Читать книгу Убийства во Флит-хаусе - Люсинда Райли - Страница 6

Дэвид Миллар расхаживал взад-вперед по маленькой неопрятной кухне. Неожиданно в приступе ярости он схватил молочную бутылку и изо всех сил швырнул в стену. Бутылка отскочила, звякнула о линолеум на полу, но, увы, не разбилась.

– Боже! – вскрикнул Дэвид и, присев, обхватил голову руками.

Глаза жгло от слез, дыхание было тяжелым, неровным.

– Какого черта?.. – простонал он.

С трудом встал и, доковыляв до ниши в виде арки, рухнул на диван. В отчаянии попытался сделать упражнение, которое посоветовал психотерапевт. Дыхание медленное, концентрация на каждом вдохе и выдохе… Гнев постепенно утих. Дэвид открыл глаза и увидел перед собой фотографию: он сам, Анджелина и Рори, счастливая семья три года назад.

Жаркий июльский день в Норфолке, солнце ласково припекает, они в саду – едят обед, приготовленный на мангале, который дымится рядом…

Все тогда было прекрасно. Все. Красавица жена, расчудесный сын, новая жизнь. Воплощение мечты.

Дэвид здесь родился; первые пять лет прожил в небольшой деревне возле городка Эйлшем, а позже с удовольствием приезжал на каникулы. Потому, когда Дэвид с Анджелиной всерьез заговорили о переезде из Лондона, Норфолк стал само собой разумеющимся решением.

Они приобрели симпатичный фермерский дом в пяти милях от Фолтсхэма и вложили море денег, сил и времени в ремонт. Анджелина порхала, выбирая обои и занавески; жена была счастлива. По крайней мере, выглядела счастливой. Рори устроился в частной школе Святого Стефана, совершенно не похожей на тесную городскую с крошечной детской площадкой и удушающим лондонским воздухом. Дэвид с упоением наблюдал за тем, как сын привыкает к деревенской жизни, как розовеют его щеки и округляется худенькая фигура.

Единственным минусом идиллии были долгие ежедневные поездки Дэвида на работу в Сити и обратно, но даже они его не расстраивали. Он сделал бы что угодно ради счастья Анджелины и Рори.

Анджелина тоже расцвела, окунулась в новую жизнь с головой, завела друзей среди мамочек, с которыми познакомилась на школьной парковке. Многие, как и Миллары, сбежали сюда от лондонской рутины в поисках лучшей жизни на лоне природы.

Анджелина была постоянно занята. Книжные клубы, родительский комитет, дамские посиделки и уроки тенниса – все это заполняло ее дни, пока Дэвид работал. Она приглашала на ужин близкие по духу пары, те в ответ приглашали Милларов, их круг общения становился шире, а жизнь – активнее.

На званых вечеринках Дэвид видел, что дома новых знакомых, как правило, роскошней домика Милларов. Женщины обсуждали дизайнерскую одежду и обувь, отпуск на Маврикии или Карибах; мужчины хвастали винными погребами и «парочкой ружей „Пёрде“», купленных для охотничьего сезона.

Дэвид не завидовал. Выходец из довольно бедной семьи, он считал, что достиг многого. Был абсолютно счастлив в своем удобном доме с женой и сыном. Думал, что Анджелина тоже счастлива.

Теперь-то ясно – Дэвиду следовало понять. Следовало почувствовать, что происходит, по ее тоскливым замечаниям: «О, дорогой, муж купил Николь новенький полноприводный „Мерседес“, просто изумительный!» Или: «На лето все арендовали виллы в Тоскане. Правда, было бы чудесно и нам тоже?»

Анджелина принялась коллекционировать газетные страницы с объявлениями о недвижимости и осторожно подкладывать их Дэвиду на колени, чтобы привлечь его внимание к какому-нибудь определенному дому, недавно выставленному на продажу. Вскоре до Дэвида начало доходить: жена настойчиво намекает, что их образ жизни должен соответствовать образу жизни богатых, модных друзей и для этого Милларам нужно купить особняк подороже.

До замужества Анджелина работала косметологом и жила в таунхаусе в юго-восточном районе Лондона, а потому Дэвид не без основания полагал, что уже и так существенно ее возвысил.

Однако потребность Анджелины не отставать от Джонсов стала всепоглощающей. В конце концов Дэвид сдался и купил ей полноприводной автомобиль, о котором она так страстно мечтала и с которым нянчилась, как со вторым ребенком. Счастье Анджелины от ежедневных поездок на школьную парковку вызывало у Дэвида улыбку. Ему нравилось доставлять радость жене, но ее явная озабоченность социальным статусом вызывала тревогу.

