Читать книгу Алиса в Зазеркалье - Льюис Кэрролл - Страница 3

Ясно было одно, не белый котенок приложил лапку, а именно черный. Потому как в последние четверть часа мама кошка умывала белого котенка, и лапки его были под надзором.

Дина вот как умывала свое дитя: придерживая сначала одной лапой малютку за ухо, второй вытирала начисто против часовой стрелки, начиная от носа. И сейчас, как уже было сказано, она трудилась над белым котенком, а тот лежал смирно, да еще и пытался мурчать, выражая тем уверенность, что все делается именно для его блага.

Черного котенка умыли еще раньше. И поэтому, пока Алиса, забравшись с ногами в большое кресло, разговаривала в полудреме сама с собой, малютка развлекался во всю с мотком пряжи, которую Алиса пыталась смотать, и гонял его то туда, то сюда, пока вновь окончательно не размотал. И вот сейчас посреди ковра, среди ниток, узелков и запуток, сорванец крутился, ловя себя за хвост.

– Ах ты, маленький разбойник! – вскричала Алиса, ловя котенка и целуя его с ласковым неодобрением. – Вот уж право, Дина должна обучить тебя манерам! Это твой долг, Дина, твой материнский долг! – прибавила девочка, строго поглядев на старую кошку и стараясь придать своему голосу столько суровости, сколько смогла.

С этими словами она вновь уселась в кресло, прихватив с собой котенка и моток, и вновь начала сматывать. Но дело шло довольно медленно, так как она все время говорила, обращаясь то к котенку, то к самой себе. Котенок же, покорившись судьбе, сидел у нее на коленях, прилежно изображая интерес к наматыванию шерсти да изредка трогая моток лапкой, что означало, наверное: я бы рад помочь, если позволишь.

– А знаешь ли, Кити, что будет завтра? Ты бы знала, если бы смотрела в окно вместе со мной, да вот только Дина в это время тебя умывала. Я видела, как мальчишки собирали ветки для костра, ведь нужно столько веток! Но стоял трескучий мороз, да еще и снег пошел, и мальчишки убежали! Ничего, Кити, не печалься, мы завтра пойдем смотреть костер… – Тут Алиса обмотала раза два или три ниточки вокруг шеи котенка, просто чтобы полюбоваться. Но тут уж котенок не выдержал и моток вновь упал на пол и покатился, разматываясь и разматываясь.

– Признаюсь тебе, Кити, я так разгневалась, увидев, что ты натворила, – продолжила Алиса, как только уселась вновь… – Еще немного, и я бы открыла окошко и выбросила тебя на снег! Ты заслужила наказания, маленькая шаловливая дорогуша! Хотите что-то сказать в свое оправдание? Напрасно! – предупредила она, погрозив пальцем. – Сейчас я перечислю все твои проступки. Проступок первый: ты мяукнула дважды, в тот час, когда Дина утром мыла тебе мордочку. Полноте возражать, Кити, я ведь сама слышала! Как ты сказала? (хотя котенок был нем как рыба) Маменька лапкой заехала тебе в глаз? Ну, так это ты сама виновата, нужно было глаза держать закрытыми, вот закрыла бы, ничего бы и не произошло. И прошу не возражать, а слушать! Проступок второй: ты оттащила Снежинку за хвост, как раз в тот миг, когда я ставила перед ней блюдечко с молоком! Ах тебе хотелось пить! Но, наверное, и ей тоже! И, наконец, проступок номер три: втайне от меня ты размотала клубок!

– Стало быть, ты виновна трижды, Кити, но ты не понесешь наказания ни за одну из провинностей, пока что. Известно ли тебе, что я собираю все твои проступки и рассмотрю их все вместе в воскресенье? Представляю, если бы кто-то собрал все мои проступки! – обратилась она уже больше к себе, чем к котенку. – Что случилось бы в конце года? Да я просто оказалась бы в темнице, в этот же самый день. Или, дай подумать, если бы за каждый проступок меня оставляли без обеда; тогда, в этот скорбный день, я лишилась бы сразу пятидесяти обедов! Ну что ж, и прекрасно! Лучше разом лишиться стольких обедов, чем разом такую гору съесть!

