Читать книгу Сказки для хороших девочек - Люмика - Страница 4

Как известно, человек и лошадь познакомились и подружились давным-давно. Так давно, что уже никто точно сказать не может, сколько прошло с тех пор времени. Лошадь всегда людям в помощь была. В наше время лошади живут в стойле в конюшне, рядом с человеком, а раньше всё больше дикими были. И сейчас такие есть, но чаще домашние встречаются. А каких только мастей у лошадок нет: вороные, рыжие, гнедые, серые, сивые, пегие, чалые и даже тигровые! А пород сколько, не сосчитать: рысаки, тяжеловозы, верховые, упряжные и многие другие, а также мустанги, одичавшие лошади. А уж совсем в далёкие времена были и волшебные лошади, про которых лишь только легенды и остались – терсаны, единороги, пегасы, леберы. Их в наше время и не встретишь, хотя, как знать, чудеса случаются.

Шёл однажды по полю человек. Вдруг услышал, что кто-то пищит, жалобно так, пригляделся, а в траве жеребёнок лежит! Совсем недавно, похоже, родился, девочка… Он её в свою конюшню жить привёл, кормил, поил, ухаживал, хорошо к ней относился. Так она и жила в конюшне. Сначала даже не знала, что она Лошадка, но чем старше становилась, тем больше люди работы ей давали, а она соглашалась. Поняла, наконец, что она Лошадка, только какой породы, не знала. Но людям со стороны видней, раз такой тяжёлый труд поручают, значит, «тяжеловоз». Вот так и жила Лошадка, всё больше и больше разрешала себя нагружать. Даже заболела от тяжёлой ноши, не рассчитала она свои силы, не справилась, слегла. А ведь давно известно: если кто-то не может сам свои задачи решить, на выручку ему другие придут, только не каждый помощь эту разглядеть может. И пришла к Лошадке поддержка в белом халате. Лежит Лошадка, встать не может, не то что там что-то нести. Сначала она ещё переживала: «Как так, я ведь людей подведу, они на меня рассчитывают, им же тяжело будет без меня».

– Тебе самой-то не тяжело? – спросил ветеринар.

– Мне? – удивилась Лошадка. – Но я же лошадь, мне положено впрягаться, таскать.

– Да кто тебе такое сказал?

– Люди. Они для того лошадей и держат, чтобы нас грузить, себе жизнь облегчить.

– Ну, милая, так на то есть тяжеловозы, а ты разве такая?

– Я не знаю. Иногда мне снится, что я мустанг, я свободна и мчусь по вольным полям, почти взлетаю.

– Подумай хорошо о том, какой ты породы. Одно могу сказать точно: ты не тяжеловоз.

Ветеринар стал лечить Лошадку, та – поправляться, людям строго-настрого запретил её беспокоить, велел не запрягать, не нагружать.

– Если хотите, чтобы она пользу приносила, ждите. Может, полгода, может, год понадобится, ждите, иначе совсем красавицу загубите.

Люди не хотели гибели Лошадки, прислушались к ветеринару, оставили в покое, чтобы она сил набиралась. Да и не со зла они Лошадку тяжёлой работой загружали, просто не разбирались в породах лошадей. Для них, деревенских, все лошади одинаковые. Лошадь – она и есть лошадь, грузить её надо, запрягать, тем более, она сама позволяла. Ну да, бывало, конечно, взбунтует, но ведь везёт, значит, может. Терпит… Но раз ветеринар сказал оставить её в покое, оставили. Кормили по расписанию, паслась она в большом загоне. А люди меж другими лошадями разделили ту работу, которую выполняла Лошадка.

Лошадка тем временем сил набиралась, читала о породах лошадей, искала сходства с собой и решила, что она мустанг – вольная лошадка, и что не место ей в конюшне и в упряжке. Когда Лошадка полностью поправилась, люди открыли загон – выходи мол, иди на свободу, а Лошадка не пошла, с людьми осталась. Почему, спросите, ведь она думала, что родилась свободной? Не всё так просто… Лошадка почувствовала, что нужна людям, только как, ещё понять не могла. И осталась она, боялась, правда, что запрягать снова начнут. Сперва её и не запрягали. Так, иногда, кто хотел на ней прокатится, силу ветра ощутить, катались, а работать особо не заставляли. Те, кто на Лошадке прокатился хоть раз, испытывали какое-то новое чувство, необычное, возвышенное, после многие стали писать стихи и сказки, слагать песни и музыку.

Время шло, позабыли люди, как Лошадка сильно болела от перенапряжения, стали её снова нагружать, запрягать, а она незаметно для себя впрягаться стала, позволила снова на себя груз тяжёлый взвалить. Сама же она чувствовала, что это не её, душа-то свободы, полёта просила. Как быть? Стала опять книги читать, как от тяжёлого груза избавиться, как снова не слечь. И среди старых книг нашла она то, что искала: картинку с лошадью, а у лошадки крылья. Неужели такое чудо бывает? А сама слышит голос тихий внутри себя: «Бывает». Пригляделась к картинке. «Так ведь на меня походит… И что это за чудо-лошадь с крыльями такая?». Людям показала, и те удивились, отродясь такого не видели. Стали меж собой выяснять да судить. И нашёлся среди них старец, который им и объяснил:

– Так ведь это Пегас изображён. По преданию, он – символ творческого вдохновения, конь поэтов. Даже выражение такое есть – «оседлать Пегаса». Означает «стать поэтом».

Лошадка чувствует: вот оно, вот её родное! Пегас она, лошадь с крыльями. И не зря у неё спина часто болела – то крылья прорастали, а тяжёлый груз их прижимал, сдавливал, поэтому и больно. Спина её не для груза, а для крыльев и полёта создана. И люди согласились: «И то правда, Пегас у нас в конюшне. Вот ведь какие чудеса на свете бывают». А Лошадка тем временем крылья расправила и взлетела. И теперь уже никто не сомневался, какой она породы и какую пользу приносит. Кто на ней прокатится, того вдохновение посетит. И людям хорошо, и Лошадке радость.