Читать книгу Рискну жить по Слову - Людмила Шторк-Шива - Страница 2

Память – единственный рай,

из которого нас не могут изгнать.

Жан Поль

Много лет назад, когда Саша только обратился к Богу и в шахте проповедовал сотрудникам, его вызвали в КГБ «для беседы» и сотрудник особого отдела3, пытаясь убедить молодого шахтера замолчать, усмехнулся:

– Я уверен, что между верующими и неверующими не такая уж большая разница по жизни. Есть много неверующих, порядочных людей. Неужели тебе так важно подчеркивать свою религиозность, что ты готов сесть за это в тюрьму?

– Между нами разница в основе, – возразил Саша. – Если жить по Слову Божию, жизнь меняется в корне.

– Но даже среди ваших далеко не все живут, как ты говоришь, «по Слову», – усмехнулся «мужчина в штатском».

Особист4 знал, что говорил правду и Саша подтвердил.

– Я согласен, что не все верующие живут по Слову. Есть и те, кто ведет достаточно порядочный образ жизни и просто религиозен. Но я хочу строить отношения с живым Богом и хочу жить по Его Слову, – твердо ответил он.

– Но оцениваешь ли ты опасность такой жизни? А вдруг после того, что тебе придется терпеть в жизни за то самое «Слово», ты обнаружишь, что твои идеалы – ничто? Как ты будешь жить с этим?

– Мне кажется, что у Вас больше причин страшиться развенчанных идеалов, чем у меня. Все, что обещал мне Бог до сих пор, сбывалось. У меня есть все основания верить, что и дальше так будет. Поэтому я все же рискну жить по Его Слову и верю, что Бог сохранит мою жизнь и веру от разочарований. На себя я бы не рискнул надеяться, а на Бога смело могу уповать, Он создал всю Вселенную одним Словом, и сможет сохранить меня и всех моих близких.

– Молодой ты и рисковый! – покачал головой «особист». – Ведь за такие слова я прямо сейчас могу отправить тебя в тюрьму.

– Я знаю, что у вас есть это право, – спокойно и без тени страха проговорил тогда Саша, озадачив своим поведением сотрудника КГБ.

Молодой шахтер не бравировал и не хотел идти в тюрьму. Дома его ждала молодая жена и дочь, родившаяся с больными ножками. Малышке предстояла еще не одна операция, чтобы она могла встать на свои ноги, а под сердцем у жены билась еще одна маленькая жизнь. Он еще не знал, что это будет двойня, но понимал ответственность за новую крошечную жизнь. Поэтому Саша всей душой желал быть рядом с ними, помогать и поддерживать свою семью. Но он также не мог предать то, во что верил всей душой. А в том, что «особист» не только имеет право, но и хочет посадить его в тюрьму Саша был уверен. Это желание светилось в колючих глазах собеседника, пытавшегося изобразить доброжелательность.

И вот сейчас в поезде, под мерное постукивание колес, он лежал на второй полке и вспоминал. «Особист» не заставил себя долго ждать, и Саша прошел через тюремные затворки и высылку с родных мест. А Вера ощутила тяжесть заботы о трех малышах, в одиночку, без мужа, потому что родился не один малыш, а двойня. Родные помогли ей уехать к мужу на высылку, как только он обосновался в старом разваливающемся домике, который выделил начальник поселения.

И все же Саша от души мог повторить слова Веры, сказанные на встрече с ее родственниками «мне так много есть что вспомнить, хотя нередко и трудно было!» Действительно, в жизни Веры и Саши много светлых и прекрасных воспоминаний! Так много судеб прошли через их дом и их жизнь! И с каждым человеком в дом приходила своя, неповторимая история. Но истинным чудом было – рассматривать творческую руку Бога в судьбах людей! Саша наслаждался этим изумительным изяществом и мудростью решений и поворотов судьбы! Наслаждался творчеством Бога, переплетающего людские жизни в удивительный сложный и прекрасный рисунок. Бога, который позволяет людям проявлять свободу действий, но мудро вплетает то, что «натворили» люди с удивительно чудесным, что творит Сам в каждом дне планеты Земля. Саша всей душой любил Всевышнего и потому отличал действия людского произвола от тонких и мудрых решений Бога, творящего жизнь послушных Ему людей. И сейчас, когда рухнула коммунистическая идеология и огромная страна без воздействия рук человеческих вдруг рассыпалась на много суверенных государств, Саша вспомнил слова «особиста» и от души пожалел его, представляя в каком состоянии, возможно, этот человек сейчас.

