Читать книгу Свет за окном - Люсинда Райли - Страница 9

Когда они поднялись в кухню, на Эмили вдруг пробрала дрожь – то ли подвальный холод подействовал, то ли так проявила себя запоздалая реакция на утренние события, непонятно.

– Сбегайте наверх, наденьте свитер, а я попробую разжечь в камине огонь. С заходом солнца что-то похолодало, – сказал Себастьян. – Слышите, как воет ветер?

– Да, это мистраль. С его приходом температура всегда снижается… впрочем, сомневаюсь, что у нас найдутся дрова.

– Как? В доме, где вокруг столько деревьев? Еще как найдутся! – подмигнул Себастьян. – Я сейчас вернусь.

Эмили взяла наверху толстую шерстяную кофту на пуговицах, стянула одеяло со своей кровати и обошла одну за другой все комнаты, проверила, плотно ли закрыты ставни, не проникает ли ветер. Многие в округе опасались мистраля, который с необоримой силой продувал Ронскую долину, частенько начавшись ни с того ни с сего и в несколько минут набрав силу и мощь. Ходили толки про то, что этот ветер на руку колдунам, что от него сбивается женский гормональный цикл и животные ведут себя как безумные. И все равно Эмили любила мистраль, восхищалась его могуществом и тем, как обновляется и свежеет воздух, когда он закончится.

Десять минут спустя Себастьян ввез в кухню тачку, полную веток, которые он набрал в саду, а в дровяном сарае нашлось несколько древних поленьев.

– Отлично! – воскликнул он. – Теперь давайте попробуем это разжечь. Покажите мне, где лучше это сделать.

Эмили провела его в гостиную, и вскоре в камине весело запылал огонь.

– Какой замечательный камин, – одобрительно проговорил Себастьян, обтирая руки о собственные штаны. – Вот ведь умели в старые времена выложить трубу с хорошей тягой!

– А я не умею разжигать камин, – призналась Эмили. – У родителей это делали слуги, а в моей квартирке камина нет.

– А там, откуда я прибыл, досточтимая принцесса, – с легким поклоном сообщил Себастьян, – без этого умения не прожить. А теперь, с вашего разрешения, я пойду и открою одну из тех бутылок, что мы вынесли из подвала, и посмотрим, не испортилось ли вино. И еще, если позволите, пороюсь в кухне, есть ли там что перекусить. У меня весь день крошки во рту не было, да и вам, я уверен, поесть бы не повредило…

– Да, но… – Эмили сделала попытку встать, но Себастьян мягким жестом помешал ей подняться с дивана.

– Нет-нет, оставайтесь здесь, согревайтесь. А я пойду что-нибудь разыщу.

Эмили поплотнее завернулась в одеяло и, в тепле и покое, стала смотреть на пляшущие языки пламени. Только в далеком детстве, когда за ней присматривала любимая нянюшка, она чувствовала на себе такую заботу. Подобрав под себя ноги, сейчас она склонила голову на подлокотник, крытый истончившимся дамасским шелком, и закрыла глаза.

– Эмили! – ее осторожно трясли за плечо. – Просыпайтесь. – Разомкнув веки, она встретила взгляд карих глаз Себастьяна. – Уже почти девять. Вы проспали целых два часа. А я приготовил ужин!

Полусонная, смущенная Эмили приняла сидячее положение.

– Себастьян, мне так стыдно!

– Никаких извинений! Вы смертельно устали, это очевидно. Смотрите, я накрыл ужин здесь, а не в кухне, там страшно холодно. Мистраль действительно разошелся, я попал под него, когда возвращался из магазина. Ну, приступим! – и он указал на дымящуюся тарелку спагетти-болоньезе, которая стояла перед ней на низком столике. – А вино-то, если судить по запаху, представьте, вполне ничего. Давайте теперь проверим, можно ли его пить. – Себастьян поднес бокал ко рту, отпил немного, проглотил и с одобрительным кивком заключил: – Ого! Что-то необыкновенное! Надеюсь, я не открыл бутылку стоимостью в несколько сот франков, чтобы сдобрить наше спагетти!

