Читать книгу Каким он был. Роман о художнике - Людмила Захарова - Страница 8

Антошка еще раз стукнул в дверь: «Мам, к тебе пришли». Открыл дверь и поразился беспорядку.

– Мам, зверюги со мной в гостиной, уже обнюхали свои места. А Евсей пусть в моей комнате живет, ладно? Я сварю сардельки, хватит на всех… Мам, там тебя ждут.

Алиса растеряно посмотрела на сына, вышла в прихожую.

– Постойте-постойте, мы договаривались на пятницу, – она хотела пресечь неуместное вторжение.

Молодой человек с окладистой бородой, вероятно, своей первой, уже разоблачился. Глазки-угольки и неуклюжесть медвежонка вызывали симпатию. Пунцовые щеки совсем развеселили Алису, тем более он был один – без наглых журфаковцев.

– Валентин, – кратко представился он, опережая возражения, – Строгановка, подрабатывал санитаром, мне пяти минут хватит, уж простите, телефона вашего не знаю. У вас есть неиспользованные эскизы к вселенскому человеку, Тимею они нужны…

– Он вернулся в Союз? Почему сам не приехал?

Она пригласила его в свою комнату, запасшись плотной коробкой и веником. Быстро сложила письменные улики на дно коробки. Вдвоем они быстро разобрали рулоны, убрали лишние в запасник, разобрали эскизы, этюды, акварели, вымели в мусор уже непригодные расходные материалы. Он скрупулезно изучал фигурки воинов через собственную лупу: «Сократ и Платон здесь выглядят рыночными бездельниками», – заметил он, усмехаясь. – «А что, Алиса Ивановна, разве только это вам оставил Тимей? Нет-нет, каталог есть у меня и не один, и все французские издания», – он укладывал в новый планшет эскизы Тимея, аккуратно расправляя разделительный пергамент между ними для хранения. Достойное место, но Алиса возмущенно заметила, что ничего из дома выносить не разрешит. Раз она обещала набросать заметку о том, каким был Тимей в жизни, так об этом договаривались на завтра и не спорьте, пожалуйста.

– Мне не нужна заметка, разве я похож на человека, заглядывающего в чужие трусы. Я не журналист, а художник, ученик Тимея, он просил меня…

– Хватит врать, после трагедии он не возвращался в Россию.

– Он здесь. В Подмосковье. Я еду к нему, можем поехать вместе, если вас не шокирует обстановка. Электричка в десять утра с Павелецкого вокзала.

– Прекрасно, поедем на машине в одиннадцать ровно, встреча здесь, вот номер телефона. Все, что он «просит» я захвачу с собой. Нищета меня не шокирует, не переживайте, она разной бывает.

– Я вижу, рулоны у вас залежались и запасы акварельной бумаги на сто лет. Давайте и это упакуем – ему в подарок, если не жалко, конечно.

– Для пользы дела ничего не жалко, складывайте…

– Извините, я не сказал, что нашел его, он был болен. Мы хотим сделать копию «Человека», хотим, но за столько лет многое забылось, иначе он бы не осмелился потревожить вас… Хотя, он так одинок и будет рад первому встречному. Так бывает. Мне сложно преодолевать его замкнутость, я подручный, но моя цель – не только закончить аспирантуру, но и послужить возрождению России, нельзя шедевры оставлять в забвении.

– Что с ним случилось?

– Банальная депрессия, чувство вины. Не смею больше задерживать. Итак, получается, что суббота всех устраивает, я не опаздываю.

Алиса проводила гостя, не выдав смущения. Ужин готовила уже на скорую руку. Очищенная кожура картошки свалилась с ножа на слюду от сигарет. Сердце екнуло от шороха, словно мышь выскочила из мусорки и напугала ее. Антошка и Дуся мешали, нож выскальзывал из рук в ведро. Давно забытое раздражение убеждало ее, что день сегодня дурацкий и конца ему не видно. Уже не до уборки, пока все закипает, надо прилечь с валидолом. Но на постели устроились кот с кошкой, а от шерсти можно задохнуться. Какое же занудство приходит с возрастом! Милейшая парочка переглядывается, выдержав паузу, муркает, прежде чем потянуться навстречу и лизнуть друг друга. Наблюдать за ними можно долго и самой умурлыкаться – задремать.