Проезжая по северному региону, Саша встречал много бывших сотрудников КГБ, отправивших десятки и сотни верующих людей в тюрьмы и ссылки, а иногда и осудивших людей на смерть за веру в Бога. Теперь же эти люди со слезами слушали Слово Божие и раскаивались в том, что сделали в свое время. И Бог простил многих из них, тех кто искренне жалел о сделанном.

Ведь Бог, живущий вне времени и пространств, и владеющий временем, может называть произошедшее как несбывшееся и наоборот5. И даже убийцу, простив, Бог стирает его преступление из Книги Жизни. Как будто убийства не было, а произошел несчастный случай. Но это происходит только в случае, если человек раскаялся по-настоящему, если изменился его характер и намерения его поступков.

А колеса все также мерно отстукивали метры и километры пути. Саша уже сейчас предвкушал встречу со своими новыми друзьями из молодых церквей. По плану они с ребятами должны были заехать в церкви нескольких северных городов, которые были созданы еще в «доперестроечные времена». Когда Саша впервые посетил их, эти церкви в основном состояли из старичков и старушек. Но сейчас в них была молодежь, молодые семьи и люди среднего возраста. Во многих уже жили миссионеры из различных концов страны, поселившиеся на Севере чтобы проповедовать людям о Боге, помогать им научиться слышать голос Божий, различать Его среди тысяч голосов людей, событий и мыслей и повиноваться Ему6. Саша радовался, что не только у него болит душа за погибающий мир. Вера не готова была еще раз переезжать, хотя Саша, в начале, пытался ей предложить. Зато она охотно отпускала его в поездки.

Как обычно в поезде завязалась беседа, и Саша вновь увлеченно рассказывал попутчикам о Боге и счастье, которое Он дарит всем, любящим Его. Мужчина так увлекался, что присутствие сына оказалось очень кстати. Сын напоминал о времени приема пищи, о времени приема лекарств, прописанных доктором, и это выручало Сашу, охраняя от приступов боли.

В одном из городов, когда Саша с ребятами общались после собрания с местными верующими, те предложили:

– Брат Саша, наш пресвитер пожилой человек и уже не раз просился на пенсию. Но сейчас некому его заменить, так как все мы из новообращенных, а в Писании сказано, «…епископ (в нашем случае пресвитер) … Не [должен быть] из новообращенных». У вас все дети верующие, а это значит, что вы сумели научить их любить Бога. Может, Вы согласитесь быть пресвитером в нашей церкви?

– Это слишком серьезное предложение, ответил Саша, конечно, я не в первый раз здесь и многих из церкви знаю…

– Мы слышим Ваши проповеди и согласны, чтобы Вы были нашим лидером – перебил один из молодых братьев.

– В церкви не должно быть лидеров, – поправил его Саша. – Писание учит нас, что ни учителем, ни лидером мы не должны называть никого кроме Иисуса.

– Почему же? Ведь тот, кто проповедует – волей-неволей становится учителем, – настойчиво продолжал парень.

– Я согласен с братом Сашей, если люди называют учителем и лидером человека, они никогда не найдут реальных близких отношений с Христом. Они остановятся в своем поиске, и будут принимать истину опосредованно, – подтвердил один из присутствующих.

– «Опосредованно» – это как? – не понял молодой человек.

– Вот так, – Саша улыбаясь подошел к окну, открыл форточку, набрал побольше воздуха в мощные легкие, закрыл форточку и выдохнул воздух в сторону присутствующих, – дышите братья дорогие, воздух там, за окном, такой чистый! – улыбаясь сказал Саша. Все рассмеялись и только молодой парень еще не до конца понявший метафору, остался в замешательстве.