– Там столько этих бутылок! Что за беда, если мы одну выпьем, – Эмили пригубила вино. – Да, отлично! – Попробовала спагетти и поняла, что ужасно голодна. – Какой вы молодец, что приготовили ужин – повар хоть куда.

– Я бы так не сказал. Просто знаю, как соединять кое-что кое с чем. Послушайте, пока вы спали, я обдумал, как лучше поступить с проблематичным Матиссом. Я позвонил другу, который работает в «Сотбис» в Лондоне. Он порекомендовал парня, которого знает в Париже. У меня есть номер его телефона, так что, если хотите, завтра мы с ним свяжемся, и дело тронется с места.

– Я непременно так и сделаю, спасибо вам, Себастьян.

– Он входит в число лучших парижских аукционистов, и рекомендации моего друга самые лестные. Признаться, хотелось бы мне быть мушкой на стенке, когда он будет осматривать нашего Матисса, чтобы понять, прав я насчет него или нет. – Себастьян улыбнулся.

– Ну конечно, как же без вас! – кивнула Эмили. – Вы когда возвращаетесь в Англию?

– В конце следующей недели, так что до тех пор, если понадоблюсь, я в вашем распоряжении. У вас сейчас столько забот! Но главное – сделать так, чтобы вы могли спать здесь спокойно, обеспечить безопасность дома. Если хотите, я мог бы поговорить с парнем, который придет завтра чинить входной замок, и узнать у него, кого он порекомендует для установки системы сигнализации.

– Если вам не трудно, то да, пожалуйста, – благодарно ответила она. – Я ведь даже не знаю, с какого конца начинать.

– Отлично. А теперь, – молвил Себастьян, не забывая отправлять спагетти в рот, – давайте поговорим на более интересную тему. Как вы думаете, что за тайное жилище у вас в подвале? Есть какие-нибудь идеи?

– Нет, – покачала Эмили головой. – Боюсь, я не слишком сведуща в истории нашей семьи.

– Мне так первым делом пришло на ум, что там кто-то скрывался во время войны. Господи, я провел в этом подвале всего несколько минут, и то мороз по коже! – Себастьян возвел взгляд к потолку. – А представьте себе, каково прожить в этой сырости и темноте дни, недели и месяцы?

– Нет, такого я представить себе не могу. Жаль, конечно, что нет отца и нельзя его расспросить. Но, возможно, когда начну разбираться в делах имения, узнаю побольше.

– Вот именно, все у вас впереди, – Себастьян принялся собирать пустые тарелки.

– Прошу вас, вы и так столько сделали, давайте я приберусь сама. А потом, вам, пожалуй, пора идти.

– Что?! – ужаснулся Себастьян. – Вы в самом деле считаете, что я способен оставить вас тут одну со сломанным замком на входной двери? Да я глаз сомкнуть не смогу! Нет, Эмили, позвольте мне остаться. Не беспокойтесь, я лягу здесь, на диване, перед огнем.

– Нет, Себастьян, нет причин волноваться. Дважды в день молния в одно место не попадает, так ведь? И потом, я запру дверь в свою спальню. Я чувствую себя виноватой, что доставила вам столько хлопот. Прошу вас, поезжайте домой.

– Ну, если вам неудобно, что я останусь, то я, конечно, уеду…

– Нет-нет, дело не в том, просто мне стыдно, что я отняла у вас столько времени, – поторопилась объяснить Эмили. – В конце концов, мы едва знакомы.

– Да о чем речь! Постель там, где я обретаюсь, все равно жесткая, как доска!

– Хм… Если вы так уверены, тогда, конечно, мне остается вас только поблагодарить. И, разумеется, займите одну из спален. Зачем же спать здесь, это нелепо.

– Договорились. – Себастьян потянулся за кочергой, которая лежала у камина. – А это я возьму с собой, на всякий случай.

Они вместе вымыли посуду, Эмили заперла заднюю дверь и повела гостя наверх, в гостевую спальню.

– У Марго комната всегда наготове. Надеюсь, вам будет удобно.

– Даже не сомневайтесь, – заверил ее гость, оглядывая просторную комнату, обставленную старинной мебелью французской работы. – Благодарю вас, Эмили, и желаю вам хорошо отдохнуть.

– Спокойной ночи!

