Читать книгу Кошачий Бог. Антиутопия - Людмила Захарова - Страница 15

Геолокация планшета определила местоположение – они так далеки от цивилизации, что надеяться на возвращение не приходится. Если все фляги находятся здесь, и она смогла перетащить их, значит, машина недалеко – в радиусе не более пяти километров, что утешает. Все кошки приюта стерилизованы, кроме пары родных сиамцев – Миляуси и Макса, тоже слишком домашних для больших переходов. Все выкормлены искусственным кормом долгожительства, которого не могло хватить на эти годы-переходы… С волнением она открыла папку с текстовыми файлами.

***

23 марта 2013 года умер сосед Паша Лазарь. Позвонили мужу, хотели схоронить – как неопознанный труп, даже не потрудились проверить рюкзак, где был паспорт, просто нажали на последний вызов. Урну подхоронили в могилу матери… Съездил мальчик к доктору, талонов не оказалось, ингалятор кончился, в аптеке без очереди не пустили… Бред. Из стечения нелепостей складываются трагедии. А если бы не поехал в город? Здесь у него приступов астмы не случалось…

***

Пришлось сдать его квартиру, остаться в деревне, скупленной дачниками. Ждали, что после оповещения по всем контактам кто-то из родни откликнется, но тишина. Пробовали забрать его кошку Масяню к себе, но она крайне агрессивна с моей парочкой, и не ест. Срочно стерилизовали. Муж вынужден дежурить при ней, его она воспринимает спокойнее, чем меня. Пашкин дом за высоким забором, с глубоким сводчатым подвалом для хранения запасов. Погреб не менее капитально устроен – на века. Если бы не трагедия, то места всем нам понравились. По совету деревенских распахали и проборонили оба участка трактором к весеннему посеву. Делать это необходимо, чтобы самосев с полей не задушил участки.

***

Уже год поминаем Пашу добрым словом – фрилансер на удаленном доступе апгрейдил нам оргтехнику так, что мы совершенно не страдаем без прелестей цивилизации…

***

Осенью, оказывается, идет борьба с урожаем, не хватает большой семьи – молодых рабочих рук. Сиротка Масяня пообвыкла, но на свой участок сиамцев не пускает. После закрытия дачного сезона наше кошачье семейство резко увеличилось. По этой причине оставили у себя старый забор из сетки рабицы, чтобы бедолаги видели путь к спасению.

***

Изучаю ветеринарию по интернету, скоро начну оперировать. Есть такая потребность – постигать, убеждаться, что и это под силу. Если допустить весенний окот, то мы их просто не прокормим. Удивляюсь, что за нехристи бросают подростков котят на лютую смерть от холода. По выходным они сбегают к своим дачам… Нас, конечно, уважают, но ждут своих хозяев, все еще верят им. Какими милыми соседями они были в сезон. Жуть!

Макс, конечно, гусарит по молоденьким барышням. А верная Миляуси бойкотирует покаянные мурр-мурр, выставляя вперед лапу, не принимая ласковых боданий гуляки, не пуская его на кровать. Замечаю, что она устанавливает правила поведения для вновь прибывших в дом. Выстраивает иерархию. Вот тебе и домашняя кошечка! Бойцовская девочка бьет нещадно и Макса, и приблудившихся котиков, и кошечек.

– Уж очень ты сурова, матушка царица, – говорю ей. А она с таким укором в ответ посмотрела, что я ее поняла: «Сама натащила в дом сирот, сама и вылизывай». Муж долго смеялся, что я понимаю живность лучше, чем родных. Наверно, о себе говорил.

Хорошо, что утеплили веранду, в доме уже тесновато. Благо, что перевезли мебель, у квартирантов своя. Если и дальше так пойдет, надо утеплять хоздвор, учиться сено сушить, проводить и туда отопление. Местные смеются над нами, городскими придурками, мол, лучше бы поросят завели…

***

Дорога в город с каждым годом труднее, никто ее не ремонтирует в нашем тупике. Сын оставил свой экспериментальный внедорожник, обещал прилететь на собственноручно собранном самолетике, если волокита с летными испытаниями летательных аппаратов закончится, и КБ дадут лицензию на производство авиационной техники, лицензию на испытание, разрешение на серийное производство.

***

Муж привез с рыбалки пятнистого кабанчика, отставшего от мамки. Дикий ест только ночью, наверно, болен, иначе секач вернулся и быстро разобрался с машиной. Охотхозяйство прикормило их картошкой, яблоками – сбрасывали с вертолетов лет пять подряд, пока не лишились лицензии на отстрел. Теперь кабаны перерыли заброшенное поле и леса, пришли в огороды за картошкой, клубникой. У деревенского тракториста две трети поля загубили. Дежурства на засидке холодными ночами напрасны, зверь не приходит, чует засаду. Компенсации не получилось.

***

Ходили слухи на базаре, что рысь сидела на дровах у бани и совершенно не боялась газонокосилки. Бобры настроили запруд из ручейков в лесах. Петляющая река стала мелеть, заиливаться, рыба дохнет без проточной воды и воздуха, зимой мужики ходят чистить проруби. Они здесь хозяева и привыкли беречь добро и жалеть живность. Уже опасно ходить в лес без собаки. Выбрали самую крупную сучку в помете – черную длинношерстную немецкую овчарку. Дорого, но купили.

***

Сын, действительно, прилетел, приземлился в огороде почти бесшумно, вошел в дом с белой ангорой в пятнах.

– Знакомьтесь, Удача, девочка-летяга, присела вот на крыло на уровне сотого этажа.

– Разве такое бывает? Тебя можно поздравить? Труды были не напрасны? – Сын был хмурым, уставшим, поседевшим и не хотел ничего говорить.

– КБ обанкротил простой бухгалтер, бюрократы лицензию не дали… Кругом дилетанты – во всех сферах! Конструктор с красным дипломом идет пивом торговать! Временщики безграмотные, недоучки, – ругался он за ужином и рано ушел в Пашкин дом, чтобы воспользоваться его линией связи для тайного руководства вывозом оборудования – пока сюда, в деревню. И еще он настоятельно попросил прекратить вести дневник. «Он сбежал, искать будут в офшорных зонах». Вот и все, что мы должны говорить…

***

Этот планшет – Пашкино творение – ничуть не устарел, все живо в памяти, словно вчера случилось. Только она почему-то не заплакала.