Читать книгу Собрание сочинений в шести томах. Т. 5: Переводы. О переводах и переводчиках - Михаил Гаспаров, М. Л. Гаспаров - Страница 93
АНТИЧНОСТЬ
ПУБЛИЙ ОВИДИЙ НАЗОН 64
ОглавлениеСКОРБНЫЕ ЭЛЕГИИ
Книга III
8.
О, как я бы хотел в колесницу ступить Триптолема,
Кто непривычной земле вверил впервые посев;
Как бы желал я взнуздать драконов, которые в небе
Мчали Ээтову дочь от эфирейских твердынь;
5 Как я мечтал бы владеть опереньем крыльев летучих —
Или твоих, о Персей, или твоих, о Дедал, —
Чтобы раздвинуть, летя, воздушные легкие струи,
Чтобы увидел я вновь милую землю отцов,
Дальний покинутый дом, и друзей, не забывших о друге,
10 И наконец, наконец, милую сердцу жену!
Ах, чудак ты, чудак! не ребячься в мечтаньях, которым
Сбыться, увы, не дано ни под какою звездой!
Если не можешь молчать – молись августейшему богу,
Богу, чью дивную мощь ты испытал на себе.
15 Он тебе властен один подарить колесницу и крылья —
Пусть лишь скажет: вернись, – сразу же станешь крылат!
Стану об этом молить (ведь о большем молить я не вправе),
Но и такая мольба в меру ли будет скромна?
Позже, когда божество справедливым насытится гневом,
20 Впору будет припасть с трепетной просьбой к нему.
Ныне же не о большом, а о малом даре прошу я.
Пусть мне будет дано эту покинуть страну!
Здесь не к добру ни суша, ни влага, ни небо, ни воздух,
Здесь неотступно меня гложет, несчастного, хворь:
25 То ли измученный дух заражает страданием тело,
То ли причина всех бед – самая эта земля, —
С первого дня меня здесь ночные бессонницы мучат,
Сохнет плоть на костях, в горло кусок не идет;
Как на осенних ветвях, поражаемых ранним морозом,
30 Блекнет лиственный цвет в первом дыханье зимы,
Так и мое выцветает лицо, истощаются силы,
И неотлучная скорбь долгие жалобы льет.
Страждет тело мое, но душа не менее страждет:
Боль в обоих одна бременем давит двойным.
35 А перед умственным взором стоит, как зримое тело,
Ясно читаясь в былом, образ судьбины моей:
Прежние вижу места, и людей, и нравы, и речи
И вспоминаю, кем был, и понимаю, кем стал,
И умереть я хочу, и на Цезарев гнев я пеняю,
40 Что за обиды свои он не карает мечом.
Но коли он пожелал и во гневе явить свою милость,
Пусть мою казнь смягчит; край мне укажет иной.
ПИСЬМА C ПОНТА
Книга II
1. Германику Цезарю
В край, куда лишь с трудом доносятся южные ветры,
Ныне молва донеслась: Цезарь справляет триумф.
Скифия мне никогда не казалась отрадной землею —
Все же немного милей стала и Скифия мне.
5 В туче досадных забот голубое забрезжилось небо —
И благодарную речь я обращаю к судьбе.
Цезарь меня пожелал лишить всех радостей жизни —
Эту, однако, отнять радость не в силах и он.
Даже и боги хотят, чтобы люди их чтили весельем, —
10 В праздник велят нам они мысли от грусти отвлечь.
Пусть безумно признанье, но я не могу не признаться:
Будь на веселье запрет, я бы попрал и запрет.
Сколько ни сеет Юпитер дождей на полезные злаки,
А меж посевов, упрям, тянется к солнцу сорняк.
15 Я – бесполезный сорняк, но и я животворную чую
Влагу и пользуюсь ей, воле его вопреки.
Радости Цезаря нам как свои: в душе мы их делим;
Чуждого нам ничего в доме у Цезаря нет.
Благодаренье тебе, о молва: от окраины гетской
20 Вижу я шественный блеск, вижу я праздничный чин.
Благодаренье тебе: я узнал, сколь много народов
В римские стены стеклось для лицезренья вождя.
Рим, в просторных стенах уж объявший, казалось, все земли,
Еле место нашел, чтобы гостей приютить.
25 Ты рассказала, молва, что южный облачный ветер
Вот уже многие дни сеял дождями на Рим,
Но уступил, по воле небес, перед солнечным светом,
Чтоб небосвод просветлел, как просветлела душа.
Ты рассказала о том, как раздал победитель награды
30 И похвалу произнес тем, кто достоин наград.
Прежде чем тело облечь в одежды, достойные славы,
Он на святых очагах сладкий возжег фимиам,
Благочестивую дань тебе принося, Справедливость,
Коей незыблемый храм в сердце воздвигнут отца.
35 Ты рассказала, молва, что куда бы он путь ни направил,
Плеск раздавался толпы, камни краснели от роз.
Из серебра перед ним литые несли изваянья
Взятых им городов и побежденных врагов,
Изображения рек, и гор, и лесов, где гремели
40 Битвы, и груды щитов, дротиков, копий, мечей;
Золотом солнце горит на золоте этой добычи,
И от него по всему форуму – блеск золотой.
Столько он вел мятежных вождей в оковах на шее,
Что представлялось, идет вся их несчетная рать.
45 Большею частью они получили и жизнь и прощенье —
Даже виновник войны, главный меж главных, Батон.
Так неужели я сам оставлю мечту о пощаде,
Глядя, как божество милует даже врагов?
В шествии этом твою знаменуя, Германик, победу,
50 Павшие перед тобой целые шли города;
Их от тебя не сумели спасти ни мечи осажденных,
Ни неприступность их мест, ни необорность их стен.
Да ниспошлют тебе долгую жизнь благосклонные боги —
Все остальное ты сам в доблести явишь своей.
55 Сбудется слово мое: не праздны вещанья поэтов —
Мне, молящему, бог доброе знаменье дал.
Скоро ликующий Рим приветит тебя на священном
Всходе Тарпейской скалы, в блеске венчанных побед.
Радостен будет отец, любуясь на почести сына,
60 Видя наследье свое, в зрелый пошедшее рост.
Помни же эти мои слова пророка-поэта,
Юноша, лучший из всех в бранных и мирных делах.
Сам я, быть может, сложу стихи и об этом триумфе,
Ежели выживу я в бедственной доле моей,
65 Ежели кровью моей не упьются скифские стрелы,
Ежели голову мне гетский не срубит клинок.
Если же я доживу до лавров твоих невредимо —
Сам согласишься, что я – дважды правдивый пророк.
2. Мессалину
Тот, кто в вашем дому всегда был почтительным гостем,
Тот, кто ныне живет в ссылке, где плещет Евксин,
Я, Овидий Назон, из гетской земли непокорной
Шлю Мессалину привет – вместо прямого в письме.
5 Ах, как боюсь я, что ты, прочитав мое бедное имя
И посуровев лицом, дальше не станешь читать!
Но дочитай: ведь стихи не сосланы вместе с поэтом,
Рим, закрытый для нас, нашим писаньям открыт.
Я ведь совсем не хотел, громоздя Пелионы на Оссы,
10 Ясных небесных светил дерзкой коснуться рукой.
Я не пытался идти по безумным стопам Энкелада
И подниматься войной на всемогущих богов.
Я не хотел подражать Тидееву буйному сыну,
Не угрожал божествам медным ударом копья.
15 Я виноват, тяжело виноват, но вины моей бремя
