Читать книгу Ветер с Юга. Книга 1 - Людмила Ример - Страница 7

– Эй, мальчик! Мальчик! Ты живой?

Слова пробивались сквозь сон, но Никита не понимал их смысла. Ему не хотелось выныривать в мир из уютного тепла, где мама только что принесла ему горячий чай с лимоном и, ласково гладя тёплой рукой по щеке, сказала: «Сынок, я на работу. Больше пей, и не вздумай выходить на улицу…»

– Эй! Ты чево молчишь?

Никита открыл глаза. Вокруг было темно. От лежания в неудобной позе всё тело занемело, а шея ужасно болела. Откуда-то неприятно пахнуло холодом, и Никита вспомнил все. Он сел рывком, цепь загремела.

– Ой, живой, кажется! На, поешь. – К ногам Никиты что-то упало.

– А ну, пошла оттуда! Ах ты дрянь!

Вверху что-то пискнуло, предмет, закрывавший окошко, мгновенно исчез. В комнате стало светлее, и Никита увидел у своих ног пирожок. Со скоростью атакующего ястреба рука схватила угощение, и мальчик тут же впился в него зубами. Пирожок был не первой свежести и сильно подгорел с одного бока, но ничего вкуснее Никита в жизни не ел.

Проглотив еду, он огляделся. Комната была пуста, если не считать кучи тряпок, служивших ему постелью, да кувшина, стоявшего в углу слева от него. Никита встал, согнувшись под тяжестью цепи, и заглянул в кувшин. Тот был пуст. В правом углу у самой стены Никита заметил в полу небольшую дыру, из которой весьма неприятно пахло, и которая, по-видимому, служила местным пленникам туалетом. На этом все удобства номера люкс на одну персону заканчивались.

Никита снова уселся на кучу и постарался плотнее закутаться в тряпье, пытаясь хоть как-то спастись от сырости и холода. Задрав голову и уставившись на светлый квадрат окошка, он задумался. Ситуация была, мягко говоря, неприятная.

«Ну, Никитос, вляпался ты по полной! Тухнешь в вонючей дыре у маньяков – убийц, зависнувших в каком-то диком средневековье… и это в Подмосковье-то!! Полный абзац! Расскажу пацанам – не поверят! Надо выскребаться отсюда как-то… Хоть бы эти гады позвонить дали. Только хрен дождешься… Стопудово – маньяки!

Во, хрень… Может, не все тут такие чокнутые, как этот амбал… Борг, кажется… урод волосатый. Руки бы ему вырвать, придурку! Вся спина в синяках! Ладно, хоть понятно, о чем они базарят… Правда, странно как-то говорят, но понять можно… А вдруг, они… староверы? Вроде есть где-то такие, целыми поселеньями живут…

Пирожок такой малюсенький, даже не заметил его… Может, они забыли про меня, и сдохну я тут, как собака… на цепи. Вот же сволочи! Человека на цепь посадили! Ещё и жрать не дают! И пить как хочется…

Только не вздумай реветь! Мужик ты или чё? Надо на них заорать и начать качать права! Точно, адвоката потребую, а иначе вообще молчать буду! У меня тоже есть права… Ага, есть… Только Борг вчера мне все эти права на рёбрах нарисовал… паскуда косопузая…

Чё им от меня вааще надо? Чё прискреблись? Ну нашёл нож с рубахой и нашёл! И не убивал я этого хрена одноухого! Они, чё, его не видели? Да он бы меня одной левой по стенке размазал… Дебилы… Пусть идут сами и смотрят на этого трупака, да хоть целуются с ним, а я домой хочу-у-у-у…»

На двери подвала загремел замок, ключ провернулся, и по коридору загремели тяжёлые шаги. За решёткой нарисовалась фигура Борга со связкой ключей в руках. Никита тоскливо съёжился на куче. Решётка заскрипела и открылась.

– Ну, чево, висельник, не сдох ещё?

– Чё это я висельник?

– Так завтра будешь! – Борг громко заржал, показывая крепкие белые зубы. – Щас его милость душу из тебя за Одноухого Дрона вытрясет, и будешь ты завтра утречком болтаться на верёвке с высунутым языком, ворон кормить. Или желаешь быть утопленным в дерьме? Рекомендую! – Продолжая скалиться, Борг шагнул к Никите и неожиданно громко рявкнул:

– Вставай, паршивец! Чево расселся, когда с тобой главный прислужник вейстора Прилесья и господина Гудвуда говорит!

