Читать книгу Пришествие Маруськи - Людмила Дымбу - Страница 5

Утром я опять уехала по своим делам, но вернулась пораньше, часа в два дня. Сразу же зашла в магазин купить для Маруси коробку попросторнее, она за прошедшие полтора месяца подросла, и было заметно, что в её домишке ей тесновато. Мне предложили бесплатно на выбор несколько. Взяв одну из них, я намеревалась сразу зайти в огород, чтобы там её и оставить. Но потом передумала: лучше уж сразу дома переодеться, взять Маруське поесть да и идти там делать разные дела до возвращения мужа.

Маруси в огороде не было. Она не спрыгнула, как всегда, с калитки мне навстречу. Её не было и под крышей соседской беседки, откуда она обычно зорко высматривала, не подходим ли мы к участку. На многократно повторяемые «кис-кис» и «где моя Маруся?» она не появилась, не отозвалась. Ну, ничего, появится. Ушли, наверное, со своим сердитым приятелем к дальним огородам, их вокруг немало.

Я занималась то тем, то этим, а мысли крутились вокруг котят. Скоро совсем она вырастет и тогда уж тут со мной сидеть не будет, у кошек своя жизнь и свои интересы.

Время приблизилось к вечеру. Муж, как нарочно, тоже задерживался на работе, я периодически выглядывала за калитку. Ни того, ни другого видно не было. Наконец, он приехал и самый первый вопрос его был – «Где Маруся?». Рассказала, что и как. Пошли поискали вокруг огорода. Не видно, не слышно. Решили уйти, а потом, попозже вернуться, должна же она появиться.

В восьмом часу уже начинались сумерки: как ни крути – сентябрь. Маруси не было. Вокруг бегал сорвавшийся, грохоча волочившейся следом цепью, охотничий пёс соседа, того, у которого куры. Подумалось, что пёс котейку напугал, и она сидит где-нибудь, дрожа от страха. Мне начали заползать в голову мысли, что раз пёс охотничий, то кошки ему вообще представляются зайцами, а с зайцами у собак разговор короткий. Надеялась только на то, что кошки быстро лазят по деревьям и по крышам. Но бог его знает… Маруся, Марусенька, где ты?!! Ответа по-прежнему не было.

Ночь тянулась долго, рисовались страшные картины: маленькая перепуганная Маруська сидит в болоте за огородами, заблудилась и не знает, в какую сторону идти домой… А если ранена, покусана собаками или… не дай бог, замучена мальчишками?.. Ведь когда я шла с коробкой из дома, на повороте к участку как раз стоял мужчина и отчитывал троих незнакомых пацанов лет девяти-одиннадцати, вышедших из нашего заулка, на предмет того, не курили ли они там. С этой минуты мальчишки не выходили у меня из головы.

Рано утром муж позвонил: Маруси на участке нет. Весь день я каждые пару часов бегала из дома к огороду, ходила вокруг, звала её по-имени, и всё время казалось, что откуда-то слышится в ответ Марусин тихий голосок.

А если она утонула в пруду? Ведь любила ходить по самому краю над водой, – сорвалась и всё… Умеют ли котята плавать?.. Муж утешал: умеют, утонуть не могла.

Весь вечер мы снова бродили вокруг и лазали по кустам и высокой окрестной траве. Подходя к очередной огородной калитке, услышали звонкое мяуканье. Похоже… но не наше. Из-под дощатого порожка вылез чёрненький с белой грудкой малыш Марусиного возраста, степенно уселся перед нами и, широко открывая розовый рот, начал нам обстоятельно что-то рассказывать. Мы стояли над ним ошеломлённые и растерянные, вслушиваясь в искренний рассказ, нутром ощущая, что он действительно что-то знает, и от непонимания кошачьего языка испытывали ещё бóльшее опасение за нашу Марусю. Спасибо тебе, милый, за участие, но так ничего и не поняв, мы отправились дальше, а котёнок, мяукнув нам вслед что-то ещё, пролез обратно под свою калитку, на обжитую уже, видно, территорию.

Соседские наши котята ежедневно появлялись на лужайке за калиткой, смотрели на меня вопросительно-тревожно, будто тоже что-то знали, только я не понимала ничего, и от этого непонимания было особенно беспокойно и муторно.

Подруга меня утешала, придёт, мол, твоя Маруська, куда она денется, кошка ведь, а кошки имеют привычку пропадать на какое-то время, а потом появляться. Привычку!.. Ей ещё и четырёх месяцев, скорее всего, не было, какие могли у котёнка появиться такие привычки, чтоб пропадать не первый день подряд?

Третий день был уже просто невыносимым. Я начала даже время от времени плакать, не в силах себя сдержать. Встретила на улице тех самых подозрительных мальчишек и с пристрастием, хоть и вежливо, их допросила.

– Это такая маленькая с розовым ошейником? – уточнили на всякий случай подозреваемые. – Она вчера ходила у дома номер девять…

– И у двенадцатого тоже… – подсказали двое других. Глаза у мальчишек были чистыми, честными, искренне мне сочувствующими, потому что в моих они видели слёзы. Но у моей маленькой кошки розового ошейника не было.

Мысли мои уже начали мне нашёптывать, что, ладно, мол, смирись, ну, придёт так придёт, а нет… тут уж главное, чтобы гибель её была безболезненной, без мучений (как будто я могла за это поручиться!). А возникли эти мысли оттого, что подруга моя мне рассказала, как работники коммунального хозяйства по спущенной сверху инструкции бездомным котам специально оставляют корм, в который добавляется яд. То есть их намеренно травят, потому что плодятся эти коты и кошки просто в геометрической прогрессии, где же на всех набраться хозяев?

