Читать книгу Моя свекровь – мымра! - Людмила Милевская - Страница 5

Глава 4

Оглавление

Так уж устроен человек: не ценит того, что имеет. Как только выяснилось, что убивать меня не собираются, сразу обнаружились и другие проблемы.

Тем более, что речь о сексе зашла – здесь я чрезвычайно разборчива. Разумеется, стало ужасно обидно, что предложили мне – МНЕ! умнице и красавице! – такого недостойного партнера.

Если честно, когда думала, что меня собираются жизни лишать, жутко испугалась, но теперь пришла в еще больший ужас.

«Легче умереть, чем переспать с этим уродом», – мгновенно решила я и завопила:

– Убейте меня! Лучше убейте, чем мучить!

Верзилы опешили:

– Ты что, баба, сказилась?

Партнер тоже оторопел.

– Что с ней? – спросил он у верзил.

Но я сама его просветила.

– Урод, ты в отцы мне годишься! – гордо заявила я, и он (какой неженка) пошел красными пятнами.

Чтобы окончательно его добить, я пояснила:

– А мой бывший муж, пожалуй, сгодится тебе и во внуки. Лучше вены себе перережу, чем лягу с таким на одну кровать!

И на всякий случай я завизжала тем дурным голосом, которым пугала всех своих бывших мужей.

Однако, добилась совсем не того, чего от мужей получала. Парнер, как ни странно, от визга пришел в себя и обнаглел. С чувством превосходства он посмотрел на меня, но обратился к верзилам.

– Бабенка завалит все дело, – сказал он. – Зря думаете, что это легко. Это искусство, приходится тщательно выверять движение каждое, а вы предлагаете мне психопатку.

Верзилы за меня по обычаю встали горой.

– Никакая она не психопатка, – возмутился самый огромный, – просто ты, Арнольд, не в ее вкусе. Не обижайся, ты качок и все прочее, но, будь я бабой, еще не так заорал бы, сосватай мне кто тебя.

Услышав это, я попыталась издать вопль отчаяния прежнего пострашней, но поперхнулась, закашлялась и вынуждена была вести себя тихо.

– Видите, – сказал партнер, – у нее явный непорядок с мозгами: то кричит, то молчит.

– Бабе мозги совсем не нужны, – философски заметил Интеллигентный. – Баба другим местом сильна.

– Оно так, – согласился партнер, – но при снятии нашей порнухи нужны крепкие нервы, эта же – настоящая истеричка. Разве может она трахнуться гениально?

– Гениально я все могу! – с гордостью начала я, но тут случайно вдруг поняла истинный смысл сказанного презренным партнером.

А я еще собиралась быть паинькой. Мои благие намерения как корова слизала.

– Что-ооо? – завопила я тем самым голосом, которым собирался вопить верзила, будь он бабой вместо меня. – Так речь идет о грязной порнухе?! Вам втемяшилось снимать меня в порно?!

И я поступила как порядочная женщина: саданула своему партнеру коленом между ног и попыталась выпрыгнуть в раскрытое окно.

Но не успела: верзилы меня схватили и… устыдили.

– Ну-у, что ты, глупая, в распятие так впадаешь? – добродушно распекал меня Интеллигентный, со злорадным сочувствием глядя на коченеющего от боли Арнольда. – Вон, мужика до тоски довела, а ведь ему еще предстоит этим органом важным работать на благо нашего дела.

– Это мой самый рабочий орган, – сквозь зубы выдавил Арнольд, страстно сжимая срамное место руками. – Будешь, сука, платить мне пенсию по инвалидности, – пригрозил он, не зная, что я платить не умею.

С детства я не привыкла платить.

– Зачем платить, – ответила я, – если в нашей стране хватает того, что плохо лежит. Нагнись и бери бесплатно.

