Читать книгу И о чем-то плакала Японка - Людмила Смоленская - Страница 27

Она сидела одна в своём кабинете, явно была чем-то расстроена. Мне показалось, что не я причина её плохого настроения, что моё дело – какое-то проходное, текущее, с которым ей надлежит меня познакомить – закрыть и забыть о нем, и заняться своими проблемами. Наверное, обострение болезни, – подумала я. Или кто-нибудь из обитателей чего накосячил.

– Садитесь, Лукерья Михайловна, – кивнула она на стул возле своего, стоящего буквой «Т» стола.

Я присела.

– Ко мне поступила информация, что клиентка без вашего ведома взяла с вашего стола пищевые продукты и употребила их без вашего на то согласия.

Я облегченно вздохнула.

– Да ладно, Наталья Модестовна, я уже и забыла об этом! Подумаешь, какая-то сосиска! Стоит ли из-за этого огород городить!

– Дался вам ваш огород, – досадливо скривилась Наталья Модестовна. – Сидите в своем огороде и не утрудились ознакомиться с правилами для клиентов! Ставлю вас в известность, что если клиент замечен хотя бы один раз в подобном проступке, он попадает в черный список для всех народных целителей Болдырево. У нас было немало прецедентов, после которых у целителей пропадали деньги и ценные вещи, поэтому и пришлось разрабатывать жесткие правила.

Я озадачилась.

– Назовите, пожалуйста, фамилию, имя, отчество клиента для внесения его в черный список.

– Это – женщина… она приехала ночью и не представилась, – неуверенным голосом сказала я.

Наталья Модестовна не удивилась.

– Да, анонимных клиентов в последнее время все больше и больше, на них-то рейтинг наших целителей и держится… Что ж, давайте посмотрим видеозапись, разошлём потом её по нашим труженикам.

Пальчики-сардельки Натальи Модестовны забегали по клавиатуре компьютера, а мне стало совсем мутно.

Я была в более чем дурацком положении. Сейчас она найдет видеозапись минувшей ночи в моей квартире и увидит, что никаких клиентов у меня не было. И как тогда быть с пропавшей сосиской? Что делать-то?!

Нашла. Просмотрела. Еще раз просмотрела. Подняла на меня глаза.

– Лукерья Михайловна, вот слева пачка листов белых, возьмите один… вот ручка, проверьте, пишет или нет… Короче, пишите объяснительную. На первый раз вам серьезное предупреждение, второго предупреждения не будет. При повторном нарушении этического кодекса народного целителя вы в двадцать четыре часа собираете вещи и покидаете наше поселение.

– По поводу чего я должна писать объяснительную? – на всякий случай уточнила я.

– На видеозаписи вы покидаете кухню, возвращаетесь с сосиской и сами угощаете ею собаку. Наутро публично при двух свидетелях обвиняете клиентку в воровстве. Такие вещи недопустимы. Объясните, почему вы так поступили.

Я не поверила своим ушам.

– Позвольте мне глянуть видеозапись!

Наталья Модестовна была слишком опытным руководителем, чтобы не заметить, как изменился мой голос, как я вообще среагировала на создавшуюся ситуацию.

– Да, пожалуйста. Перейдите сюда ко мне и смотрите.

Я встала, перешла к Наталье Модестовне, снова встала совсем рядом с ней и ощутила запах больного тела. Но мне было не до сантиментов. Какая нахрен запись?! Это был сон!

Но на экране компьютера сидели две тётки. Точнее, сидела одна, на стуле, с ласково-меланхолической улыбкой взирая, как другая на корточках с умильным выражением лица скармливает довольному дратхаару бледно-розовую сосиску. Картина маслом.

Я вернулась на своё место в полной растерянности. И задумалась.

Конечно, в моей уголовной практике были дела с мистическим налетом. Ну, например, дело Яны Черемисиной, молоденькой девочки из небольшого Ямальского городка. Девчонка из благополучной очень обеспеченной семьи, отличница. Спортсменка-лыжница. Никогда не состояла ни на каком учете – ни у психиатров, ни в инспекции по делам несовершеннолетних. Доброжелательная, целеустремленная, все характеристики положительные. Собиралась поступать в строительный ВУЗ, ходила на подготовительные курсы. Вышла замуж в семнадцать лет, а в восемнадцать познакомилась со мной в качестве обвиняемой в жестоком убийстве своей свекрови, на теле двадцать два ножевых ранения. Убийство не отрицала. Рассказала, что её свекровь – ведьма. Что может превращаться в ворону. Что, видя богатство её родителей, приворожила Яну к своему сыну. Что папа был категорически против её брака, тем более в 17 лет, тем более, с парнем из проблемной семьи. И ведьма публично пригрозила ему смертью, если он не изменит своего мнения. Папа Яны скончался от перитонита через двое суток после этого разговора. После положенных сорока дней траура молодых повезли в ЗАГС. А потом Яна пару раз застала свекровь в постели со своим мужем, а с её, значит, сыном. Ну вот и убила. Отомстила и за папу, и за себя.

Рассказ был настолько нелеп, что Яну отправили на судебную комплексную психолого-сексолого-психиатрическую экспертизу. Результат нулевой, экспертиза не нашла у Яны ни психического заболевания, ни склонности к фантазированию, ни сексуальных проблем.

Это я вам долго рассказываю, на самом деле всё это промелькнуло у меня в долю секунды. На допросах, видя явное мое недоверие, Яна однажды сказала:

– Вот когда сами окажетесь в моём положении, тогда вспомните меня, Лукерья Михайловна.

Ну вот я и вспомнила.

Наталья Модестовна внимательно наблюдала за моим лицом. И видимо пришла к какому-то выводу. Потому что попросила меня положить ручку и рассказать всё поподробнее.

– Вы не производите впечатления неадекватной идиотки.

– Боюсь, что вы мне не поверите… – осторожно начала я.

– Начинайте рассказывать, там видно будет. Я здесь много каких невероятных историй слышала…

Ну да. Ну да. И всё же…

– На вашем месте я бы тоже не поверила…

– Да не приведи Господь вам на моем месте оказаться! – занервничала Наталья Модестовна. – И не тяните время, у меня его мало!

Опять на болезнь намёки? Ладно, была не была.

И я начала рассказывать про Японку.