Я была уверена, что Маруся не стала бы есть этот корм. Зачем? Она сыта, вкусно накормлена. К тому же, в ней ощущалось некое природное благородство, не позволяющее брать еду из чужих рук и тем более – подбирать где попало. Поэтому мысли мыслями, а сердце подсказывало: «Нет, этого не было. Она должна быть жива. Ищите».

К вечеру этого дня (была пятница) приехал сын. Он улетал отдыхать и пригнал на время отпуска к нам свою машину. Увидев мою зарёванную физиономию, от души посочувствовал, зная, как я уже привязалась к Марусе. Поздно вечером мы проводили его в город на электричку и, вернувшись домой, подъехали опять к огороду.

Фары светили в кромешную темноту. Темень и тишина, ни звука, ни шороха. Покричав в сентябрьскую ночь, уже безнадёжно и горько, «Маруся!.. Марусенька!..», я ударилась лбом о калитку и горько, навзрыд, не сдерживаясь и не стесняясь, заплакала в голос. Мне не хотелось больше открывать эту калитку и заходить в огород – без неё мне там нечего просто делать. Везде, на каждом моём шагу оставались следы её маленьких лапок. Без неё огород опустел. И почему исчезла именно она? Все остальные котята по-прежнему бегали мимо, а её сердитый друг-товарищ тосковал, наверное, не меньше меня.

Весь следующий выходной день мы искали Марусю уже по всему посёлку, заглядывая в известные нам места кошачьих тусовок и просто в места их возможного обитания. На площадке между старыми пятиэтажными домами мы неожиданно оказались в самом эпицентре кошачьей общественной жизни. На асфальте сидели кружочком около десятка упитанных, с блестящей на солнышке шерстью котов, подопечных, судя по всему, одной чудесной женщины, которая ежедневно их всех кормит и лелеет, имея из всех своих доходов лишь крошечную пенсию. Забота о бездомных животных давно уже стала смыслом её одинокой жизни.

Коты дружелюбно нас окружили и так же, как недавний чёрненький котёнок, начали совершенно осознанно с нами разговаривать. Со всех сторон подходили всё новые красивые, чистые и благородные Барсики, Мурзики, Рыжики, Василии и Борисы и прочие именитые представители кошачьего племени, явно желая помочь нам в меру своих возможностей. Особенно же старался оказать нам содействие опять-таки чёрный, весьма харизматичный, импозантный, я бы сказала, кот. Он даже немного нас проводил, как это делает вежливый, благовоспитанный хозяин по отношению к свои гостям.

Впервые в жизни я была поражена этой неожиданно открывшейся стороной нашей действительности. Загадочный кошачий ум и огромная доброжелательность, открытость и готовность к интеллектуальному общению с людьми меня в те дни поразили до самого сердца. Я навсегда прониклась к ним уважением и благодарностью уже просто за то, что они, казалось, все были в курсе нашей проблемы, больше того – им, видимо, было известно то, что не всегда известно людям, и неудача оказалась только в том, что мы не понимаем их язык. И не верим в него. К стыду своему. Потому что они-то наш понимают…

На пятый день, в воскресенье, меня наконец осенило, что следует сделать. У меня же есть Марусины фотографии, я распечатаю на принтере объявление с её портретом о пропаже и расклею, где только возможно. Наверняка же хоть кто-нибудь что-нибудь знает.

Муж обзванивал знакомых, не видел ли кто… не в курсе ли…

Вдруг я услышала, как он говорит по мобильному с нашим соседом по огороду, у которого живут Марусины сородичи.

– Да мы её домой забрали. Это моя кошка. Я её крошечной взял в деревне у … – отвечает сосед на вопрос моего мужа. – Пацан же маленький у нас, ради него и взял котёнка. Но она дома туалетом пользоваться не хотела, жена замучилась за ней убирать. Вот и решили на лето в огород отнести, тут этих котят полно, пусть с ними за компанию поживёт «на даче».

– У нас она живёт, уже два месяца почти, – объясняет муж. – Пришла и осталась.

– Понятно… Я и смотрю, что не ест ничего, когда этих бездомных кормлю, даже близко ко мне не подходит, в руки вообще не даётся.

Я замерла.

– Так, может быть, она вам не нужна? – ведёт переговоры муж. – А к нам она уже привыкла, и мы к ней тоже.

– Спрошу у жены… Она её пожалела, холодно стало, решила опять домой забрать. А кошка по-прежнему по углам свои дела справляет, и ничего поделать с ней не можем. Если не получится приучить к лотку, надо что-то решать…

Ага, в лес её, к волкам, – зло стукнуло у меня в голове.

– Ну, вы подумайте всё-таки, – дипломатично ведёт нашу линию муж. – Мы бы её забрали. Прямо сейчас.

– Ну… сейчас… Ладно, до завтра посмотрим, как она будет себя вести. Если опять…

– Всё. Договорились. – Муж сунул мобильник в карман и посмотрел на меня как-то неопределённо: вроде бы и нашлась наша Маруся, а вроде бы она и не наша…

Но у меня с каждого плеча уже упало по камню. Слава богу, жива и здорова. Теперь самое главное, чтобы Маруська с чистой совестью продолжала делать то, что так не нравится её законным хозяевам. У меня-то подобных претензий к ней не бывало.