– Через посредника не получится настоящая правда, – пояснил ему Андрей, будущий зять Александра. – Каким бы сильным ни был проповедник, он только может показать, где взять чистый воздух и как дышать (если кто-то еще не умеет). А если ты будешь дышать только тем, что он тебе выдаст, скоро задохнешься, ведь его легкие уже переработали почти весь кислород. Поэтому Христос и сказал, чтобы мы не называли людей учителями, чтобы искали Его Самого и жили с Ним и в Нем.

– Да, – подтвердил Саша. – Я очень хорошо это понял в тюрьме, хотя и был там недолго, только на время пересылки. Камера предварительного заключения очень тесная, форточка была, но очень маленькая и поэтому место около нее – самое привилегированное. И занимают его те, кто сильнее и пользуется властью. А тем, кто вынужден сидеть у самой двери трудно дышать. И тогда я понял, как важно всегда находиться у первоисточника жизни и мудрости каждому лично. Если этого нет, полноценной христианской жизни не будет. Нельзя останавливаться, пока не найдешь сокровенное, личное общение с Богом. А найдя, его нужно постоянно укреплять.

– Теперь понял – улыбнулся молодой человек.

– Брат Саша, вот поэтому мы и хотим, чтобы Вы были пресвитером нашей церкви, – загудели сразу несколько голосов. – Вы так просто объясняете сложные вещи!

– Это серьезное предложение, и я не могу ничего сказать, пока не поговорю с женой и с теми детьми, которые живут с нами, – ответил Саша.

После общения Саша позвонил домой и рассказал о предложении, но Вера достаточно резко ответила:

– Нет, я уже никуда не поеду. Я так устала от переездов! Я уверена, что если я соглашусь сейчас, через несколько лет ты соберешься снова переезжать!

Саша положил трубку телефона.

– Что случилось с мамой? – недоуменно протянул он.

Муж и отец был расстроен и даже раздосадован. Несмотря на все старания не прислушиваться к самолюбию, Саше польстило очередное предложение стать пресвитером не маленькой церкви. В его родной церкви он не встречал признания у руководства. Слишком прямой и иногда резкий в суждениях, совершенно не обладающий дипломатическими способностями и не терпящий компромисса с властями, которые пытались погубить церковь, не сообщающий заранее руководителям, о чем он будет говорить на проповеди, Саша казался им бомбой замедленного действия, особенно когда тот выходил за кафедру.

Руководители большой церкви, которую Саша посещал дома, искренне считали, что каждый проповедник, выходящий в доме молитвы за кафедру должен говорить на тему, заранее обговоренную на братском общении. А также он должен придерживаться целого свода правил, принятых в этой церкви. Это никоим образом не было отражено в Библии, но здесь так было принято. Однажды перед самым служением, когда изменить ход служения уже казалось невозможным, на вопрос пожилого брата, о чем он будет говорить на собрании, Саша искренне ответил:

– Я готовился говорить на тему милосердия. Но сейчас я понял, что не смогу об этом говорить.

– И какую же проповедь ты намерен говорить? – спросил старичок, очень гордящийся в глубине души своими прекрасными и точными конспектами каждой своей проповеди, подготовленными за неделю, а то и за две до собрания, где он намеревался эту проповедь сказать.

– Я еще не знаю, буду молиться, и искать тему – спокойно ответил Саша.

Старичок остановился в недоумении, затем спохватился и попытался догнать входящего в зал собраний пресвитера, но тот уже вошел, как обычно чинно ступая перед огромным залом. Поняв, что опоздал, чинно как все, войдя в зал на полторы тысячи слушателей, полный до отказа, старичок стал судорожно искать бумажку, настрочил на ней несколько строк и передал руководителю.

«Брат Саша совершенно не готов к проповеди! Не давай ему слова!» – и передал пресвитеру.

В ответ пришла записка: «Я спрашивал у него, и Саша сказал, что готовился, никто не согласится сейчас заменить его. Я Сашу поставил вторым проповедником, а это самая длинная проповедь» – пресвитер передал старичку записку, а сам заволновался. Через минуту от старичка пришел ответ: «Саша сказал, что не будет сейчас говорить на ту тему, к которой готовился, а другую тему не назвал, сказал, что у него еще есть время для подготовки! Представляешь!!!» Получив записку, пресвитер думал лишь мгновение. Он второпях написал несколько слов и передал Саше.