* * *

Дэвид был успешным брокером в Сити, торговал иностранной валютой для постоянных клиентов. Имел прочную репутацию надежного партнера, но спекулятивным игроком не считался. Он не шел на большие риски, не гнался за возможным баснословным вознаграждением, которое получала лишь горстка прославленных биржевых игроков, – зато избегал не менее прославленных потерь, сопутствующих подобным рискам. С деньгами обращался благоразумно, настаивал, чтобы семья жила на его зарплату, а премии откладывались в банке, на будущее. Дэвид понимал, что карьера в Сити не продлится вечно, и твердо намеревался обеспечить хороший финансовый запас на случай вынужденного выхода на пенсию раньше срока.

Анджелина знала о деньгах в банке, однако не понимала, почему Дэвид отказывается их трогать.

– Дорогой, мы ведь молоды, – сокрушалась она. – Самое время ставить перед собой заоблачные цели! Твоя карьера идет вверх, и я ума не приложу, зачем хранить сбережения на черный день, который вряд ли настанет. Какой толк от мешка с деньгами в семьдесят лет?! Мы будем слишком старыми, чтобы ими наслаждаться. Подумай об этом, мы могли бы купить дом своей мечты!

Дэвид, помнится, бормотал, что они вроде бы уже купили дом своей мечты, но Анджелина не унималась.

В конечном итоге Дэвид, вопреки доводам рассудка, уступил, и Анджелина тут же умчалась вместе с подругой смотреть особняк на окраине Фолтсхэма. Это был внушительный, хотя и требующий ремонта, дом приходского священника в георгианском стиле, расположенный на пяти акрах земли, слишком большой для семьи из трех человек, – но, как застенчиво заметила Анджелина позже, когда они с Дэвидом бродили по восьми спальням, это число может увеличиться.

– Дорогой! – Она обвила его руками на входе в очередную спальню с провисшим потолком. – По-моему, здесь получится божественная детская!

* * *

– Анджи, ты серьезно?

Она кивнула с сияющими глазами:

– Абсолютно. Думаю, нам нужен еще один ребенок, и тогда это место станет настоящим домом.

Это стало решающим доводом. Дэвид давно хотел второго ребенка, но раньше Анджелина была непреклонна и твердила, что не готова вновь пройти через все ужасы беременности.

– С моим организмом творилось бог знает что! – заявляла жена и разглаживала юбку на подтянутом животе, добытом ценой больших усилий. – А затем я целый год приводила фигуру в порядок. Представь, сколько времени понадобится во второй раз!

Рори исполнилось двенадцать, и Дэвид перестал надеяться. Теперь Анджелина переменила мнение, он принял это на веру и сделал продавцу предложение о покупке дома.

Спустя восемнадцать месяцев Дэвид имел на руках закладную на огромную сумму, за плечами – капитальный ремонт, обошедшийся в три раза дороже запланированного, и почти пустой банковский счет, но по-прежнему ни одного младенца.

Затем экономика пошатнулась. В барах Сити сплошь и рядом начали обсуждать не то, кто сколько выпьет за вечер бутылок «Крю», а понижение курсов акций и то, какая фирма следующей занесет над головами сотрудников топор увольнений.

Тем не менее аппетиты Анджелины росли. Суммы, которые она тратила на меблировку и декор, приближались к ВВП небольшой страны третьего мира, но Милларам был совершенно необходим еще и бассейн в саду, чтобы Рори приглашал друзей поплавать.

После очередного тошнотворного дня в офисе Дэвид боялся садиться в поезд и возвращаться в дом, ставший символом полного хаоса в жизни, к жене, недовольной всем, что Дэвид ей давал.

Не желая сталкиваться с реальностью, он начал после работы ходить по барам и топить свои печали в спиртном. С пятью-шестью пинтами пива внутри, сдобренными парочкой порций виски, выслушивать требования Анджелины и уступать им было не столь мучительно. Дэвид взял ссуду в банке на бассейн, затем еще одну – на новое покрытие для теннисного корта и ландшафтный дизайн сада.

Напряжение росло, и это сказывалось на работе. Обычно внимательный и благоразумный, Дэвид стал рассеянным и совершил необъяснимую ошибку. Ничего серьезного, совсем не повод для увольнения, однако в сложившихся экономических обстоятельствах – достаточный повод для сокращения.