– Слышишь, снегом веет в окно? Какой мягкий и нежный звук! Словно кто-то там, на дворе, нежно целует стекло. Я вот думаю, наверное, снег влюблен в деревья и поля, раз так нежно целует их, а потом укрывает их белым покрывалом и, может быть, так говорит:» Спите, дорогие, до лета, оно придет опять». И когда они просыпаются летом, Кити, то наряжаются в зеленое убранство и вновь танцуют – под порывами ветра, о как же прелестно! – воскликнула Алиса, всплеснув руками и при этом упустив моток. – Мне так хочется, чтобы это было на самом деле! Я верю, что деревья осенью засыпают, когда листва опадает.

– Кити, а ты умеешь играть в шахматы? Не смейся, моя милая, я спрашиваю серьезно. Ведь помнишь, когда мы недавно играли, ты смотрела так, словно понимала. И когда я сказала «Шах», ты замурлыкала! Это был отличный ход, Кити, и выигрыш был уже у меня в кармане, но этот противный конь затесался среди фигур! Кити, милая, ну представь…

А надо сказать, что половину своих разговоров Алиса начинала своим любимым «ну представь». У нее даже вышел долгий спор с сестрой, и все из-за того, что Алиса предложил: «Ну представь, что мы короли и королевы». На что ее сестра, которая любила во всем точность, возразила, что «королями и королевами» они быть не могут, потому что их только двое, на что Алиса, наконец, нашла ответ:» Пожалуйста, будь одной из них, а я буду всеми остальными». А однажды она изрядно напугала свою старую няньку, вдруг крикнув ей в самое ухо: «Нянька! Ну представьте, что я голодная гиена, а вы кость!»

Но мы отвлеклись от речи, произнесенной Алисой в пользу котенка.

– Ну представь, Кити, что ты Алая Королева! Уверяю тебя, если ты сядешь и сложишь лапки, то будешь точь-в-точь она. Ну-ка попробуй.

Тут Алиса взяла со стола шахматную королеву и поставила перед котенком в качестве образца. Нет, ничего не вышло, потому что котенок не так сложил лапки. И в назидание она поднесла котенка к зеркалу, чтобы котенок увидел и устыдился. – Если ты сейчас же не исправишься, – пригрозила Алиса, – я отправлю тебя в Зазеркалье. Понравится ли тебе это?

– Если ты выслушаешь, и не будешь перебивать, я расскажу тебе, что я думаю о Комнате-За-Зеркалом. Во-первых, комната, которую видно там, в зеркале, она такая же, как наша гостиная, только там все наоборот. Если стать на стул, то можно увидеть все, ну кроме камина. А как бы мне хотелось увидеть камин! Мне так хочется знать, горит ли там в очаге огонь зимой. А этого ни за что не узнать, разве что камин начинает дымить, тогда дым заполняет всю комнату. Ну а вдруг они там просто фокусничают, чтобы нас обмануть, будто и у них там есть огонь. Далее, книжки у них совсем как наши, только слова написаны в другую сторону; я знаю, я прикладывала здешнюю книжку к зеркалу, а они приложили тамошнюю.

– Хотела бы ты жить в Комнате-За-Зеркалом, Кити? Поили бы они тебя молоком? А вдруг зазеркальное молоко несъедобное? Но, Кити, как же мы попадем в коридор? Если здесь широко распахнуть двери, то можно увидеть в Комнате-За-Зеркалом немножко коридора. Немножко-то похоже на наш коридор, а вот если дальше пойти, то кто его знает. О, Кити, как было бы чудесно, если бы мы могли попасть туда! Ну представь, что можно пройти сквозь зеркало. Представь, что стекло превращается в туман, и мы сквозь него проходим. Ну-ка, стекло, превратись в туман! И дай нам дорогу!

Вдруг Алиса оказалась, уж неведомо как, на каминной полке. А зеркало и в самом деле начало растворяться, превращаясь в серебристую дымку.

Еще секунда и Алиса, пройдя сквозь стекло, спрыгнула в Зазеркальную комнату.

Первым делом она проверила, горит ли огонь в очаге и с удовольствием обнаружила, что огонь горит, и жарко не меньше, чем в комнате, которую она только что покинула.

– Значит, мне будет здесь так же тепло как в моей старой комнате, – подумала Алиса. – Даже еще теплее, потому что здесь некому прогнать меня от огня. Вот будет здорово, когда они меня увидят в зеркале, а достать не смогут!