Выходя в зал, Саша действительно нервничал. Он понял, что тема, подготовленная им заранее, сейчас не подходит, что Бог что-то другое хочет сказать этим людям и ему самому, но что? Присев на стул, он открыл Библию и начал судорожно ее листать. Вокруг звучало общее пение, но Саша почти не слышал. Затем поднялся хор, и Саша услышал первую фразу гимна: «Отче наш, сущий на небесах!» и Саша невольно благоговейно встал. Весь зал, не ожидая приглашения, тоже встал. Слушая молитву «Отце наш» в исполнении хора, Саша вдруг ясно понял, о чем сегодня нужно и хочется говорить:

«Да святится Имя Твое!» и вдруг в сознании прояснилась вся тема от начала до конца из всей жизни, словно звездочки загорелись примеры как положительные, так и отрицательные в подтверждении этой темы и этой мысли. Опыт проповедей подсказал сразу, что мыслей и примеров в сознании возникло ровно столько, сколько нужно для «плановой» в этой церкви, второй проповеди. «Господи! Я так благодарен тебе за милость Твою!» – мысленно помолился Саша и сел, так как в этот момент хор закончил пение и все люди в зале сели на свои места. В душе мужчины воцарился мир и радость.

В тот самый момент, когда пришло решение, и Саша успокоился, от пресвитера пришла записка, без объяснений и не терпящая возражений.

«Ты будешь говорить третьим, вторым скажу Слово я»

Несколько секунд потребовалось Саше, чтобы осознать происходящее. Сначала на его лице возникло недоумение, затем он мельком оглянулся на пожилого брата, поняв «откуда ветер дует», затем Саша вспыхнул – горячий нрав остался в нем и через годы. И лишь через несколько мгновений, после мысленного вопроса к Богу, Саша успокоился, сраженный фразой из сольной песни, в этот момент звучащей       в зале. Сашин племянник, сын его родной сестры, руководитель хора, почти никогда не выступавший прежде с сольным пением, сейчас пел:

«От Меня это было, мой брат и сестра,

Это Я приготовил сей путь для тебя,

Так иди ж по нему, не робщи средь скорбей,

Но Иисуса люби горячей…»

Саша знал, что у его племянника врожденный порок сердца и врачи с детства ждали, что тот умрет через год, другой. Но мальчик выжил и теперь даже женился на девушке, которая так сильно любила его, что сказала, что будет рада прожить с ним хотя бы один год, только бы быть рядом. И вот сейчас этот юноша пел, напоминая о смирении и силе Божией. Слушая пение, Саша открыл свою душу Богу, который как легкую пыль смахнул с нее огорчение, обиду и разочарование и ясно показал, как можно в пятнадцать минут уложить то, что Саша собирался сказать за пол часа.

Во время второй проповеди, когда пресвитер явно пытался растянуть заранее подготовленную короткую мысль, досада вновь попыталась проникнуть в сердце Саши как змея, но ясно осознавая, что благословение для него дороже всего на свете, Саша быстро избавился от черных мыслей. Выйдя за кафедру, Саша не сдержался и сообщил:

– Простите заранее, если я немного задержу собрание. Я должен был говорить вторым, но мою проповедь поменяли на третью, и сейчас осталось очень мало времени, но я постараюсь уложиться, – пресвитер заерзал на месте, ему стало неловко, и он взглянул на старичка, «поднявшего волну», но тот уверенно и строго покачал головой, указывая на Сашу. Словно говоря: «Посмотрим, что он скажет без подготовки».