Однажды шеф вызвал Дэвида к себе и сообщил, что его отпускают. С этого момента он у них не работает. Ему выплатят годовую зарплату, но освободить стол и уйти надо немедленно.

Дэвид провел бесконечно длинный вечер в любимом баре и едва успел на последний поезд домой.

Анджелина уже была в постели. У Дэвида разболелась голова, он, пошатываясь, добрел до кухни, наполнил большой стакан водой из-под крана и пошел за обезболивающим к шкафчику в кладовке, где Анджелина хранила лекарства.

Вытащил коробку – и умудрился уронить ее на пол. Упал на колени, стал собирать рассыпавшиеся кремы, пластыри и таблетки. Внимание Дэвида привлекла одна упаковка. Это были противозачаточные таблетки – Анджелина принимала их до того, как они с Дэвидом решили завести второго ребенка.

При виде даты выписки лекарства сердце Дэвида забилось быстрее – две недели назад. Он заглянул внутрь: половина блистера оказалась пуста.

Дэвид в ярости кинулся наверх, в спальню.

Анджелина читала.

– Дорогой, я так волновалась. Где ты бы…

Договорить она не успела, Дэвид схватил ее за плечи и сдернул с кровати. Затряс, точно куклу.

– Что это за игры, а?! – заорал. – Как ты смеешь мне врать! Как только смеешь!..

Он отвесил крепкую пощечину, Анджелина рухнула на пол. Дэвид опустился на кровать и зарыдал, обхватив голову руками:

– Зачем ты врала? Зачем? Ты не собиралась заводить второго ребенка, даже не думала, да?!

Дэвид открыл глаза, Анджелина исчезла. Он нашел ее внизу; она заперлась в гостиной и позвонила 999. Когда через несколько минут приехала полиция, Дэвид барабанил в двери гостиной, требовал впустить его и дать объясниться.

На следующее утро, после ночи в полицейской камере, Дэвиду предъявили обвинение в нападении без отягчающих обстоятельств. Анджелину возили на медицинское обследование, она уже была дома – потрясенная, но невредимая.

В ужасе от собственного поступка Дэвид попытался объяснить полицейским, что с ним произошло, и его отпустили, поскольку ранее за ним не числилось домашнего насилия.

Дэвид, преисполненный раскаяния, выбрал самый короткий путь и пешком добрался до дома, но тот оказался заперт, точно крепость. Дэвид позвонил из телефонной будки, Анджелина не ответила, он вернулся к дому, стал колотить в дверь, затем попробовал вломиться.

Полиция прибыла вновь – Дэвид как раз запустил в окно большим камнем из сада.

Адвокат Анджелины немедленно раздобыл судебный ордер, запрещающий Дэвиду в обозримом будущем приближаться к дому, жене и любимому сыну.

Последующие недели прошли в алкогольном кошмаре, от которого Дэвид никак не мог очнуться.

Наконец все же очнулся в паршивом арендованном коттедже и включил телевизор.

На утреннее ток-шоу пригласили бывшего алкоголика. Слушая историю его падения, Дэвид плакал – рассказывали словно бы о нем самом.

В тот же вечер он отправился на встречу анонимных алкоголиков.

Это стало началом его путешествия назад, к трезвости.

Вообще-то оно оказалось кошмарным, куда более трудным, чем предполагал Дэвид. Однако по мере того, как проходили недели, а он по-прежнему оставался трезвым, в голове начинало проясняться.

Дэвид проконсультировался с юристом в Фолтсхэме, женщиной по имени Диана Прайс, и та отметила, что скорость, с которой Анджелина получила судебный запрет, просто удивительна.

– Вашу жену ведь не госпитализировали, – сказала Диана, – хотя она и провела некоторое время в отделении неотложной помощи. И, разумеется, вы должны видеться с сыном, пусть даже и под присмотром.

– А деньги? – спросил Дэвид. – Не знаю, на что жена живет; наш совместный счет практически пуст.

– На компенсацию, которую вам выплатили при сокращении?

– Она поступила на счет моего жилищно-строительного кооператива, Анджелина ее тронуть не может.

– Уже неплохо.

– Да, конечно, но это мои единственные финансы. Я без работы, и дом в любом случае придется продать. Я не смогу платить по закладной и ссудам. Анджи до сих пор не желает со мной разговаривать, а мне бы забрать кое-какие вещи. Я ведь остался в том, в чем был, другой одежды нет.

– Давайте я напишу ее адвокату, и посмотрим, как обстоят дела. Шестого числа следующего месяца у вас назначен суд, но я должна спросить – имелись ли у вас с женой проблемы в отношениях раньше, до этого случая?

