростью к мачте привязан.

Опомнись, безумец! Уж лучше погибнуть,

Чем с жаждой несбыточной вечно бороться.

Знакомый со страстью, узнает измену!

О, не торопись навстречу страданьям!

В дорогах земных, в суетливых победах,

Клеймо моей песни тебя обездолит.

Знакомый с мечтою, узнает смятенье.

О, не торопись! Заклинаю! Останься!

*****

Снова сможет поведать

Тихий голос, поверь,

Тайну долгих столетий

Наших горьких потерь.

Тайну звездных просторов,

Безмятежной зари,

Одинокой пустыни

Моей древней тоски.

Где порок и прозренье,

Добродетель и страсть,

В диком танце стремлений

Полутени игра.

Где старинная песня

Льется плачем в песок,

И лозой виноградной

Прорастает в ней вновь.

В землю звуки стекают,

Словно капли воды,

И в лозе созревают

Ягод бархатных сны.

Корни в землю уходят,

И земли древней скорбь

В соках дерева бродит,

Зреет радость-любовь.

Опьяняющей лаской

Блещет влага вина!

Упоительной сказкой

Золотого огня!