– Мы только что слышали гимн, вернее молитву «Отче наш» – начал проповедник. Старичок резко кивнул пресвитеру, давая понять «я же говорил, что эта проповедь без подготовки», а Саша продолжал. – А кто из нас от сердца ее говорит? Кто может от души, как самое заветное желание сказать: «Да святится имя Твое!» Что значит для каждого из нас Имя Божие? Готовы ли мы отдать жизнь только за то, чтобы Его Имя прославлялось во всех народах? Или хотя бы во всей нашей родне? Когда мы говорим, «Да святится Имя Твое» это значит, что мы хотим, чтобы Его Слава окружала нас. Мы нуждаемся в том, чтобы прославлять другого, не себя. Обратите внимание. После революции запретили прославлять Бога и люди стали прославлять людей, Ленина, Сталина, других руководителей партии, или популярных певцов, – все пожилые люди в церкви невольно напряглись. Многие из них прошли Сталинские лагеря и знали, сколько лет тюрьмы и каторги всего несколько лет назад Саша получил бы за эту фразу, но Саша не стал развивать все еще болезненную тему, он углубился в созерцание Бога. – Однажды я увидел чудесную фотографию природы, на ней была надпись: «не устаю удивляться этой земле!» Фотограф показал очень ясно. Он не устанет восхищаться. А что такое восхищение, как не прикосновение к славе Божией? Ведь природу создал Бог!

Выйдете на природу и оглянитесь вокруг. Душа наша отдыхает, когда находится среди того, что приводит нас в восторг. Сначала нам кажется, что от избытка чувств мы скоро устанем, но потом выясняется, что нет, мы просто успокаиваемся, но продолжаем чувствовать себя счастливыми. Дьявол знает нашу потребность в восторге и преклонении, и он пытается убедить нас, что в общении с Богом не нужны чувства, что они неприличны даже. Сатана знает, что, если мы запретим себе восторгаться и преклоняться пред величием и славой Божией, мы найдем себе идола, которому станем поклоняться. У верующего человека, у христианина, тоже может оказаться десятки идолов, которым он поклоняется. Идолом может стать любая вещь, которая нам дороже, чем душа близкого человека. Вещь, ради получения которой мы готовы обидеть, принести боль другому. Идолом может стать другой человек, даже хороший проповедник или пресвитер, если от него мы слушаем ложные, не правильные мысли и готовы со всем согласиться, что бы он ни говорил.

Или свое собственное «Я» если мы станем «носиться с ним» и беречь от всяческого воздействия со стороны. Идолом может стать даже Библия, если мы будем молиться на нее, но не вникать в Дух и Истину, которую она в себе несет. Что же значит «Господа Бога святите в сердцах ваших…»? Что значит эта фраза в практической жизни каждого из нас? Сколько способов у нас есть, чтобы выразить Богу свое восхищение Им, свою признательность за жизнь, за свет и воду, за радость и жизнь вечную, которую Он подарил нам ценой собственных страданий и смерти?

Саша говорил искренне и горячо. Он привел только пару примеров, один на замену Бога человеком, другой в подтверждении мысли о больших благословениях для тех, кто рискнул в безбожном мире славить Имя Бога, затем пригласил к молитве. Только теперь он понял до конца и от души повторил фразу из песни, все еще лейтмотивом звучащей в его душе «от Меня это было…». После второй проповеди в этой церкви не принято было приглашать к молитве, а после третьей считалось даже обязательным А он хотел помолиться, и почти каждая душа в этом зале хотела молиться после напоминания о славе Божией. И теперь во время молитвы несколько человек отдали свое сердце Богу на служение. Они также поняли, что их душа истосковалась по славе Божией. Людей, вышедших вперед на покаяние, встретил пресвитер, он продолжил труд Саши, помолившись над теми, кто желал этого. Общую молитву закончил Саша, затем сел на свое место. Пресвитер удивленно покачал головой. Он не предполагал, что слишком простая проповедь, которую он для себя определил «на грани фола» вызовет такую бурную положительную реакцию у слушателей, но он умел признавать факты и как истинный дипломат после служения выслушал возмущенного и, похоже непробиваемого старца и на следующее воскресение вновь дал Саше время для проповеди.

Хотя были темы, которые очень не нравились самому пресвитеру и поэтому он не «баловал» Сашу предоставлением права на проповедь. Случай с проповедью о славе Божией был характерен для Саши. Он искренне верил, что именно Бог иногда отнимает у него подготовленную заранее тему и дает другую, и не смел противиться. А руководители церкви, которую он обычно посещал, напротив искренне верили, что только через тщательно подготовленную, плановую проповедь может говорить Бог.