Дэвид стал вспоминать. В последние месяцы он настолько погрузился в переживания о деньгах, что совсем упустил из виду свой брак. Каково было реальное положение дел? Секс стал редкостью, да, но опять же – Дэвид очень поздно возвращался…

– Общение у нас, пожалуй, не очень ладилось, – ответил он. – Хотя по-настоящему мы не ссорились, и если не считать того единственного раза, мне и в голову не приходило ударить Анджи.

– Просто… – Диана покачала головой. – Обычно жена все-таки дает мужу возможность объясниться. Я не пытаюсь оправдать ваше поведение, но если она вас любит, то разве не должна вникнуть в ситуацию и хотя бы попытаться понять, что вас спровоцировало?

– Возможно, Анджи меня боится.

– Возможно. Только не забывайте – она ведь солгала вам о желании иметь ребенка. На ее месте я постаралась бы выяснить отношения, хотя бы даже ради Рори. Ладно, я напишу, и подождем развития событий.

Несколько дней Дэвид провел в мучительном ожидании, меряя шагами маленькую коттеджную кухню. Прошла неделя, и наконец Диана вызвала его к себе.

– Что сказала Анджи? – спросил он.

– Боюсь, у меня для вас две новости, хорошая и плохая, – мягко проговорила Диана. – Ваша жена готова отозвать обвинение в нападении и судебный запрет.

Сердце Дэвида затопила надежда.

– Однако взамен она хочет быстрый развод. В качестве причины укажет в заявлении неадекватное поведение супруга – и больше ничего, если только вы не станете это опротестовывать.

– Что?! – Дэвид опешил.

– Кроме того, Рори останется жить с ней в вашем семейном доме.

Дэвиду стало нехорошо, руки задрожали.

– Почему Анджи хочет развестись? Мы ничего не обсудили… Она, наверное, даже не знает о том, что я потерял работу. Если бы знала, то понимала – дом надо продать.

– По словам ее адвоката, это не имеет значения, – ответила Диана. – Анджелина заявляет, что выкупит вашу долю.

– Выкупит мою долю?! Да каким же образом?!

– Дом находится в совместном владении. После всех выплат по закладной каждый из вас получит свою долю. Анджелина предлагает следующее: она остается в доме, берет на себя обязательства по закладной и выплачивает вам вашу часть. Таким образом, право собственности полностью перейдет к Анджелине.

– Бред какой-то! У нее ничего нет, ни дохода, ни тем более сбережений. Где она возьмет деньги на выплату закладной, не говоря уж о моей доле?!

Диана пожала плечами:

– Понятия не имею, но таково желание вашей жены. Послушайте, Дэвид, вам надо это осмыслить. Берите письмо, отправляйтесь домой и хорошенько все обдумайте. А потом сообщите, что мне делать.

– Какие у меня варианты?

– Вы можете назвать это предложение блефом, бросить жене вызов и предстать перед судом по обвинению в нападении. Однако тут будет ее слово против вашего. Можете побороться за опекунство над Рори, чтобы он жил с вами, но суд обычно встает на сторону матери, особенно в случае домашнего насилия. Можете превратить развод в долгий и изматывающий процесс, хотя этого я бы тоже не советовала.

– Хотите сказать, что Анджи загнала меня в угол?

– Хочу сказать, что вам необходимо принять решение. Да, решение, несомненно, болезненное, зато у вас не будет судимости, развод пройдет чисто, дешево и быстро, а самое главное – вы сможете видеться с Рори.

– Прекрасно! – съязвил Дэвид. – Еще вчера я виделся с сыном, когда хотел, готовил ему завтраки и гонял с ним в футбол, а сегодня жена сообщает, что я смогу встречаться с Рори только пару раз в год!

– Все не так страшно. Он учится на еженедельном пансионе, и мы попросим, чтобы сын проводил с вами каждые вторые выходные и половину каникул. Уверена, Анджелина согласится.

– Ужасно благородно с ее стороны! Боже! Что я такого делал, кроме как любил своего сына? И что я такого делал жене, кроме как обеспечивал все ее желания?

Внутри начала вскипать знакомая жгучая ярость.

– Спасибо, Диана. Я с вами свяжусь.

* * *

Это было четыре месяца назад. На сегодняшний день финансовые взаимоотношения были окончательно определены, и хотя Дэвид выражал большие сомнения в способностях Анджелины собрать деньги для выкупа его доли, Диана письменно сообщила, что в ближайшие дни ему должен прийти чек.