Себастьян сделал к ней шаг, однако Эмили, повинуясь побуждению, проворно ретировалась, закрыла за собой дверь и заторопилась по коридору к себе. Заперлась там и, смятенная, бросилась на кровать. Почему? Почему она убежала? Ведь Себастьян, скорее всего, просто хотел невинно поцеловать ее на ночь. Но так это или не так, теперь она никогда не узнает.

Проведя беспокойную ночь, каждым нервом чувствуя присутствие Себастьяна, который спал всего в нескольких шагах от нее, что странным образом очень ее будоражило, – наутро Эмили спустилась в кухню сварить кофе. Полагая, что Себастьян еще не вставал, она удивилась, заслышав приближающуюся машину, – а следом и он появился в дверях.

– Доброе утро! А я съездил в пекарню. Не знал, что вы любите больше, и на всякий случай купил и багет, и круассаны, и улитку с шоколадом. Да, и еще мой любимый французский джем. – И выложил покупки на кухонный стол.

– Спасибо, – произнесла Эмили, поймав себя на том, что то и дело его благодарит. – А я кофе сварила.

– Скажу вам, что во Франции нет приятней занятия, чем утренний поход за свежим хлебом! В Англии эта традиция давным-давно умерла. Да, кстати, слесарь уже звонил, сказал, что будет здесь через час.

– Я чувствую себя такой идиоткой, – вздохнула Эмили. – Как можно было уехать, не заперев дверь!

– Эмили, – мягко сказал он и положил руку ей на плечо. – Вам в последние две недели досталось. Горе и потрясение подрывают нас на всех уровнях. – Он стал ее чуть заметно поглаживать. – Не будьте строги к себе. К счастью, ничего страшного не случилось. Просто примите это как остережение, впредь надо быть повнимательней. Итак, что вы предпочитаете на завтрак?

– Багет, круассан… да мне все равно. – Она отошла от Себастьяна, чтобы налить себе кофе, села у стола и жуя, молча прислушивалась к тому, как Себастьян обзванивает те фирмы по установке систем сигнализации, которые порекомендовал слесарь.

– Хорошо. – Себастьян положил трубку и что-то записал на бумажке. – Все они говорят, что системы у них есть и установить их они вполне могут, но, прежде чем назвать цену, должны приехать осмотреться на месте. Что вы скажете, если назначить на завтра?

– Да, спасибо… – Она вдруг вскинула на него глаза. – Почему вы помогаете мне?

– Странный вопрос! Наверное, потому что вы мне нравитесь, и я вижу, что вам сейчас нелегко. Думаю, бабушка Констанс наверняка ожидала, что ее внук не покинет в беде дочку ее приятеля Эдуарда. Итак, как мы поступим дальше – сами поговорите с тем парнем, который приедет оценить Матисса, или предоставите мне?

После завтрака, который она съела безо всякой охоты, Эмили стало не по себе.

– Пожалуй, разумнее это сделать вам, ведь вы с ним говорите на одном языке.

– Верно. Я бы еще предложил, чтобы он, раз уж приехал, оценил и другие полотна из тех, что висят в шато. В любом случае это всегда полезно, располагать мнением не одного, а двух-трех экспертов.

– Да. И еще. В парижском доме тоже есть произведения искусства, которые надо оценить.

– Когда вы вернетесь в Париж?

– Скоро, – вздохнула Эмили. – Но вы правы, пока я здесь, надо успеть как можно больше. Если я решусь оставить шато, это будет только начало.

– Так значит, вы думаете его оставить?

– Да. Хотя если я способна уйти из дома, не заперев дверь на замок, наверное, глупо даже начинать проект, который будет сплошной головной болью.

– Как бы то ни было, знайте, я буду рад помогать вам.

– Вы очень добры, и я благодарна. – Просясь на улицу, заскулила Фру-Фру. Эмили встала открыть ей дверь. – Однако не может быть, чтобы у вас не было своих дел!

– Есть, конечно, но поскольку живопись – моя страсть, вряд ли можно сказать, что это приключение обременяет меня. Что насчет библиотеки? Хотите, я найду опытного букиниста, который приедет взглянуть на книги?