Саша не возражал против подготовки и не только к проповеди. Он готовился к каждому прожитому дню, изучая в Слове, как нужно поступать. Но он не смел противиться, если Бог что-то неожиданно менял. Саша безоговорочно признавал власть Бога над собой каждую минуту. А это невольно вызывало конфликт, так как иногда Саше приходилось противостоять людям, отстаивая то, во что он верил.

******

После разговора с женой Саша некоторое время молчал, затем вновь возмутился.

– Почему мама такая упрямая!

– Пап, а ты подумал, прежде чем звонить ей? – ответил сын. – Ты уверен, что это твое? Ведь мама права – ты всегда ищешь чего-то нового. Я согласен с мамой, что через несколько лет ты снова захочешь куда-нибудь ехать.

Саша задумался на мгновение, затем возразил:

– Не через несколько лет, а через несколько месяцев, я же должен посещать церкви по поселкам. Здесь братьев много, а там в некоторых поселках даже вечерю некому совершить.

– Мне кажется, ты сам себе ответил, – усмехнулся Толик. – Церкви нужен тот, кто постоянно будет жить на одном месте, и нести все проблемы, которые возникают здесь. -Наша мама, золотая прямо, – вновь улыбнулся сын. – Моя жена сейчас отпустила меня в эту поездку с тобой, но предупредила, что это в последний раз. А мама соглашается видеть тебя как ясно солнышко два-три раза в год. Она же тоже женщина и хочет, чтобы ее муж был рядышком. Ведь все эти годы вы работали с утра до ночи и почти не видели друг друга из-за толп людей, которые проходят через наш дом. Мама имеет право сказать тебе, что хотела бы видеть тебя постоянно дома. Но она молчит, и сама все везет! Ты лучше скажи ей спасибо за все. А ты еще пытаешься забрать ее пространство, увезти ее от друзей, от всех нас, детей, кто уже женился или замужем, от внуков. Ты же всех нас не можешь взять с собой. А мама просто хочет видеть внуков, хотя бы иногда.

Саша задумался и вдруг понял, что жизнь, которую он сейчас имеет – именно то, что нужно, к чему он призван. Мужчина вспомнил, какая тоска сжимала сердце, когда он вынужден был заниматься долго размеренным, монотонным трудом больше года, когда не имел возможности съездить куда-нибудь. Вспомнил также, как радовался, когда ему сообщили, что каждый работник железной дороги имеет право на две поездки в год бесплатно с женой и ребенком, или с двумя детьми – одна поездка по всему Советскому Союзу, вторая по Казахстану. А сотрудники пионерского лагеря, который он обслуживает как электрик, тоже считаются железнодорожниками.

– Ты как ребенок радуешься, – рассмеялась тогда Вера.

Она отказалась ездить с ним, потому что не могла оставить семью, но мужа и детей согласилась отпускать и, Саша все годы брал детей по двое. У детей очередь была на несколько лет вперед расписана.

Теперь, вспомнив все, Саша вынужден был согласиться, что попытался получить от жены слишком много. Согласился он также с тем, что пресвитерское служение – не его место.

– Да, наверное, ты прав, – улыбнулся Саша через время. – У меня кровь, наверное, цыганская, хотя в роду цыган вроде бы не было. Я не могу долго жить на одном месте.

Предложение было вежливо отклонено, и Саша с сыном и его другом и будущим зятем семьи уехали дальше.

Ландшафт менялся вместе с погодой, словно путники из поздней весны ехали в зиму. Зеленые лужайки за окнами вагона давно сменились оттаявшей землей, но вот уже чаще и чаще встречаются участки, покрытые снегом.

– Да уж, – улыбнулся Андрей, глядя за окно. – На Севере в апреле не сажают картошку и в мае помидоры.

– Здесь помидоры не сажают никогда, – покачал головой Саша. – Скоро последняя железнодорожная станция.

– А дальше? – не понял Толик.

– Дальше на вездеходах или на самолете, – ответил за Сашу попутчик.

Саша всегда брал билеты на плацкартные поезда. Это было и дешевле и предоставляло больше возможности для дорожных бесед. Ведь попутчики в купе не всегда хотели говорить о Боге. А Саша не любил навязываться. Он старался не «переборщить», ведь в отношении между Богом и человеком все так тонко и ранимо! И все же, увлекаясь, Саша иногда «перебарщивал». Как сказал детям Саши один из новых знакомых.