Сумма покроет банковские ссуды, а на остаток можно будет начать новую жизнь – в каком-нибудь крохотном бунгало, да и то если повезет, с горечью думал Дэвид. Впрочем, о деньгах он больше не волновался. Теперь его заботил только Рори.

Дэвид жил ради визитов сына раз в две недели и, хотя тот стал куда сдержаннее, был решительно настроен наладить прежние отношения.

Однако Дэвид чувствовал – с Рори творится что-то неладное.

Несколько дней назад звонил Себастьян Фредерикс, педагог-воспитатель школы Святого Стефана, чтобы обсудить пару «вопросов». По его словам, Рори все сильнее уходил в себя, и Фредерикс за него тревожился.

– Рори приедет ко мне только через выходные, у него в субботу поездка с хором, мистер Фредерикс. Можно мне навестить сына в школе?

– Давайте я лучше попрошу его вам позвонить? Дальше будем действовать по обстоятельствам. Не хочется, чтобы Рори подумал, будто на него давят, и совсем замкнулся.

– Раз вы так считаете… Приглядите за ним, пожалуйста.

– Конечно, мистер Миллар. До свидания.

Дэвид чувствовал себя беспомощным, ему отчаянно хотелось увидеть сына. Впереди маячил длинный день, и мысли сами собой переключились на спиртное.

В тот вечер Дэвид впервые за много месяцев напился – и поехал в школу. Решил встретиться с Рори, что бы там кто потом ни сказал. Его мальчик в беде, Дэвид знает!

Это произошло четыре дня назад. Воспоминания о том вечере расплывались. Дэвид помнил, как бродил по Флит-Хаусу, искал в безлюдных коридорах Рори, стучал в двери комнат, но общежитие было пустым, а поиски сына – бесплодными.

Как он добрался домой, Дэвид не помнил.

Теперь он забрасывал сообщениями Фредерикса и директора, но никто не перезванивал.

Мобильный телефон ожил. Дэвид схватил трубку:

– Дэвид Миллар.

– Пап, это я. – У Рори, похоже, перехватило дыхание.

– Рори, о боже! Наконец-то! Как ты?

– Папа… я… – Он приглушенно всхлипнул. – Очень боюсь.

– Чего?

– Я… Кто меня теперь защитит?

– Рори, о чем ты? Расскажи.

– Нет. Ты не сможешь мне помочь, никто не сможет.

Связь оборвалась.

Дэвид перезвонил. Услышал безответные гудки. Сообразил, что номер, скорее всего, принадлежит ученическому таксофону во Флит-Хаусе, и набрал приемную директора:

– Это Дэвид Миллар. Мне нужно поговорить с директором, срочно! Только что звонил мой сын, Рори, он очень расстроен.

– Я передам директору, мистер Миллар, и прослежу, чтобы он с вами связался.

– Нет, я должен поговорить с ним сейчас же!

– Это невозможно, он на уроке, но я передам ваше сообщение.

– Значит, вызовите директора с урока! Мой сын в беде, с ним что-то случилось!

– Я попрошу мистера Джонса перезвонить вам как можно скорее, мистер Миллар. Ему очень… некогда сейчас, но он знает про вас.

– Я просил вас вчера, и что? Ничего вы ему не передали! Скажите, дело срочное, хорошо? – взмолился Дэвид.

– Скажу, только, пожалуйста, не волнуйтесь. Рори, наверное, скучает по дому. Первые недели второго семестра, это всегда тяжело. Хотите, попробую связать вас с мистером Фредериксом из Флит-Хауса?

– Да, соедините, пожалуйста.

– Не кладите трубку.

Дэвид ждал, расхаживая туда-сюда по крошечной гостиной.

Послышался щелчок, и включился автоответчик воспитателя Фредерикса. От безысходности Дэвид оставил еще одно сообщение.

Прошло полчаса, ни директор, ни воспитатель не перезвонили, и Дэвид совсем потерял голову от тревоги.

Он поедет в школу, к Рори! Дэвид забрался в старенький «Рено», купленный пару недель назад. Повернул ключ зажигания, но машина не завелась.

– Ах ты ж черт!!!

Дэвид в бешенстве стукнул по рулевому колесу, увидев индикатор включенных фар. Значит, аккумулятор разрядился.

Соседей поблизости нет, никто не поможет «прикурить». Придется завтра утром звонить в автомастерскую…

Дэвид вернулся в дом в страшном возбуждении. Открыл кухонный шкафчик и достал бутылку виски.