– Нет, спасибо, – быстро проговорила Эмили. – В этом никакой срочности нет, поскольку книги я продавать не стану. Нужно позвонить Жерару, моему нотариусу. Вчера он оставил мне три сообщения, но у меня не дошли руки ему перезвонить.

– Вот и отлично, займитесь этим, а я пока съезжу к себе, приму душ и переоденусь. Увидимся позже. И не забудьте, в любую минуту может приехать слесарь.

– Благодарю вас, Себастьян.

Проведя слесаря к входной двери и оставив его разбираться с замком, Эмили получила некоторое удовлетворение от разговора с Жераром, известив его, что положение дел в шато у нее под контролем. Они условилась на будущей неделе встретиться в Париже. Потом она проверила, как продвигается работа у слесаря, и удалилась в библиотеку, чтобы отдохнуть там душой. Бредя вдоль полок, в который раз подумала, какая колоссальная будет задача – переместить все эти тысячи книг, что придется делать в любом случае, продаст она дом или примется его ремонтировать…

Две книги, заметила Эмили, стояли в почетной изоляции, отдельно от других. Она сняла их с полки, взглянула на названия. Обе, довольно старые, оказались посвящены культивированию садовых деревьев. Аккуратно поставила их на место и, услышав, как возвращается по гравию машина Себастьяна, поспешила в кухню.

Он влетел туда, тяжело дыша.

– Эмили! Я не смог вам дозвониться! – Он провел рукой по волосам. – У меня печальная новость. Я нашел на обочине вашу собачку. У нее серьезная травма, нужно срочно к ветеринару. Она у меня на заднем сиденье. Пойдемте, скорее!

Эмили, не помня себя, побежала за ним к машине, где на заднем сиденье, едва дыша, лежала окровавленная Фру-Фру. Сосредоточившись, Эмили вспомнила адрес ветеринара, который вел практику в десяти минутах езды, в Ла-Круа-Вальмер, и они помчались туда.

– Я выпустила ее утром, – рыдала Эмили, гладя безжизненную Фру-Фру, – а потом приехал слесарь, и я забыла позвать ее домой. Обычно она далеко не убегает, старенькая уже, но, возможно, она побежала за вашей машиной… оказалась на дороге… она ведь слепая совсем и не видела, если кто едет… О боже! Как я могла про нее забыть!

– Эмили, Эмили, держите себя в руках! Давайте дождемся, что скажет ветеринар, – успокаивал ее Себастьян.

Однако одного взгляда на мрачное лицо врача оказалось достаточно, чтобы понять: худшие опасения Эмили оправдались.

– Мне жаль, мадемуазель, но мы имеем дело с серьезными внутренними повреждениями. Можно рискнуть и прооперировать, однако нельзя не принимать во внимание, что собака преклонных лет и очень слаба. Возможно, гуманней будет помочь ей уйти без боли и лишних страданий. Своим пациентам в такой ситуации вы сами посоветовали бы именно это. – мягко проговорил он.

– Да, – печально ответила Эмили. – Разумеется.

Несколько минут спустя она в последний раз поцеловала Фру-Фру. Ветеринар сделал инъекцию, маленькое тельце, содрогнувшись, затихло. Разбитая горем, Эмили на непослушных ногах спустилась по ступенькам, опираясь на руку Себастьяна.

– Мама обожала ее, я обещала ей, что позабочусь о Фру-Фру, а сама…

– Ну же, милая, давайте доставим вас домой поскорее, – приговаривал Себастьян, направляя ее к машине. Эмили, оглушенная, покорно села на пассажирское место.

Они вошли в дом. В кухне Эмили рухнула на стул и в отчаянии схватилась за голову.

– Нет, я безнадежна, даже о собачке не смогла позаботиться! Мама всегда так и говорила, безнадежна… Ничего не могу сделать как надо, а я ведь последняя в благородном роду! Столько героев, включая моего отца! И только взгляните на меня! Недоразумение…

Выплеснув всю боль от разочарования, которое она принесла матери, Эмили упала лицом на руки и разрыдалась, как маленькая, – а когда первый порыв угас и она подняла голову, то увидела, что Себастьян тихо сидит за столом и внимательно на нее смотрит.