Пламенная речь сопровождалась ощутимым пинком в бедро, от которого Никита мигом слетел с кучи и упал на четвереньки.

– Вы чё делаете? Больно же!

– Ах ты, говнюк! Да если бы не суд, я тебе сам бы щас башку открутил за Одноухого! Быстро встал, щенок! Господин не привык ждать!

Никита подскочил, начиная понимать, что разъярившийся Борг и правда, чем чёрт не шутит, возьмёт и открутит ему голову без суда и следствия. Прислужник дернул за цепь, притянул Никиту поближе и, немного повозившись, отстегнул тяжёлый ошейник. Грубо схватив за плечо, он поволок своего пленника из подвала во двор.

На улице ярко светило солнце. Вчерашних обитателей заднего двора видно не было, вместо них на невысоком крыльце у открытой двери, из которой неслись умопомрачительные запахи, стояла невысокая полная женщина с ярким румянцем на пухлом добром лице и яростно обмахивалась белым передником.

Завидев Никиту с его конвоиром, она оставила передник в покое и, уперев голые по локоть руки в бока, неожиданно грубым голосом закричала:

– Эй, Борг, ты куда это тащишь парнишку?

От зычного голоса конвоир вздрогнул и, как показалось Никите, несколько съежился, стараясь быстрее миновать крыльцо с женщиной.

– Суза, ты же знаешь, что его милость будет сейчас допрашивать этого убийцу.

– Убийцу!? Да вы чево, рехнулись вместе с его милостью? Ты посмотри на него, в нём же одни кости! Да он с курицей-то не справится, не то, что с Одноухим Дроном, головорезом, каких ещё поискать! И кто его убитым видел? Ты, что ли? Нашли, кого слушать – дуру Феону! Ей лишь бы слезу пустить на площади да сбыть под шумок свои залежалые пирожки!

Борг молча пихал Никиту в спину, направляя его к углу дома.

– А ну стой! Стой, кому говорю! – Прислужник замер.

– Ну-ка, веди его сюда. Он не ел, поди, со вчерашнего, паразит ты эдакий! Боги тебя раздери!

– Суза, господин ждёт!

– Подождёт твой господин! Эй, Рула, живо тащи сюда хлеба и кружку молока! Да прихвати пирог с крольчатиной, тот, с подгоревшей коркой.

Почти в то же самое мгновение из недр кухни на крыльцо выскочила вчерашняя замарашка, в одной руке удерживая большую кружку, полную молока, а второй прижимая к груди солидный ломоть хлеба и круглый открытый пирог размером с чайное блюдце, сильно зажаренный с одного бока.

Суза поманила Никиту и, погладив по голове мягкой рукой, усадила на крыльцо. Рула, косясь на Борга, сунула Никите еду и быстренько отступила за спину кухарки, во все глаза глядя, с какой жадностью мальчик набросился на угощение.

– Странный он какой. Не похож на наших – то мальчишек… Как его зовут?

Борг стоял молча, демонстративно отвернувшись от жадно жующего мальчишки, и нервно поигрывал висевшим на поясе ножом. Злость потихоньку закипала в нём, но перечить Сузе, доводившейся ему родной тёткой, воспитавшей и пристроившей его, сироту, на весьма почётное место личного прислужника его милости, он не мог.

– Я кого спросила, столб ты дубовый!?

– Да не знаю я. Вроде Ник, а дальше не помню. Суза! Господин ждёт же! Хватит кормить этого заморыша, добро только переводишь. Хватит жрать! Я кому сказал – хватит!

Никита с сожалением отставил недопитую кружку, отложил надкусанный пирог и поднялся. Вспомнив, что в любых ситуациях нехорошо как-то выглядеть неблагодарной сволочью, он повернулся и сказал:

– Большое спасибо, тётя Суза! Всё было очень вкусно!

У кухарки от удивления глаза полезли на лоб, а рот с пухлыми губами открылся, да так и оставался открытым, пока Борг, цепко ухватив Никиту за плечо, резво тащил его через двор к углу дома.

