Читать книгу Книга волшебных историй (сборник) - Александр Кабаков, Андрей Усачев, Дина Рубина - Страница 2

Зачем сказки?

Для начала: отнимите эту книжку у детей. Им с ней совершенно нечего делать.

То есть, конечно, мы все помним: сказки рассказывают детям. Сказки – это что-то такое, детское.

Это, может быть, и хорошо (Всё лучшее – детям!), но ужасно несправедливо.

Во-первых, несправедливо по отношению к сказочникам. Ни великий Андерсен, ни Эрнст Теодор Амадей Гофман, ни князь Владимир Федорович Одоевский не писали своих сказок для детей. Они надеялись, что взрослые люди, пожившие уже какое-то время и знающие, как устроена жизнь, войдут с ними вместе в сказочный мир – и посмотрят на свою жизнь со стороны.

Разве Гоголь сочинял свою «Страшную месть» для детей? Разве самая страшная сказка, когда-либо писанная по-русски, была предназначена только для того, чтобы запугать до полусмерти каких-то неведомых крошек и заставить их погромче визжать, просыпаясь ночью? Ох, ну конечно же нет!

Но несправедливо это и по отношению к читателям. Разве взрослые менее детей достойны утешения? В тот момент, когда кажется, что жизнь победила нас окончательно, положила на обе лопатки и больше с нами ничего хорошего не случится, сказка позволяет выйти из этой жизни в какую-то совсем другую: иногда более справедливую, иногда более щедрую, иногда устроенную немножко подобрее, – и поверить всем сердцем, что правильно именно так. Что так может быть, а потому однажды так и будет.

Сказка – утешение. И для того, чтоб утешать, ей хорошо бы касаться жизни. В книге, которую вы сейчас начнете читать, есть несколько сказок, которые будто бы и не сказки: истории вещей и – людей, подсмотренные в настоящей жизни. Но в них столько хороших людей и надежного, устойчивого, не разрушающегося мироустройства, что авторы их совершенно справедливо узнали в этих чудесах приближение сказки.

Настоящие читатели, конечно, здесь спросят меня возмущенно: разве сказка должна приближаться к жизни? Разве мы любим читать только о тех, кто похож на нас? Разве страдания мохноногих хоббитов в диких горах и волшебных долинах мало трогают наши гладкие городские души? Разве Шахерезада напрасно рассказывала тысячу и одну ночь подряд озлобленному Шахрияру про джиннов и оборотней?

Конечно, нет. Но для того, чтобы утешила, чтобы дала сил жить такая сказка, требуется некоторое усилие. Сам читатель должен двинуться навстречу, отдать себя истории, сказке. И по мере того, как всё более сложным, всё более причудливо выстроенным историям он научится позволять звучать, всё более странные цветы научится выращивать внутри себя из писательского семечка – всё более сильным читателем он будет становиться. Это занятие, быть может, на целую жизнь. И это уже задача не для детских силенок. Нет, слушать сказки – взрослое дело.

Напоследок расскажу вам нечто вроде сказки.

Авторам предисловий обычно не положено, но ведь мы с вами уже почти в сказке, значит, исполняются давние мечты. Ну и потом, меня отчасти извиняет то, что моя сказка будет основана на самых настоящих, подлинных событиях.

В стародавние времена в той части мира, которая сейчас считается Северной Европой, жили викинги. Ребята они были физически крепкие, грубые и малосимпатичные. О народах многое может рассказать их собственный рай: как они представляют себе всё самое хорошее? У одних в раю поют, у других много прохладной воды и вечно девственных ласковых красоток. У третьих в раю совсем-совсем ничего и больше нет никакого страдания. У викингов в раю горели костры, было много пива и вареной свинины; викинги там продолжали вечную нескончаемую попойку и немного дрались между собой, потому что больше никого в раю, как и положено, не было.

Когда у земных викингов, еще не отправившихся к котлам вечного пива, кончались деньги, зерно или свиньи, рабы или доспехи, они грузились в лодки и ехали к соседям отнимать всё у них. Такое вот устройство мира казалось им ужасно справедливым: ведь когда они выжигали прибрежные города соседей, отнимали у них всё, угоняли в плен слабых, а сильных убивали – уже после этого они садились в кружок и поровну, по абсолютной справедливости делили всё награбленное между собой.