– Прошу вас, – воскликнула она, страшно смутившись, – простите меня! Я… я бестолочь… и всегда была бестолочью… – Дыхание перехватило. Себастьян не торопясь встал с места, обошел стол, сел перед ней на корточки и протянул свой платок, вытереть нос и глаза.

– Эмили, могу сказать вам с уверенностью, что то, как вы себя видите – а видите вы себя, конечно, глазами своей матери, – абсолютно не соответствует действительности. На взгляд со стороны, – он улыбнулся и, отведя прядь волос, упавшую Эмили на лицо, заправил ее за ухо, – на взгляд человека, который знаком с вами совсем недавно, вы женщина смелая, сильная и умная. Не говоря о вашей красоте.

– Красоте?! – Эмили отшатнулась. – Себастьян, я признательна вам, что вы пытаетесь меня приободрить, но столь откровенная ложь меня унижает. О какой красоте вы говорите?!

– И это, полагаю, вам тоже внушила мать?

– Да, но это же правда! – воскликнула Эмили.

– Простите меня за прямоту, но с первого взгляда на вас я подумал, что вы красавица. А насчет «бестолочи» – поверьте, такой чепухи я просто в жизни не слышал! Насколько могу судить, вы проявили редкую силу духа и прекрасно справились с тем, что других привело бы в отчаяние. Причем справились в одиночку, да-да! Послушайте, Эмили, – умоляюще сказал он. – Как бы ни относилась к вам ваша мать, честное слово, вы не должны видеть себя ее глазами. Потому что, дорогая моя, она ошибалась. Ошибалась жестоко. И теперь ее нет, вы сами себе хозяйка. Она больше не в силах на вас давить. Ну же, поверьте! Идите лучше ко мне…

И Себастьян, протянув к ней руки, обнял ее и крепко прижал к себе, а она продолжала всхлипывать.

– Обещаю вам, все будет хорошо. И я рядом, если вам это нужно.

Эмили, закинув голову, посмотрела ему в глаза.

– Но вы едва меня знаете! Как вы можете говорить такое!

Себастьян усмехнулся:

– Мы провели с вами два довольно драматичных дня. Произошло много событий. И я уверен, что, если бы мы познакомились в Париже и несколько раз поужинали вместе, я имел бы гораздо меньше оснований судить о вашем характере. У неприятностей имеется своя положительная сторона. Барьеры, на разрушение которых обычно уходят недели, в критических ситуациях исчезают гораздо быстрее. И мне кажется, я уже очень хорошо вас знаю. И мне, если вы, конечно, позволите, очень бы хотелось стать вам гораздо, гораздо ближе. – Взяв ее за плечи, он отстранил ее так, чтобы взглянуть ей в глаза. – Эмили, я знаю, что все слишком быстро и что, наверное, вам страшно, и ни в коем случае не намерен вас торопить. Я не стану вас торопить, обещаю. Но должен признать, что сейчас, вот в эту минуту, очень хочу вас поцеловать.

Эмили чуть улыбнулась.

– Поцеловать – меня? Меня?

– Да. Это что, так удивляет вас? – с иронией в голосе отозвался Себастьян. – Но не тревожьтесь, я не стану настаивать. Я просто хотел быть честным.

– Благодарю… – Эмили, глядя ему в глаза, приняла решение. Потянулась и легонько коснулась губами его губ. – Благодарю вас, Себастьян. За все. Вы очень, очень добры…

Обхватив ее лицо ладонями, он вернул поцелуй, но вскоре прервал его, опомнившись.

– Послушайте, – произнес он, взяв ее за руку. – Пожалуйста, скажите мне, уверены ли вы, что это возможно. Я меньше всего хочу, чтобы вы думали, что я хоть в какой-то мере пользуюсь случаем. Вы сейчас смущены, обескуражены, не знаете своих чувств… Вы…

– Нет, Себастьян, все хорошо, – в свой черед принялась утешать она. – Я знаю, что делаю. Я взрослая и сама за себя отвечаю. Вы же сами только что мне это сказали. Так что не беспокойтесь…

– Что ж, тогда не буду, – тихо сказал он и снова притянул ее ближе. А Эмили, чувствуя, как ее горькую душевную боль смывает его нежностью, этой нежности поддалась.