Они почти бегом миновали виденный вчера дворик и, войдя в центральную дверь, оказались в красивом холле с двумя рядами розовых колонн с затейливой резьбой у основания, и серым мраморным полом, отполированным до зеркального блеска. Стены холла были красиво задрапированы тканями в розовых, золотых и белых тонах. Мебель, украшенная резьбой, позолотой и обитая розовым бархатом, располагала к покою и умиротворению.

В середине холла начиналась мраморная лестница, ведущая на второй этаж. На площадке между этажами она разделялась на два нешироких пролёта с изящными резными перилами. Центральная стена была завешана гобеленом, на котором всех пришедших встречал огромный черный медведь с оскаленной пастью и, почему-то, с золотым мечом в поднятой правой лапе.

«Не фига себе музей». – Никита завертел головой, разглядывая комнату, но очередной толчок в спину, от которого он чуть не растянулся на гладком полу, заставил его оставить осмотр этого великолепия до лучших времен.

Лестница посредине была застлана толстым красным ковром с черно-белым узором, но Борг, презрительно оглядев пленника, заставил его идти сбоку, где Никита ежесекундно рисковал подскользнуться на мраморных ступеньках и расквасить себе нос – сапоги с гладкой кожаной подошвой, идеально подходившие к гулянию по лесу, на этом полу вели себя просто возмутительно.

Поднявшись по левому пролету, они очутились в длинной комнате, с несколькими узкими дверями с одной стороны и большими, богато украшенными, двустворчатыми дверями с другой, возле которых застыл средних лет мужчина с коротко подстриженной чёрной бородой. Он был одет в коричневый кафтан из плотной ткани с блестящими пуговицами и в чёрные широкие штаны, заправленные в короткие сапоги из грубой кожи. Мужчина с любопытством уставился на Никиту, оглядывая его с ног до головы бегающими глазками.

– Все уже собрались? – Борг подпустил в голос повелительные нотки, на что придверный страж скривил довольно пухлые губы и выдавил:

– Ждём препона Густина Эндельторна.

Борг облегчённо вздохнул и облокотился на стену, приготовившись ждать. Никита стоял рядом, переминаясь с ноги на ногу и всё отчётливей ощущая, как в животе начинает ворочаться противный комок страха. Ему очень хотелось выяснить, для чего его привели в этот богатый дом, но он справедливо сомневался, что получит ответ на свой вопрос – опыт его общения с Боргом пока что сводился к тычкам, затрещинам и унижениям. Помявшись еще немного, он решил рискнуть.

– Скажите, пожалуйста, а что там будет за мероприятие?

Мужчина у двери икнул от удивления и отпрянул, как будто Никита выпустил изо рта струю яда. Борг хмыкнул и, качнувшись с пяток на носки, попытался левой рукой отвесить Никите затрещину. Тот ловко увернулся и, отступив на пару шагов, продолжил:

– Вы чё, ненормальные? Можно же ответить по-человечьи! Здесь кино, что ль, снимают?

– Ой, жаль, господин Хортон не разрешил оторвать тебе башку! Я бы давно тебе это устроил, сварг паршивый!

– Странный вы какой-то, дяденька. Я же объяснил вам уже, что нашёл нож. И даже не знаю никакого Дрона, а вы слушать не хотите. Обзываетесь еще… – Про подзатыльники Никита решил не упоминать, боясь окончательно разозлить громилу.

– Ну-ну, это ты господину сейчас и расскажешь! А я завтра повеселюсь, глядя, как ты на виселице будешь отплясывать в пеньковом галстуке!

Никита обмер. По выражению лиц обоих мужчин было понятно, что Борг не шутит. Оглянувшись в слабой надежде спастись бегством, мальчик понял, что пытаться уже поздно – поднявшись по лестнице, в комнату вошёл высокий худой человек в коротком чёрном бархатном камзоле и синих штанах из тонкого сукна, плотно облегавших длинные ноги в высоких сапогах из мягкой кожи. Белый воротник на камзоле подчёркивал нездоровый желтоватый цвет лица, а набрякшие веки делали уставшим и безразличным взгляд его водянистых серо-голубых глаз.

Важно прошествовав мимо замершей троицы, препон прошел в широко распахнутые перед ним двери, куда следом просочился толстый привратник.