Тут она принялась осматриваться и заметила, что та часть, которая была видна из старой комнаты, обычна и привычна, а вот остальная стала совсем другой. Например, картины на стене возле камина словно ожили, а у часов, стоящих на каминной полке (в зеркале всегда отражалась только их спинка) появилось лицо старичка и это лицо ей усмехнулось.

– В этой комнате не так чисто убрано, как в той, – еще отметила Алиса, увидев несколько шахматных фигурок среди углей; но уже в следующий момент со вздохом удивления она опустилась на четвереньки, чтобы получше рассмотреть их. Четыре фигурки расхаживали парами!

– Это Алый Король и Алая Королева, – прошептала Алиса (прошептала, чтобы не вспугнуть их) а это Белый Король и Белая Королева, они сидят на краю совка. А вот две Ладьи прохаживаются рука об руку. Наверняка они меня не слышат, – шептала она, пододвигаясь еще ближе – И я почти уверена, что они не видят меня. Скорей всего, я так чувствую, что я вообще невидима.

В этот миг со столика, за спиной у Алисы раздалось какое-то попискивание. Она обернулась и увидела, что одна из Белых Пешек упала и задрыгала ножками. Алиса наблюдала за ней с большим интересом, ожидая, что будет дальше.

– Это голос моего дитяти! – вскричала Белая Королева и бросилась вперед, оттолкнув Короля, так что тот грохнулся в золу. – Моей бесценной Лили! Моей крошечки! – и она принялась взбираться по каминной решетке.

– Крошечки-хаврошечки, – пробормотал Король, потирая ушибленный нос. Он имел право немножко рассердиться на Королеву, потому что обвалялся в золе с головы до ног.

Алиса поспешила на помощь. Крошка Лили просто разрывалась от крика. Алиса услужливо подняла Королеву и посадила на стол рядом с плачущей дочуркой.

Королева, едва не задохнувшись от такого стремительного подъема, минуту или две сидела неподвижно, молча прижимая к себе крошку Лили. Немножко отдышавшись, она крикнула Белому Королю, мрачно сидевшему среди углей: «Не иначе как вулканом!»

– Вулканом? – в испуге вскричал Король, воззрившись на огонь, словно ожидая оттуда, из огня, пришествия стихии.

– Подняло… меня… – добавила Королева, все еще не придя в себя. – Поднимайтесь же и вы, только обычным способом, не по воздуху!

Алиса долго наблюдала, как Белый Король с трудом карабкается по решетке, и, в конце концов, не выдержала. «Этак вы будете еще часами вот так взбираться, чтобы попасть на стол. Разрешите, я и вам помогу?»

Но Король не услышал вопроса, ведь ясно, что он не мог ни слышать ее голос, ни видеть ее.

Поэтому Алиса осторожно взяла короля и взнесла, хотя не так стремительно как Королеву, которая до сих пор не могла отдышаться. Но прежде чем поставить Его величество на стол, Алиса решила сдуть с него немного пыли, ведь Король был в золе с головы до ног.

Потом Алиса рассказывала, что никогда в жизни еще не видела такого выражения лица, которое появилось у Короля, когда он сначала вдруг вознесся в воздух чьей-то неведомой силой, а потом еще и порывом ураганного ветра с него смело остатки пыли. Он просто онемел от изумления, но при этом глаза его и его рот расширялись и расширялись, округлялись и округлялись, пока Алиса, рука которой задрожала от неудержимого смеха, едва не уронила Короля на пол.

– О, прошу вас, оставьте ваши гримасы! – вскричала она, забыв совершенно, что Король ее не слышит. – Ведь я от смеха могу вас уронить! И закройте поскорее рот! Иначе в него набьется зола! Ну вот, теперь у вас снова вполне приличный вид, – прибавила она, пригладив королевские волосы и усадив Короля возле Королевы.

Но Король вдруг упал навзничь и замер как неживой. Алису подумала, что это все по ее вине и отправилась осматривать комнату в поисках хоть капли воды, дабы привести короля в чувства. Но отыскала, увы, лишь пузырек чернил, и, вернувшись с ним, обнаружила, что Король уже пришел в себя и шепчется с Королевой испуганным шепотом, таким тихим, что Алиса едва разобрала, о чем они шепчутся.