Здесь я помянула свою бизнесменку-Тамарку, которая воровством пирожков в школьном буфете проложила себе дорогу в светлое будущее, наступившее для нее сразу же, как нашу страну скоропостижно скрутила рыночная демократия. Тамарка была в первых рядах тех, кто с демократическим свободолюбием превращал нашу страну в рынок, типа базар. Натренировавшись на пирожках, она потянула из закромов родины такие богатства, каких там, казалось, и не было. Теперь Тамарка владелец заводов, газет, пароходов…

Говорила я вдохновенно, как всегда говорю, осуждая подруг. Верзилы умнели на глазах и слушали меня с неослабевающим интересом, а вот Интеллигентный с чего-то вдруг поглупел и взбунтовался, рявкнув:

– Молча-ать!

Разумеется, я не замолчала, поспешно сообщив, что Тамарке плевать на долги – суды она все купила.

Интеллигентный махнул на меня рукой и не на шутку встревожился, глядя на синеющего Арнольда.

– Что, братан, и в самом деле так плохо? – спросил он. – Неужели работать не сможешь?

– Да работать-то я смогу, член в моем деле не главное, – весьма противоречиво успокоил его Арнольд, будто забыл, что совсем недавно утверждал обратное. – Работать я буду, только не договаривались мы так. Не знал я, что мне подсунут дикую стерву. Партнерша опасна. За риск надо платить. За травму тоже.

– А-аа, вот ты о чем, – успокоился Интеллигентный. – За травму доплатим как за производственную. Риск еще выше оценим.

Я возмутилась:

– Ему, развратнику, значит, доплатите! А мне, порядочной женщине, как же?

– Ты тоже в обиде не останешься, – туманно заверил меня самый огромный верзила, очнувшись от повести про Тамарку.

Терпеть туманностей не могу – я повторила попытку бежать. С криком «я не такая!» бросилась к окну, и опять неудачно. Меня снова схватили и поволокли к двери, за которой (я не сомневалась) была съемочная площадка.

– Ни за что! Никогда! Даже и не надейтесь! – вопила я, храбро и не жалея французского костюма отбиваясь от пятерых верзил.

Клянусь, они уже раскаивались, что связались со мной. Царапалась и лягалась я так, будто делала это последний раз в жизни, они же обращались со мной осторожно, поскольку боялись повредить мой «фэйс», как выразился Интеллигентный – видимо, полиглот и большой любитель английского.

– Никогда! Ни за что! – страшно орудуя ногтями, вопила я.

– Тихо, тихо, – уговаривали они.

В конце концов верзилам надоело. Самый огромный воскликнул:

– Мы заплатим тебе, черт возьми!

– Платите, сволочи, в евровалюте! – заявила я, мгновенно стихая.

Меня отпустили.

Ну, в «евро» не в «евро», но Интеллигентный отслюнявил дрожащей рукой триста долларов и мрачно протянул мне купюры.

Три жалкие бумажки! Я рассмеялась ему в лицо.

– Да-аа? – удивленно пропел Интеллигентный и отслюнявил еще две.

– Здесь не панель, – сказала я, твердо решив вцепиться в рабочий орган Арнольда бульдожьей хваткой сразу же, как предоставится случай.

Интеллигентный тревожно взглянул на часы, сокрушенно покачал головой, вздохнул и отслюнявил еще две бумажки.

– На, зараза, бери и больше просить не смей, – процедил он.

Я удивилась:

– С чего это вдруг?

– Больше у меня нет с собой, – буркнул Интеллигентный, нахально запихивая обратно в карман толстенную пачку «зеленых».

– Как нет? – возмутилась я. – Как это нет, когда глаза у меня на месте.

– Пока, – уточнил самый крутой, чем насмешил Арнольда.

Мой партнер просветлел, представив меня безглазой – настроение у него поднялось.

У меня же, напротив, совсем «опустилось», но виду я не подала.

– Чем глядеть на тебя, лучше и вправду родиться слепой, – небрежно бросила я Арнольду и обратилась к жлобу-Интеллигентному: – «Бабки» гони. Работать я не привыкла, даром – тем более.

– «Бабок» нет у меня, – нагло ухмыляясь, ответил он.

– А что в карман положил?

– То не мое, то пахана.

Я рассудила: «Пахан он потому и пахан, что с ним не договориться».

