Читать книгу Победа, ставшая судьбой - Людмила Иванова - Страница 12

Я вижу иногда мистические сны —

В тех снах живёт безумие войны.

Вот огненного дыма полоса

Уходит в небо сумрачного вида,

И в пламени зарделись небеса —

В нём алые сгорают паруса,

Не знаю, чьи: то Грина или Рида?

Распластаны в безжизненной дали

Часов Дали оплавленные формы,

И тень сюрреалистичной новизны

Укрыла лица, улицы, платформы.

Вот Гала во Фигейросе одна

Забыта в замке, дремлет у окна.

Теперь она в Дали не влюблена,

В её глазах печальная покорность.

Едва слышны прощальные слова:

«Мой Сальвадор, скажи, что я права:

Мир на земле – мечта и иллюзорность,

И мир в семье – лишь ложная молва».

В тиши обманчивой любого бытия

Ждёт часа своего безумная стихия,

Как удушающая, грозная волна

Кровавым Молохом врывается война,

Сметая жизни, судьбы, имена,

Неся разор и времена лихие.

Кошмары войн страшны, безумны, вечны,

От войн и распрей съёжилась земля.

О, человечество! Как ты живёшь беспечно —

Растить своих детей для бития!

И каждая война – бесчеловечна,

И каждая война – вне забытья.

Мир помнит смрад фашистских лагерей.

Не раз мне виделись в безмолвии ночей

В печах тела сгорающих людей —

Не знаю, чьих сынов и дочерей?

Над этим адом, словно воск свечей,

Тугие тучи плавились, дымились,

В них ангелы беспомощно кружились,

И злу не в силах противостоять,

С людьми решили рядом умирать.

Пылало зарево Освенцимских печей,

Тепло лилось от тлеющих углей,

Останки искрами светились, догорали,

И палачи в бредовости идей,

Забыв о разуме, о совести, морали,

Горячим пеплом от загубленных людей

Канавы по дорогам засыпали.

Оскал войны витает над землёй…

Не видеть этого? Не знать об убиенных,

Ещё в родной земле не погребенных?

А сколь ещё и раненых, и пленных

Отмаливать молитвою святой?

И до какой ещё поры такой

Тушить пожаров смрадные костры

И ставить обелиски и кресты

По всей бушующей, враждующей Вселенной?

Мне Бабий Яр всё чаще, чаще снится…

В моей семье предание хранится,

Как склеп фамильный на заре свети́тся —

В нём – мамина сестра. Она из-под горы

Дыша́щих тел и тел уже остывших

С каким-то ангелом, её хранившим,

На Божий Свет вдруг выбралась из Яра.

Ни мёртвой, ни живой, почти нагой

По глине, трупам, углям от пожара

Ползла домой с раздробленным плечом

И приползла на ощупь третьим днём,

Чтобы скончаться на родном пороге.

Мир онемел, узрев увечные плечо и ноги.

Путь на Голгофу был безумен, страшен, слеп,

Её останки обернули в чёрный креп.

Не братскую могилу – личный склеп —

Тем обрела она из мучеников многих.

Раскаты войн всё явственней слышны…

Вся боль земная в душах и во плоти

Слилась в одну – стараться о заботе

Не допустить безумия войны

Ни на планете, ни в семье, ни на работе!

Да не обресть себе за ужасы вины!

Те, кто живут на стороне «немых»,

Не помнящих, не «знающих» о войнах,

Забыв о жертвах – гражданах своих,

Ушедших с войнами в миры достойных,

Те, кто пекутся лишь о выгоде своей —

Вам не видать улыбок матерей,

По вам не зазвучат колокола —

Умрите враз, не завершив «дела»!

И сны, и явь сплетаются во снах…

Мне сделался подарком самым лучшим

Недавний сон: в рубиновых лучах

Идёт Спаситель к тем заблудшим, загребущим,

Погрязшим в войнах, распрях и во зле,

Чтоб научить их миру на земле

Не только в настоящем – и в грядущем!