Каждому викингу доставалась равная доля награбленного. И только два человека всегда получали из общего котла двойную долю. Первого вы угадаете и сами: это был конунг, предводитель. Тот, кто командовал крепкими парнями с рыжими косами, тот, кто выбирал, какие города соседей будут сожжены и разграблены. Эти ребята всегда получают больше.

Но кто же второй? Вторым был скальд. В каждом походе у викингов обязательно был с собой сказочник и певец, который весь долгий путь от родного берега до места боя рассказывал и пел им сказки и древние сказания. А на обратном пути пел вместе с древними сказками рассказ о том, как они вот только что героически добыли богатой добычи.

И викинги, которых никто бы не заподозрил в особенной тонкости душевного устройства, заслушивались этих сказок, как дети. Блуждая в туманах под парусами или налегая на весла, они слушали этот голос, который вел их не по земле и воде, а по временам великих героев и в чистом пространстве сказочного всесилия.

А потом по доброй воле делились со сказочником добычей. Наверное, сказки очень любили – вот и чествовали сказочника.

Авторы этой книги, которых навряд ли можно было бы представить где-то вместе, тоже готовы рассказывать вам свои сказки и истории. Пусть рассказанное поможет вам двигаться своим путем. А вы уж, пожалуйста, почтите сказочника. Хотя бы вниманием.

Александр Гаврилов

Предисловие

Очень мало тем и событий сегодня могут объединить людей.

Мы меньше общаемся, реже видимся, когда видимся – меньше разговариваем. Общего остается совсем мало…

Пока у нас остались на всех одни и те же прочитанные книги, просмотренные фильмы, осталась школьная дружба…

Но и этого становится все меньше. Так как меньше становится нас самих.

Теперь нас объединяют общие тревоги и страхи, объединяет чувство беспомощности перед лицом болезни. Болезни близких, коллег, друзей – всех, с кем мы связаны общими воспоминаниями.

Волшебные истории этой книги объединили тех, кого, казалось бы, объединить невозможно. Объединили ради борьбы с бессилием, страхом и одиночеством перед неизлечимой болезнью.

Этот сборник – продолжение благотворительного литературного проекта «Книга, ради которой…» Фонда помощи хосписам «Вера».

В 2009 году появилась «Книга, ради которой объединились писатели, объединить которых невозможно» – небольшое собрание текстов известнейших современных российских прозаиков, откликнувшихся на призыв фонда «Вера» помочь пациентам российских хосписов. Авторы, очень разные по творческой манере и политическим взглядам, бесплатно и с готовностью предоставили свои неопубликованные произведения для совместного благотворительного издания.

Через год в рамках проекта вышел замечательный поэтический сборник – «Книга, ради которой объединились поэты…», а в 2012 году – том знаменитых мастеров публицистики.

«Книга, ради которой…» стала лауреатом премии «Общественная мысль», присуждаемой за общественно значимые литературные произведения.

За это время более семи миллионов рублей от реализации сборников было направлено в Благотворительный фонд помощи хосписам «Вера».

Мы глубоко благодарны всем нашим авторам, их помощникам, наследникам авторов уже ушедших – за искреннее и заинтересованное содействие инициативе нашего фонда.

В нынешнем, 2014 году мы отмечаем первый юбилей: пять лет – солидный возраст для подобного литературного проекта.

Юбилейный сборник мы решили сделать особенным во всех отношениях: это и новое оформление, и разножанровость текстов, и тематическая заданность… Он и называется чуть иначе: «Книга, ради которой объединились те, кого объединить невозможно» – потому что теперь соединил общей целью помощи пациентам хосписов не только литераторов.

Я думаю, самое важное для каждого из нас – помнить, что есть вещи главные и неглавные. Главное – жизнь и смерть. И конец пути не обязательно ужас и боль, жизнь человека и на последнем ее отрезке может и должна быть именно жизнью. Для этого мы и объединились.

В наших силах содействовать этому.

Нюта Федермессер,

Президент Благотворительного фонда помощи хосписам «Вера»