– Фиг с тобой, – согласилась я, тщательно укладывая то, что урвала, за лиф комбидреза и не собираясь добровольно расставаться с этим ни при каких обстоятельствах.

Выполнять прихоти верзил и партнера я тоже не собиралась, но об этом умалчивала, кротко и глупо похлопывая глазами.

Таких дур мужики обожают, поэтому верзилы вздохнули с облегчением и расслабились, да поспешили – не знали они, что я за штучка. Вдруг одна из дверей распахнулась, оттуда выбежал маленький человечек и пропищал:

– К съемкам все готово.

Демонстрируя супер реакцию, я сразу вцепилась в «фэйс» крутого верзилы – он ближе стоял.

– Никогда! Никогда! – визжала я, безбожно царапаясь и лягаясь.

А зачем себя ограничивать, раз уж так повезло, что и я попала в неприкасаемые – не все же одной Тамарке иметь привилегию так беспредельничать и борзеть, что даже самый отъявленный чиновник (взяткобратель, мерзавец и плут) тронуть ее не смеет – боится руки испачкать.

До Тамарки, разумеется, мне далеко, но и я беспредельничала как могла, пользуясь тем, что мой «фейс» верзилам жизни дороже: и ногтями орудовала, и каблуками молотила куда ни попадя и выражений при этом не выбирала.

Верзилы пришли в отчаяние. У Интеллигентного крошка летела с зубов, но он взял себя в руки и терпеливо начал меня уговаривать, словно маленькую.

– Ну чего ты боишься, дурочка? – увещевал он. – Ты же баба. Секс – дело конкретно твое, тебе дело привычное. И не пыльное, мы же не картошку сажать тебя заставляем.

Много чего говорил, но я оставалась неумолимой – такой выдала им концерт! Бенефис еще тот!

Маловато, жаль, зрителей было.

– Удавлюсь, а на промискуитет не пойду! – дурным голосом вопила я, сражая верзил эрудицией. – В моногамности выросла в ней и умру! Что скажет мой восемнадцатый муж?! Что скажут единственные подруги, соседи?!

Верзилы опешили и изумились.

– У нее есть муж! – закричал самый огромный. – Про это базара не было.

– Хорошо, что муж. Так даже прикольней, – успокоил его Интеллигентный и пояснил: – Больше кипешу будет.

– Ах, так! – разъярилась я и активизировалась нечеловечески, удивляя верзил и радуя себя потрясающим здоровьем. И энергией.

Есть еще порох в пороховницах, а свекровь все пилит меня, что я уж не молода – такого шороху я не производила даже в двадцать пять лет – дай бог здоровья и моему третьему мужу, если он еще жив.

Или четвертому? Или пятому?

Впрочем, неважно. Речь не о том.

Хочу сказать о партнере. Партнер мой очухался от удара и, скрестив на груди руки, с наслаждением наблюдал за премьерой своей потенциальной коллеги, то бишь меня. Было видно, что о женской чести он где-то слыхал, но не ведал, что ею так дорожат. Мои боевитость и здоровый азарт его ублажили, партнер улыбался. Сокрушая верзил, я краем глаза за ним наблюдала и мысленно констатировала, что он уже симпатизирует мне, а значит не держит зла. Радовало меня и его спокойствие, поскольку в недрах сознания я готовила партнеру сюрприз. Люблю контрасты. Чем спокойней сейчас он, тем громче будет орать потом, когда я вцеплюсь ногтями в…

Короче, меня радовало его спокойствие. А вот за верзил порадоваться я никак не могла. Уже с огромным трудом они держали себя в руках. В конце концов рассвирепел даже миляга Интеллигентный.

– Как хотите, – заявил он безвкусно, – но я эту стерву сейчас пристрелю!

– Так бы сразу и говорили, – ответила я, мгновенно обретая спокойствие.

«Пора бы уже осуществить свое коварное намерение да вцепиться в рабочий орган Арнольда», – подумала я и, решительно оттолкнув верзил, сама бодро вошла в распахнутые двери.

Вошла и остановилась…

Моя свекровь – мымра!

Подняться наверх