– Такое впечатление, что я попросил попить, а мне преподнесли целое ведро! Хотя, все равно интересно, – добавил он.

Плацкартный вагон давал возможность быстро знакомиться с попутчиками из других купе и если в своем купе Саша не видел в людях интереса к вести о Боге, он уходил к тем, кто желал говорить о Нем.

Последняя стация находилась в небольшом, по мнению Андрея, поселке, где у отца также нашлись друзья, которые с радостью их встретили. Беседа затянулась за полночь, а на следующее утро чуть рассвело, в дом пришли те, кто желал побеседовать с Сашей. Толик не выдержал такого режима и остался в постели до восьми утра. Когда он вышел в комнату, где собрались гости, желавшие слышать о Боге, Толик не сразу смог пройти на улицу. Комната была заполнена людьми. Многие сидели на полу, слушая его отца, и поэтому им пришлось встать, чтобы пропустить Андрея и Толика. Молодому мужчине стало неловко от того, что его больной отец оказался крепче и выносливее сына.

– Пап, ты лекарство выпил? – напомнил он.

– Нет, еще некогда было, – ответил Саша, его лицо было бледно, и сын понял, что отец постеснялся попросить у хозяев утром завтрак и даже воды не взял, чтобы выпить таблетку.

Сердце молодого мужчины сжалось: «Как я мог проспать так долго! – укорил себя Толик и пошел на кухню к хозяйке. Он объяснил ситуацию, понимая, что не в каждом доме найдется пища для такого количества людей. Но и отец не станет есть один, зная, что его ждут. Но хозяйка предложила простой вариант:

– У одного из наших верующих с собой гитара. Он может разучить с новенькими одну – две песни, а твой папа пока покушает – предложила она – ведь все, кто пришел сюда, уже завтракали.

– Да, это прекрасная идея! – обрадовался Толик. – Я как раз принесу папины таблетки.

Он осторожно вернулся в комнату и взял необходимое. За это время хозяйка подозвала музыканта, рассказала ему свой простой план, и он достал гитару. Наклонившись к Саше, парень тихо сказал ему:

– Вас Лида, хозяйка, просила подойти к ней, – затем обратился ко всем присутствующим. – Давайте споем одну хорошую песню. Те, кто еще не знают ее, можете взять листочки со словами, – он раздал переписанные от руки листки бумаги.

Присутствующие запели, а Саша, войдя на кухню, поинтересовался причиной приглашения.

– Брат Саша, Вам необходимо поесть, – коротко и тоном, не терпящим возражений, сообщила хозяйка.

– Но я не могу один. Все остальные голодные, – начал было Саша, но хозяйка возразила.

– Все остальные уже позавтракали, перед тем как идти к нам, они рядом живут, а Вы еще не завтракали. Пока они поют, вы с Андреем и Толиком покушайте. Вам сегодня еще в дорогу после полудня.

Саша не решился противиться, боль в желудке давно сообщала ему, что пора принимать таблетки и есть, но он как скромный гость стеснялся попросить. Саша не думал о том, правильно ли поступает по отношению к себе, и к ближним, проявляя скромность даже тогда, когда это влияло на его здоровье.

В бытовых мелочах он поступал так как подсказывало ему чувство правды. Нередко эта правда была лишь плодом культуры и воспитания, но все же основой большинства поступков была любовь к ближнему, с годами и практикой впитавшееся в рефлексы, простые шаблоны поведения. В мелочах Саша, как и многие христиане, воспитанные в христианских семьях, не давал себе отчета в том, что его поведение продиктовано Богом, он просто знал, что так надо поступать.

Хотя нередко встречались шаблоны, которые через время стоило пересмотреть и то, что было верным в юности, в зрелые годы, когда приходят болезни и слабость, нуждалось в пересмотре. Но, увлеченный стремлением рассказать о Боге как можно большему числу людей, Саша не оставлял себе времени на пересмотр частных случаев своей жизни, зная, что любящий и прощающий Бог не осудит его за мелкие оплошности и принимает таким как есть. Тем более, что в данном случае, если и пострадал кто-то, то не ближний, а Саша сам.