За ужином все чувствовали себя разбитыми, день не заладился с утра. Евсей тяготился предупредительно ласковым обращением к себе и сказал напрямую, что разводиться глупо.

– Нельзя от доброй жены требовать понимания высшей математики. Просто они устали от соседской парочки с младенцем, чей последний конфликт недопустимо нарушил их личное пространство. Юный муж застукал жену, она нагишом забежала к нам в три часа ночи. А этот щенок просится пустить его домой с балкона.

Евсей нырнул в холодильник, налил по стопочке водки. Антон выпил автоматически.

– Сейчас малыш поведает о причине твоих неурядиц с Ниной…

Слово за слово… Старший брат молотит младшего методично и крепко. Притихшие родители даже не пытаются вмешаться. Евсей вышел из комнаты, вымыл руки, и стал чинно собираться домой.

– И запомни, щенок, что моя жена дура, но дура хитрая, она не попадется, как ты – в полной красе. И в отличие от тебя, прекрасно знает, что ей нужно, чего хочет. И если она сейчас одна, а она одна, так я завтра тебе добавлю на орехи. Ладно, мам, Антон, пока. Заварите ему валерьянки… И врет же так нагло, якобы Нина сказала Тане, что у нее любовник, а никто никогда не догадается… В три часа ночи с собакой на балконе он гулял. Босиком! Щенок!

Дверь хлопнула так, что все вздрогнули. Антон привел всех в чувство, уложил в постель, приняв выгул живности на себя. Алиса закрыла глаза и в тихой музыке ей послышался стук подающих тюбиков, она встрепенулась, ах, нет. Начинается дождь, просто дождь. Антон не задержится на прогулке. Она тронула мокрое полотенце на лице, мерцающая темнота привычно убаюкивала, словно волна слизывает лодку, легкое покачивание уносит в сказочный залив, вдоль золотой косы идут съемки фильма.

Зрители и актеры купаются в бирюзовой воде. Ощущение неземного счастья, невозможного наяву захватило всех. Алиса уже во сне отметила, что необычный мир делает каждое движение легким, каждое желание исполняется. Она не ныряла, а парила, что в воде, что воздухе, созерцая, словно со стороны. Она чувствовала себя сильной, утопающей в солнечных брызгах. Осознание, что человек представить себе не может – сколь безграничным бывает счастье. Это океан любви, догадалась она, радуясь незабвенным лицам друзей, она окликали ее, приветствовали. Неслыханное везение увидеть всех сразу – вместе. Не в дни печали или просто будни, а здесь, словно в раю. Тимей улыбается, впервые беззаботно, даже загадочно. «Благодарю, вас, мадам…» Он подносит палец к губам, не позволяя говорить вслух.

Кончились тоскливые ночи. Несбывшееся – сбудется. Мы одни, никто не помнит нас, не бойся своей тени… Мадам, я любил вас, а вы? Кого любили вы? А моя бедная девочка любила меня до самой смерти. Это мы убили ее. На грани отчаяния я бросался в бездну, но кто-то неизменно подхватывал меня и возвращал к жизни. Я понял сейчас, это вы. Зачем я нужен вам? Оставьте меня, я плохой дамский угодник…

Тимей погрузился в воду, проскользил рядом. Алиса, ослепленная солнцем, потеряла его из виду. Внезапная высокая волна накрыла с головой, она не больно ударилась коленкой о ствол, ухватилась за пальму. Переполох кончился, выплеснутые на берег купальщики не пострадали и беспечно возвращались к воде. А Тимей уходил в горы, перекинув, как махровый халат через плечо, свою бездыханную девочку, ей не повезло, но никто не заметил этого.